Леонид Филатов - Любви покорны все буквально возраста

Чем может быть утешен человек,
Которого несут к могильной яме?..
Не знает он, не видит из-под век,
Что окружен любимыми друзьями.
Когда в конце концов умру и я,
Хочу, чтобы не медля ни секунды
Ко мне слетелись все мои друзья —
Со службы, из больницы, из Пицунды.
И чтоб случайный магниевый блиц
Вернул меня на миг из мрака к жизни
И высветил с десяток милых лиц,
Которых я б хотел собрать на тризне.
Пусть радость и не шибко велика,
Но, уходя в последнюю дорогу,
Я все же буду знать наверняка,
Что я не пережил их, слава Богу…

Всему пора. Уже тридцатый раз
Мы празднуем лицея день заветный…
Прошли года чредою незаметной
И как они переменили нас!..
Задержишься у зеркала: порадуй,
Напомни юных дней мои черты!..
…Ну-ну, браток!.. Спокойнее!.. Не падай!..
Неужто это я?! К несчастью, ты…
Ровесница моя, постой-ка рядом,
Словами лести душу успокой!
Неужто тот старик с потухшим взглядом…
…Да, это ты. Сегодня ты такой.
…Прочь от зеркал!.. Карету мне скорее!..
Не хнычь, браток!.. Подумаешь, беда!..
Ведь и до нас – все жили, и старели,
И даже умирали иногда!..
И мы – как все. Грех жаловаться нам!..
Хоть из детей мы стали пожилыми,
Но мы покамест числимся живыми,
Что доблестно по нашим временам!..
Ведь худо-бедно – Господи, прости! —
Мы жили, мы дружили, мы любили…
А Лермонтов, мальчишка, тлел в могиле,
Не одолев и этих тридцати!
Давайте ж кружки водкою наполним
За радости и беды прежних лет,
Обнимем тех, кто жив, и с грустью вспомним
Всех тех, кого, к несчастью, с нами нет!..
О Господи Иисусе, пожалей,
Согрей своею милостью, о Боже, —
Оставшихся друзей, учителей,
Дай жизни и здоровья им побольше!..
Хоть память все слабей день ото дня,
И образы в ней ваши все бледнее,
Теперь я понял: никого роднее
И не было, и нету у меня!..
Простите, что вдали я в этот час,
Но, губы прокусив и слезы спрятав,
Я искренне люблю и помню вас,
Чем старше – тем нежнее…
                            Ваш Филатов

Ах, куды тебя, парнишка,
Занесло?..
Возвращался бы ты, Мишка,
К нам в село!..

Ну какой ты Марк Антоний,
Сам ты взвесь!..
Ты ж от пяток до ладоней
Сельский весь!..

Ну, какой ты Третий Ричард, —
Рассуди!..
Ведь тебя же Мишкой кличут
На Руси!..

Ты, видать, немножко спятил,
Ай забыл?..
Ты ж колхозный Председатель,
Михаил!..

Ты чего ж это играешь
Королей?..
Ты ж ведь собственный мараешь
Юбилей!..

Лучше б ты пахал и сеял
И доил!..
На тебя ж глядит Расея,
Михаил!..

Вы достигли несомненных успехов,
И успехи ваши вырастут втрое,
Только вас компрометирует Чехов
И его, как говорится, герои.
То мелки они, то высокопарны,
То грустят они, то недомогают!..
Не сказать, что эти хлипкие парни
Так уж здорово нам жить помогают!..
Эту чайку, эту грустную птицу
Надо с занавеса снять и со зданья,
И взамен ее пришпилить страницу
Протокола одного заседанья!..
Это будет современно и смело,
Это будет где-то с чем-то смыкаться,
И на Чехова уже то и дело
Не придется вам тогда отвлекаться!..

Вы пели негромко,
Поскольку не бас,
Но ваша галерка
Услышала вас!

Такого накала
Любви и добра
Не знали Ла Скала
И Гранд-Опера.

Мы ночью бессонной
С надеждой в очах
Опять патефонный
Поставим рычаг.

Пластинки салонной
Послушаем шип,
И сердце заломит,
Как детский ушиб.

На кучу вопросов,
Как жить и как быть,
Товарищ Утесов
Ответит: любить!

И мы закиваем,
За вами хоть в ад!
Утесов, мы с вами!
Утесов, виват!

Я отдал всю жизнь – как актер и певец —
Эстраде, кино и театру.
Но если вам все же милей Горовец,
Вам надо идти к психиатру!..
Немедля бежать к психиатру!..
Лечитесь, товарищ!..
Мне вас, молодые, учить не резон,
Пусть всяк при своем интересе, —
Но если вы крикнете: «Браво, Кобзон!» —
То не появляйтесь в Одессе!..
Учтите, товарищ!..
Мы, бывшие звезды, не так уж и злы,
Чтоб ставить коллегам подножки, —
Но если вам нравятся, скажем, «битлы»,
То вы на опасной дорожке…
На очень опасной дорожке…
Очнитесь, товарищ!..

Всему пора. Уж двадцать пятый раз
Мы празднуем лицея день заветный.
Прошли года чредою незаметной
И как они переменили нас!
Печальный опыт пушкинской строки
Сегодня подтверждается на деле.
Да, вы и впрямь изрядно постарели,
Но не стареют только дураки.
Вам двадцать пять, но как ни посмотри —
Следы от ран видны на вашей коже.
Издалека вы смотритесь моложе,
Вам можно дать от силы двадцать три.
Вам в жизни столько выпало утрат —
Другим бы выжить было не под силу!..
Одни ушли в реальную могилу,
Другие в фигуральную – во МХАТ.
И все же мы вам киснуть не дадим,
Не будет вам ни скидки, ни поблажки!..
Мы как-никак бежим в одной упряжке,
И как-никак маршрут у нас один.
Давайте ж до исхода наших дней
Поддерживать друг друга обоюдно!..
…Быть нашим современником нетрудно,
Быть нашим соплеменником трудней.

На святых подмостках вашей сцены
Даже по ночам светло как днем —
Это ваши жаркие мартены
Полыхают творческим огнем!..
Не случайно западные страны,
Не скрывая зависти, твердят,
Что из ста процентов нашей стали
Половину выплавляет МХАТ!..
Но добиться истинных успехов
В смысле эффективности труда
МХАТ сумеет, только переехав
В край, где добывается руда!..
Раз уж вы взялись ковать и плавить,
Вас не остановить – в добрый путь!..
Кто теперь посмеет вас заставить
Взять да и поставить что-нибудь!..
Больше чугуна, железа, стали!
Вам теперь наветы не страшны!
Вы, благодаря Олегу, стали
Лучшим предприятием страны!..

Я – тоже гиацинтовский поклонник,
Но вижу, оглядевшийся кругом,
Что все мы от Гонконга до Салоник
Должны сейчас подумать о другом!..
Мы предаемся буйству и разгулу,
Мы празднуем с усердием коняг…
Меж тем простые люди Гонолулу
Нe всякий день имеют на коньяк.
Мы затеваем споры о культуре,
Мы мчим на «Жигулях», взметая пыль,
Меж тем не всякий дворник в Сингапуре
Имеет шанс купить автомобиль!..
Мы веселимся, денег не жалея,
Мы лопаем икру и пьем боржом…
Меж тем секс-бомбы Рио-де-Жанейро
В буквальном смысле ходят нагишом!..
Я тоже приготовил вам речугу,
Я мчался к вам едва ли не бегом
И все-таки признаюсь вам, как другу,
Сегодня надо думать о другом.
Я понимаю все величье мига,
Я понимаю, я у вас в долгу…
Но вспомнил о шахтерах Сан-Доминго
И чувствую… не выйдет… не смогу!..

Застыньте же немо,
Уганда, Панама, Канада!..
Скончалась поэма,
Она была баба что надо!..
Я отдал ей время,
Я рифмы лудил со стараньем!
Погибла поэма,
Почтим ее память вставаньем!..
Вы, Юрский, при Вашем – простите за
Резкое слово – таланте – Встаньте!..
Вы, Стржельчик, сорвите с себя мишуру
Императорских мантий – Встаньте!..
И Вы, Товстоногов, имеющий право сидеть
При любом министерском гиганте, —
                                    Привстаньте!..

Убили поэму!
А тех, кто убил, я и сам бы за эту поэму
Убил бы поленом.
Убил бы и сжег на костре и пепел
Развеял по ветру
Убили поэму!..
Рыдают Рязань и Нью-Йорк,
Кострома и Палармо.
Венков не приемлю.