Сола Монова - Стихи про мужиков

В прошлое с жадностью не гляди.
Связи остались, но ты не трожь их.
Всякий период всего один,
И настоящее станет прошлым.

С будущим тоже не угадать
(Черные дыры в кофейной гуще) —
Всё образуется, но когда?
Светлая память вперед идущим.

Что в настоящем? Оно твоё,
Как нелюбимая, но родная.
Вот вы и мучаетесь вдвоём,

То ожидая, то вспоминая…

Я пишу из красивого места
В нашей лесостепной полосе,
Потому что ты лодырь и бездарь,
И на море не возишь, как все.

Почесался, зубами полязгал,
В телефонную книгу залез,
Раздобыл мотоцикл с коляской
И увёз меня в сказочный лес.

И теперь у меня в «Инстаграме» —
Суперфотки! По коже мороз!
И весёлая речка с бобрами,
И укусы рассерженных ос,

И нудистские сцены в осоке,
И поездка за водкой в район,
Небосвод бесконечно высокий
С улетающим вдаль вороньём.

Что мне пляжи отелей «Хаяттов»,
Бутиков соболя и ажур?
Выйду в поле в костюме наяды
И курортникам фак покажу!

А налюбимся – ляжем валетом,
Попаду тебе пяткою в бровь,
Чтобы жабрами чувствовал лето

И мою к тебе, милый, любовь!

Мёрзнет внутри душа.
«Шарф, – говорит, – надень».
Но не поможет шарф —
Это не мой день.

Ветер поёт: «Вперёд,
Вышла – и по прямой».
Думаю, ветер врёт,
Чувствую, день не мой.

Дождь оживит ручей,
Брызнет водой святой.
«День-то сегодня чей?»
«Нет, – говорит, – не твой».

Знаю, в такие дни
В небе висит коса.
Лучше не позвонить,
Лучше не написать…

Ты сказал: «Разберёшься сначала в себе, а потом
приходи ко мне!»
Я теперь много думаю – даже на лбу появилась морщина.
Ты не бойся, там, внутри, у меня никаких отклонений нет,
Но есть три симпатичные женщины и один симпатичный
мужчина.

Я встречала людей, у которых внутри хомяк
(Зарождается маленьким-маленьким, а потом
раздувается до аршина),
Нет никаких прагматичных животных внутри меня,
Но есть три симпатичные женщины и один симпатичный
мужчина.

Первая женщина – на позитиве: поплачет и… позитив!
Ты считаешь, что ей никогда не бывает больно.
Она наряжается, чтобы сфоткаться для Сети,
И выглядит очень красивой и очень довольной…

Вторая – чудная, она понимает птиц
(Птицы очень болтливы в самом начале мая).
А по ночам ходит на какие-то репетиции,
Хотя что она там репетирует, право, не понимаю!

А третья – про любовь, ведь должно же во мне сидеть
Что-то очень прекрасное, вечное, королевское,
А любовь – самый крутой университет,
Из него выпускались Пушкин, Булгаков и Достоевский.

И, конечно, мужчина – он носит мой ноутбук,
И иногда, в случае экстренной необходимости,
Сочиняет словцо из трёх-четырёх букв,
Чтобы всякие там культурные близко не подходили!

Вот такие анализы, верь не верь,
Мы сегодня придём обнимать тебя, нежного, милого,
И если ты нам не откроешь дверь,
То мы её выломаем!

Это не простое озарение —
Это избавление от мук.
Я читала в книжках, что со
временем
Люди привыкают ко всему.

Человек по сути пластилиновый
(Остальное – сущий формализм),
Жизнь такая мудрая и длинная,
Потому влюбляйся и молись,

Не мирись с жестокими нападками,
Пропускай идущих напролом,
Чувствуй ветер голыми лопатками
И расти по пёрышку крыло.

Кто живет по правде, кто – по
совести,
Кто – по гороскопу… Выбирай.
Жизнь кипит, и каждый
приспособился,
Сочиняя персональный рай.

Слабый счастлив аханьем и
оханьем,
А безумец лезет на рожон.
Это только кажется, что плохо мне,
А на самом деле – хорошо!

А меня никто не любит, только бесит,
Обвенчаться бы в июле – сладкий месяц,
Месяц ягодный, имбирный, мармеладный,
Но меня никто не любит, да и ладно…

А любили бы – на привязи б держали,
Посадили бы в пузатый дирижабль,
Подавляли бы характер мой мятежный,
Но меня никто не любит и не держит…

Я б сидела в дирижабле над столицей
И мечтала изловчиться и свалиться…
Слава богу, нет финала в этой пьесе,
Ведь меня никто не любит, только бесит…

Красота, как пупочная грыжа,
Прёт из женщины, хоть убей.
Нашу бабу узнаешь в Париже
По накачанной верхней губе.

Не кокошник, не запах махорки,
Не танцующий рядом медведь…
Нашу бабу узнаешь в Нью-Йорке
По накачанной верхней губе.

Бабы русские, нелегко нам!
Роковая на нас печать!
В деле нефти и силикона
Есть ресурс, значит надо качать!

Значит надо расправить знамя,
И достойно нести лицо,
Чтобы видели, чтобы знали,
Чтоб боялись, в конце концов!

В мире чёрного капитала,
Где свирепствует summer time,
Наша баба губу раскатала —

И попробуй её закатай!

Мосты Петровых сожжены,
Но мозг ещё дымится.
Петров уходит от жены
К хорошенькой девице.

В семье его потенциал
За годы не раскрыли,
А с этой раз потанцевал —
И появились крылья.

Друзьям понятно без труда,
Что парень на вершине:
Он снял квартиру на Прудах
И поменял машину,

На завтрак – суши из кафе,
А ночью – рестораны.
Она зовёт его Орфей,
Жена зовёт бараном.

(И то и это – полный бред,
И то и это – правда.)
Сидит позорный бес в ребре,
А дьявол носит «Прада».

Петров отправился в полёт:
Театры, вечеринки…
Но только нижнее бельё
Стирает по старинке:

Швырнёт семейные трусы
В семейную корзину.
Его немного держит сын,
Но в целом – не до сына.
Любовь – игра, Петров – игрок,
Он презирает старость.
Заначка тает, как сугроб,
Но кое-что осталось.

Девице подавай престиж
И брендовые платья.
Красиво жить не запретишь —

Петров за всё заплатит.

Где любовь, там разлука, и нет иной
Комплектации – только пара.
За любовь заплати дорогой ценой,
А разлуку получишь даром.

Мне б напиться воды из его души
И бежать босиком по лугу,
Но до этого надо ещё дожить,
А сначала испить разлуку.

Вот не знала его, не глядела вдаль,
Не ждала ни письма, ни взгляда,
А теперь непременно нужна вода
И бежать непременно надо!

А куда мне бежать, где искать покой —
Не сидится и не стоится.
Написал бы прекрасной своей рукой
Ну хотя бы одну страницу.

Написал бы обычные «как дела»,
Как письмо получил и рад как…
Это старая песня на новый лад,
Бубенцовая лихорадка.

И мерещится старый хмельной ямщик
На усталых хромых почтовых.
Отыщи мою весточку, отыщи,
Сжалься, ради всего святого.

А ямщик отвечает: «Глубокий снег,
Кони слабы, а путь неблизкий,
Да к тому же давно двадцать первый век —
Электронная переписка.

Все вы тут сумасшедшие от любви.
Что поделать – проклятый север.
Ты окошечко, милая, обнови —
Чай, охотней ответит сервер».

Закрываю беспомощный «Аутлук» —
Я устала от этой гонки.
И опять на экране – цветущий луг,
И иконки на нём…
иконки…