Станислав Гагарин - Военные приключения. Выпуск 1
Перекрестив Ольгу, Григорий опустил голову и, шепча под нос молитву, с достоинством покинул княжеский шатер. Откинувшись на спинку кресла, Ольга с иронической улыбкой проводила его глазами. И хотя уста бывшего центуриона шептали святую молитву, его мысли в эту минуту были заняты совсем другим. Неужто он ошибся в характере духовной дочери? Куда девались ее покорность, послушание, кротость? Откуда эта жесткость, уверенность в себе, дух противоречия? Где та глина и тесто, из которых он собирался лепить послушную его собственной воле куклу? Может, за многие годы, проведенные им на Руси, он так и не постиг до конца таинственную русскую душу? Хорошо, пусть будет так, но зато он отлично знает душу женщины-матери, которая везде одинакова. И какой бы для него загадочной ни была великая русская княгиня Ольга, она всего-навсего обыкновенная мать.
11Растянувшись неровной цепочкой, за Эриком следовали варяжские жрецы-дротты, старейшие и наиболее чтимые викингами его дружины. Впереди шли князь Лют с сыном, которые и вели гостей на старое варяжское капище, в священную дубраву. Там первый полоцкий князь из рода варягов Регволд молился Одину, туда и сейчас еще ходили те, кто верил в силу и могущество старых заморских богов.
Тропинка вилась среди густых камышей, ее можно было рассмотреть лишь с помощью зажженных факелов, которые несли сопровождающие князя Люта дружинники. Тропа привела на небольшой островок среди болот, часто заросший вековыми деревьями. На краю священной дубравы виднелось четыре деревянных столба, поддерживающих высокую крышу. Под ней стояло вбитое в землю кресло для князя Люта, длинные деревянные скамьи для остальных участников торжества. Перед навесом огромными камнями-валунами была огорожена небольшая круглая площадка, посреди которой уже ярко пылал жертвенный костер. Вокруг него располагались большие, грубо вытесанные из камня и дерева фигуры варяжских богов-идолов, языки пламени играли на их угрюмых, жестоких лицах. Возле костра сновала вещунья Рогнеда, вдова недавно умершего последнего полоцкого дротта. Прибывшие варяжские жрецы сразу подошли к ней, принялись расставлять у огня принесенные с собой чаши и кубки, корчаги и бочонки с медом и вином. За оградой из камней слышался визг свиней и блеяние баранов, которых слуги притащили на спинах для жертвоприношения.
Вещунья Рогнеда ударила в било, и все дротты собрались вокруг костра. Князь Лют уселся в кресло, остальные пришедшие расположились на скамьях. Все смолкло, лишь гудело пламя жертвенного костра. Старший из дроттов стал к огню, повернулся лицом в сторону своей далекой родины, воздел к небу руки.
— О боги, — громко раздался в тишине его голос, — услышьте меня! Услышь меня, повелитель бурь и ветров Один! Услышь меня ты, мудрая и добрая Фригга, его жена! Взываю и к тебе, вечно живущий в пещере и мечущий огненные стрелы Тор, их сын! Боги, услышьте меня, дайте совет своим детям!
Прищурившись на огонь, Эрик рассеянно вслушивался в голос дротта. Происходящее вокруг будто перенесло его на холодную скалистую родину: бывший ярл Регволд знал, где выбрать место для священной дубравы и капища. На этом островке все было так, словно ты не в славянских болотах, а на берегу моря в окрестностях Упсалы: те же вековые деревья, мшистые глыбы-валуны, запах воды и мерный шепот волн, набегающих на берег. О милая, далекая родина, способная рождать только отважных воинов-викингов и рассылающая их потом в погоне за счастьем по всему свету…
Умолкнувший на полуслове голос дротта, пробежавший по скамьям громкий шепот заставили Эрика открыть глаза и забыть обо всем на свете. В нескольких десятках шагов от островка посреди небольшой заводи, свободной от камыша, виднелись очертания стоявшей прямо на воде человеческой фигуры. Ярко светившая луна позволяла рассмотреть на ней серебристую чешуйчатую кольчугу, варяжский шлем, длинное копье в руках. Но дым от костра, сносимый ветром в направлении заводи, временами обволакивал фигуру так, что становились видны лишь ее смутные контуры. Подавшись корпусом вперед, Эрик до предела напряг зрение. Кто из богов, услышав заклинания старого дротта, принес им знамение? Тор, Ниорд, Глер? Словно отвечая на его вопрос, стоявшая на воде фигура медленно развернулась, подняла над головой руку с копьем. И Эрик с замиранием сердца увидел на шлеме бога длинные острые рога. Неужели сам Один прилетел к ним на крыльях ветров?
А фигура, искрящаяся в заливающем ее лунном свете, колеблющаяся в обволакивающих заводь клубах дыма, бросила копье. Эрик быстро поднял голову. По расположению луны и звезд он сразу определил, что копье полетело острием в сторону древлянской земли. Что ж, боги ясно выразили свою волю. Будто желая исключить всякие сомнения, блестящая фигура снова подняла руку, в которой уже сверкала боевая варяжская секира. И ее лезвие снова смотрело по направлению древлянской земли. В таком положении фигура простояла несколько мгновений, пока набежавшее на луну облако не погрузило все в темноту. Когда же лунный свет опять залил болото и остров, фигура исчезла. Камыши и заводь были пусты, мертвая тишина висела над священной дубравой. А может, все это Эрику только почудилось? Возможно, это совместная обманчивая игра света и воображения?
В то же мгновение тишина вокруг него словно взорвалась. Все повскакали со скамей, громко крича, стали тянуть к луне и жертвенному костру руки. И, покрывая шум и гам, прозвучал торжествующий голос дротта:
— Боги, вы услышали нас! Один, ты явил волю! И мы, твои дети, выполним ее! Ты снова увидишь храбрость и отвагу своих сынов-викингов, они досыта напоят тебя вражеской кровью! Не забывай и помни о нас, Один! Будь всегда с нами, Один!
Старый дротт закончил речь — обращение к богам, поднял с земли узкогорлый кувшин. Двое жрецов протянули к нему через огонь по большому кубку. Очищая вино от земных пороков и соблазнов, дротт налил его над всеочищающим пламенем жертвенного костра, подал кубки Люту и Эрику.
— Князь и ярл, вы видели и слышали волю Одина. Теперь вам предстоит выполнять ее. Будьте послушны ей, и наши боги всегда будут с вами.
А жрецы уже закололи на алтаре у костра жертвенных животных, нацедили их крови в братскую чашу и обильно кропили ею викингов. Покончив с этим занятием, они разлили вино по остальным кубками и чашам, стали обносить ими сидевших на скамьях.
12Утром Хозрой был в лачуге у вещуньи.
— Рассказывай, — нетерпеливо сказал он даже не поинтересовавшись, по обычаю, ее здоровьем.
Рогнеда зевнула, прикрыла беззубый рот ладонью.
— Нечего рассказывать. Боги дали свой знак раньше, чем я успела сделать по-твоему. Сам Один указал дорогу ярлу Эрику и его викингам на древлян.
Хозрой презрительно скривил губы.
— Сам Один? Рассказывай, как все было. Главное, ничего не придумывай.
Он внимательно выслушал сбивчивый рассказ вещуньи, какое-то время помолчал, задумавшись, затем пристально глянул на Рогнеду.
— Ты сама видела Одина? Или повторяешь чужие слова?
— Видела собственными глазами, как сейчас тебя. Это был он, могучий и грозный бог варягов.
— Хорошо, пусть будет так. Ты не сделала того, что было велено, но я не отбираю у тебя деньги, которые дал. За это отведешь меня на ваше требище и укажешь место, где видела Одина.
— Я не могу этого сделать. Ты иноверец, и боги покарают меня за подобное кощунство.
— Тогда тебе придется вернуть деньги. Где они?
Рогнеда нехотя полезла в свои лохмотья, достала туго набитый кошель, протянула его Хозрою. Но на полпути ее рука замерла, затем дернулась назад, и вещунья снова спрятала кошель.
— Пошли, хазарин…
На островке Хозрой заставил Рогнеду еще раз повторить рассказ, попросил как можно точнее указать место, где появился и исчез Один.
— Туда, — коротко приказал он своим двум слугам, указывая на заводь среди болота.
Хозрой был не первый раз на Руси и прекрасно знал полоцкую землю, где ему предстояло на этот раз действовать. Поэтому он лично и с большой тщательностью отбирал слуг для предстоящего путешествия. Это были два раба-германца, купленные им несколько лет назад на невольничьем рынке в Константинополе. Их родина, верховья Рейна, покрытая смердящими непроходимыми болотами, была как две капли воды похожа на полоцкую землю, а поэтому рабы должны были стать его незаменимыми помощниками. Тем более что за послушание и старание он обещал им вместе с семьями даровать по возвращении в Хазарию волю. Сейчас Хозрой смотрел, как слуги быстро и умело плели себе на ноги широкие решетки, чтобы не провалиться в трясину, как подбирали длинные палки для промера дна. Как осторожно, один за другим, они скрылись в камышах.
Рабы отсутствовали довольно долго, но их возвращение вознаградило Хозроя за ожидание. В руках одного из слуг было копье, которое он с довольным видом протянул хазарину.
