Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

И моря красота первоначальная,
И небеса, что с берегом слиты,
И ты, такая близкая и дальняя,
Как эти в небе дымные хребты.

Упала с высоты звезда высокая,
Поглощена вечерней темнотой.
В себе сегодня все раскрыл истоки я
Всей человечьей радости простой.

Не молодеет, знаю, сердце: усталью
Оно проникнуто под грузом дней.
Я мальчиком себя сегодня чувствую,
Зашедшим в гости к юности своей.

Там, в городе, где строго так шагаем мы,
В разбеге улиц, в каменном кругу,
Казалось, я чужой себе, незнаемый,
Казалось, нежным быть я не могу!

Вверху, в горах, соседствующих с бурею,
Где светят звезд алмазные рои,
Я вспоминаю грозную Астурию,
Я слышу вас, испанские бои.

И слышу я тебя, большая родина,
И я готов — и мне не надо клятв,
Чтоб кровь моя была тебе вся отдана,
Как перегной легла для новых жатв!

Теперь уж волн краса первоначальная,
Гул моря заглушил шаги мои,
И ты — такая близкая и дальняя,
Как там, вдали, испанские бои.

Пришел из вечности сюда я,
Из мечты.
Нетерпенья полон был весь род людской,
Украсил шар земной.
Готово было всё,
Приход мой ожидая,—
Колючки, и цветы,
И свет, и темнота седая…

Из вечности пришел сюда я,
Из мечты,
И, мир не зная,
Я застал
Страны,
Машины и аэропланы,
Хлеб и металл.

Свод законов в переплете строгом
И призрак, названный здесь богом.
Дороги за порогом
Из края в край. Ну словом,
Мир застал уже готовым…

Нетерпенья полон был весь род людской,
Украсил шар земной.
Готово было всё
Принять из вечности явление мое…

И вот я старый мир хочу разрушить
И заново построить жизнь,

И сам дороги проложить
К моим грядущим городам.

Хочу восторги испытать такие,
Как тот, кто увидал огонь впервые.

Станет ветер в полночной тревоге
Темный лес о тебе вопрошать,
Станет в травах у дальней дороги
О тебе затаенно шуршать.

У зеленых развесистых кленов,
Что склоняются, воды рябя,
У осенних туманных затонов
Птицы требовать станут тебя!

Не тебя ли у ели высокой,
Той, что юности стройной под стать,
Будет вечер искать синеокий,
Будет утро росистое звать!

Там, где ивы немой колыханье
Зыблет легкие тени ветвей,
Буду теплого ждать я дыханья,
Отголоска далеких речей.

Росных перлов свежее и чище,
В розовеющем лоне зари
Искони тебя взорами ищет
Та звезда, что пред утром горит.

Только ты не вернешься, я знаю,
Не воротится молодость, нет…
Что ж он светит, тебя призывая,
Этот верный звезды моей свет?

Что же подняли птицы тревогу
И ускорили птицы полет?
Не вернешься ты вновь на дорогу,
Ту, что к вечным истокам ведет.

Белым-бело,
Сверканье, блеск…
Снежок так бел,
Так непорочен.
Еловый лес
Окаменел,
Лебяжьим пухом оторочен.

Снег спозаранку
Порошит
В полях, в тиши,
Всё не устанет.
А там вдали,
Где край земли,
Плетутся заспанные
Сани.

Последнюю печаль земли
Увозят прочь.
Заносит заледь
И санный след,
И боли память.
И там вдали,
Легко и строго,
Ложится новая дорога.

Запорошен
Лиловый лес,
И дремлют
Дали снеговые.
И в синем сне
Всё снег да снег,
И мнится мне,
Что мир рождается впервые.

До ночи пламенеет небо,
Пронизанное серебром.
И поле зреющего хлеба
Истомлено тяжелым сном.

Жжет солнце, трав не дрогнут пряди,
Пастух недвижим у горы.
В долине собранное стадо
Почти заснуло от жары.

Всё жарче, жарче, накаленней,
И воздух трепетно дрожит.
Вдруг поле вздрогнет и с разгона
Навстречу ветру побежит.

И рожь бежит, бегут упрямо
Колосья, травы, синий куст.
И с распростертыми руками
Я жадно ветру отдаюсь.

Как светел, солнечен мой день,
Как дружески со мной шагает тень,
И солнце не ласкало так поля,
Не зеленела так вовек земля.

Затишье здесь…
И целится стволами в небо лес,
И головой взлетает к солнцу он.
Корнями твердо в почве укреплен.

Под лиственной зеленой бородой
В широких тенях задремал покой.
И тень под деревом прохладна и темна.
Не верится, что где-то есть война,
Что длится бой над молодой землей,
Что лес склоняет голову свою
И брата убивает брат в бою,
Встают, склоняются, к земле припав опять
Чтоб никогда отныне не вставать.

Вот почему отравлен мой покой!
Но всё дороже край любимый мой!
Еще родней становится земля —
Долина, луг, реки широкий брод,
Моя страна, великий наш народ!
Лес, устремленный в ясный небосклон,
Корнями твердо в почве укреплен.

Вижу:
Из пепла возник
Чудовищный зверь,
Грозный властитель
Всех сил, беспощадных и злобных,
Шаг его равен длине океана,
Дышит он ядом
И пламенем брызжет холодным,
Темный воитель.

Как сухостой,
Вырывает он с корнем хребты,
Рушит обжитые стены,
Милые сердцу пороги.
Заплутался в руинах
Чудовищный зверь
И не знает,
Куда теперь
Приведет его
Злая дорога.

Словно сорвавшийся с привязи
Яростный смерч,
Захлебнулось чудовище
В черном позоре
И несет горе,
И несет смерть
И мне,
           и ему,
                       и тебе —
                                       и каждому.

Рушит и жжет,
Убивает и жжет,
И не может
Залить кровоточащей жажды.
Его вечный враг —
Человек созидающий,
Обуздавший
И землю и небо.

Он пепел сдувает,
Раздувает пожарища,
Чтоб не было книг,
Чтоб не было хлеба!

Звезды
Овцами сбились в кучу,
Будто за ними
Он тоже гонится.
Всё ближе и ближе.
Вон за той тучей
Хочет украсть
Человечье солнце.

Но навстречу ему
Молодая страна
В миллионном упоре,
Как один богатырь.
Поднялась,
Чтобы с горем и смертью поспорить.
Трудный час…
Черный час.
Но и сердцем
И разумом верю:
Человек победит зверя.

Опасность повисла в эфире —
Слепой и убийственный груз.
В бесплодных мечтаньях о мире
Позорно молчание муз.

Когда с беспощадною силой
Взрывается свод голубой,
Хочу, чтобы муза будила,
Чтоб муза звала за собой.

Чтоб, тысячи верст пролетая
Сквозь вихри огня и свинца,
Строка проникала литая
В живые людские сердца.

Горячими вспышками молний —
От края до края земли —
Все помыслы, муза, наполни
И гневом сердца накали.

Прорвись сквозь туманы густые,
Которыми дышит война.
За многие жизни людские
Потребуй расчета сполна.

За каждого требуй расплаты,
Кто жил, и любил, и творил,
И встал неизвестным солдатом
Из сумрака братских могил.

О муза, орлиной повадкой
Над родиной крылья расправь,
Чтоб враг не пробрался украдкой
Ни с неба, ни с суши, ни вплавь.

Опасность повисла в эфире —
Слепой и убийственный груз.
В бесплодных мечтаньях о мире
Позорно молчание муз.