Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений

О, нет, молю, не уходи!
Вся боль ничто перед разлукой,
Я слишком счастлив этой мукой,
Сильней прижми меня к груди.

Скажи: «Люблю». Пришел я вновь,
Больной, измученный и бледный.
Смотри, какой я слабый, бедный,
Как мне нужна твоя любовь...

Мучений новых впереди
Я жду, как ласк, как поцелуя,
И об одном молю, тоскуя:
О, будь со мной, не уходи!..

Как от рождения слепой
Своими тусклыми очами
На солнце смотрит и порой,
Облитый теплыми лучами,

Лишь улыбается в ответ
На ласку утра, но не может
Ее понять, и только свет
Его волнует и тревожит:

Так мы порой на смерть глядим,
О смерти думаем, живые,
И что-то в ней понять хотим,
Понять не можем, как слепые...

Как странник, путь окончив дальний,
Вернувшись радостно домой,
Вступает в дверь опочивальни,
Где вечный сумрак и покой, —

Где ложе, полное отрады,
Где мирной роскоши дары —
Сквозь шелк завесы луч лампады,
Узорно-темные ковры:

Так я гляжу на мир природы,
На берег дремлющий, на лес,
На упоительные воды,
На даль темнеющих небес,

И снова рад душой усталой,
Что там, в природе, отдых ждет...
О чем ты, сердце, горевало?
Забудь, не стоит, все пройдет, —

Пройдет любовь, пройдут мученья,
И, погружаясь в тишину,
Я, непробудным сном забвенья
Уснув, от жизни отдохну.

Без дум, без мук, без грезы прежней
Я внемлю шелесту волны:
Ах, эти звуки безмятежней,
Еще спокойней тишины!..

Так странник, путь окончив дальний,
Вернувшись радостно домой,
Вступает в дверь опочивальни,
Где вечный сумрак и покой.

Пусть темна моя дорога,
Пусть ничтожно бытие,
Но недаром чует Бога
Сердце скорбное мое:

Кто под гнетом нестерпимым
Вечных мук готов был пасть,
Но любил и был любимым,
Тот не может жизнь проклясть!

Сняла, шутя, с былинки нежной,
С родного, бедного цветка
И в сердце розы белоснежной
Ты положила светляка.

И роза кажется дворцом
Волшебным, белым и прохладным,
Вся озаренная лампадным,
Зеленоватым огоньком.

Но он потух... Мой друг, опять
Верни его родному полю:
Он любит ночь, он любит волю, —
В тюрьме не хочет он сиять!

<1891>

Холод священный опять пробегает по сердцу, о камни
Площади древней, где жил Рима свободный народ!
Что же так трогает душу в этом божественном прахе?
Что мне, о Рим, до тебя, что мне до славы твоей?
Разве я здесь меж развалин твоих не пришлец одинокий,
Разве не скиф – я, не сын чуждой, холодной земли?
Ни для какого величья, ни для какого народа
Бедной отчизне моей не изменю я вовек!..
Но почему же твой Форум мне кажется новой отчизной?
Чувствую в Риме себя сыном великой земли!
Дети грядущих веков, дети России любимой,
С общею жизнью племен жизнь нашей родины слить, —
Вот ваш божественный долг!..

Подобен я царю страны дождем обильной,
Что в цвете лет – старик, богатый, но бессильный:
Он презирает лесть своих учителей,
Скучает меж собак и меж других зверей.
Ни соколиною охотою, ни стоном
Народов, гибнущих перед его балконом, —
Не занят он ничем, как тяжело больной.
Его любимый шут балладою смешной
Уже не веселит. С гербами лилий ложе
Великолепное на темный гроб похоже.
И дамы, – им всегда прекрасны короли, —
Изобрести наряд бесстыдный не могли,
Чтоб удостоиться улыбки иль привета
От повелителя, от юного скелета.
Алхимик золото готовит, а меж тем
Из тела злой недуг не мог извлечь ничем,
И даже ваннами из крови – их узнали
От римлян, их цари пред смертью вспоминали, —
Не мог согреть он труп, в чьих жилах – навсегда
Не кровь, а мертвая, зеленая вода.

Если, Боже, хочешь всех
Ты спасти, зачем от века
Слишком слабым человека,
Слишком сильным сделал грех?

Если тело – прах и тлен
И, любя его, нарушу
Твой закон, зачем Ты душу
Заключил в постыдный плен?

Если кроткий лишь спасен,
То зачем Злой Дух, восставший,
Дух Мятежный, все поправший, —
Обаяньем окружен?

Если смерть виновных ждет,
То зачем же преступленье,
Обещая упоенье,
Ужасает и влечет?

Если знанье – лишь обман,
Если грех – пытать и мерить,
Если надо только верить,
То зачем мне разум дан?

………………………………
………………………………
………………………………
………………………………

Молчанье страшное Неведомого Бога!..
«Ищите! – Ты сказал, – обрящете». Зачем,
Зачем я верую! У Твоего порога
Стучуся в дверь, ищу, зову Тебя... Ты – нем!..

И все-таки стою у Твоего порога...
О, если б только луч, о, если б только знак!..
Но Ты безмолвствуешь, и дней моих итога
Ты ждешь, как Судия, как вездесущий Враг.

Смотри, я падаю, я верю и страдаю,
Под тяжестью креста, весь в тернях и крови,
Молю и требую, и плачу, и взываю:
Не справедливости, о нет, любви, любви!..

Пощады, отклика, иль знаменья, иль чуда!
К Тебе подъемлю взор, не знаю сам, зачем,
Еще спасенья жду, не знаю сам, откуда...
И верю, помоги!.. Но тщетно все: Ты – нем!

На бледном мраморе, тоскуя, увядали —
Последний дар любви, последний дар печали —
Надгробные цветы, и с жадностью пила
Их нектор сладостный весенняя пчела,
Не думая о том, кто с горькими слезами
Их на могилу нес дрожащими руками.
И, беззаботная, в свой улей унесет
Она с немых гробов благоуханный мед.

Радость пробуждения,
Ты сменила ночь.
Мрачные видения,
Уноситесь прочь!..
Пред светилом царственным
В утренних лучах
Встанем с благодарственным
Гимном на устах.
Слышишь: дятел стукает
По коре стволов,
Ветерок баюкает
Венчики цветов.
Надо мной колышется
Позлащенный лес...
Утром легче дышится,
Глубже свод небес.
В сердце – умиление,
Веры детской жар.
Каждое мгновение —
Новый Божий дар.
Пусть же омрачаема
Смертью жизнь моя,
Но неисчерпаема
Радость бытия.
Свет и пробуждение,
Вы сменили ночь...
Мрачные видения,
Уноситесь прочь!

Одно – всегда прекрасно,
Одно – не изменяет,
Что в небе так бесстрастно,
Так далеко сияет.

Обман – в словах великих,
Обман – в любовных взорах,
Но правда – в чащах диких,
В тебе – дубровный морок.

Любить того не стоит,
Что в жизни сердце манит;
Природа успокоит,
Природа не обманет.

Баюкая, обнимет
Детей своих усталых,
Еще нежнее примет
Отверженных и малых.

Не лгу, не лицемерю:
Я потерял дорогу.
И уж давно не верю
Ни людям я, ни Богу.

Но верю я доныне
Тому, что скажет колос
И моря вечный голос,
И тишина пустыни.

1892

О красоте твоей молчать стыжусь, Мадонна,
Ты в незабвенный день предстала мне такой,
Что холоден с тех пор я к прелести иной,
К иной любви душа навеки непреклонна.

Как часто я гранить тебе сонет хочу,
Но слишком тверд алмаз, напилок изменяет,
И пред Лаурою душа изнемогает,
И холодней мой стих, чем лед, – и я молчу.

Открою ли уста, чтоб говорить – напрасно!
Немеет песнь любви в груди моей безгласной,
И ни единый звук к тебе не долетал...

Едва мое перо касается бумаги —
Ни вдохновения, ни мысли, ни отваги...
И с первым опытом я струны покидал!

Лукавый бог любви, я вновь в твоей темнице...
О пленник, покорись и воли не ищи:
Все двери заперты, и отданы ключи
Тюремщиком твоей безжалостной царице.

Уже я был рабом, когда заметил плен.
(Клянусь, – хотя никто не верит мне, я знаю)
С усильем вырвавшись из-за тюремных стен,
О них со вздохами, жалея, вспоминаю.

К темнице так привык, что воли не хочу,
И порванную цепь повсюду я влачу...
Таким огнем любви горит мой взор унылый,

Что, если бы теперь ты видела певца,
Сказала бы: «Судя по бледности лица,
Друзья, мне кажется, он на краю могилы».