Евгений Абросимов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Еще вчера мечтал об институте,
О книгах, о задуманных стихах,
Каникулярном будущем маршруте
Средь гор хакасских, о ночных кострах;

Мечтал о той торжественной минуте,
Когда кулан на голубых рогах,
Развеяв клочья предрассветной мути,
Поднимет из-за гор расцветший мак.

Теперь всё прочь… И книги, и цветы:
Ты слышишь клич — опасность над страною.
Поэт, теперь маршрут изменишь ты,

Сменив берданку меткой нарезною,
Забудешь дебри, реки и хребты…
Сегодня ты боец, готовый к бою.

Я жив-здоров. И что еще сказать!
Свистят ветра, бушуют снегопады,
И в грудь земли впиваются снаряды,
Как бы ее стараясь пронизать.

Но снежный вихрь мне не слепит глаза.
Смотрю вперед, смотрю через преграды,
Туда, туда, где черные громады
Гребенчатой дугой подперли небеса.

Иду… А сколько, сколько впереди
Еще огня, труда и испытаний…
Но нет унынья у меня в груди.

Иду вперед с надеждой золотой,
Что там, за гранью горя и страданий,
Мы вновь найдем и счастье, и покой.

Сердца на взлете — огненные птицы.
Сейчас взметет их гнева алый смерч.
Сейчас падет врагу на шею смерть,
Сейчас умолкнет зверь тысячелицый.

Сердца на взлете. Взор не замутится.
Рука — к гранате. И врагу не сметь
Поднять голов позеленевших медь.
В окопах черных ждут кончины фрицы.

Сердца на взлете. Пальцы на цевье.
Сейчас за дело кровное свое
Пойдут бойцы сквозь мрак и сгустки дыма.

Сердца на взлете. Смолкните, враги!
Сейчас четырехгранные штыки
Над ночью золотой рассвет подымут.

Я — не Отелло, ты — не Дездемона,
Своей любви я не предам ножу…
Она со мной, и я ее ношу
Без пятнышка, как бархат небосклона.

Когда умолкнет бой, настороженно
В густой траве прилягу на межу,
На твой подарок чистый погляжу,
На твой платочек, цвета глаз влюбленных.

Я — не Отелло… И, приняв подарок,
Измены пятен не ищу на нем,
Он предо мной, как сердце, без помарок;

Он предо мной неугасимо ярок,
Как символ веры, золотым огнем
Грудь согревает средь сражений ярых.

Средь этих нив я собирал слова,
То пестрые, как вешняя долина,
То строгие, как горная вершина,
То тихие, как на заре трава.

Средь этих тучных нив не раз, не два
Я песню направлял в полет орлиный, —
И песня, птицей став, неслась былиной
Из века в век, прекрасна и жива.

Средь этих нив я создал жизнь свою,
Подобную сереброкрылой песне,
На зависть всем и даже соловью.

Средь этих нив я лягу и умру,
Чтобы еще звончей, еще чудесней
Летела песня утром на ветру.

Я снова пьян и юностью богат.
Не оторвать мне губ от пенной «Браги».
Я пью огонь, живой огонь отваги.
И пробую клинок. Я — вновь солдат.

Как широка, как беспредельна даль
Моих лесов и рек голубопенных!
Любовь к родному дому неизменна,
И что пред ней немецких дотов сталь!

Не устоит! Под грохот канонад
Пускай враги беснуются во мраке.
Я выпил настоящей русской браги.
Я пьян отвагой, родины солдат.

Мне кажется, жизни нет места
На поле, изрытом войной.
Туманов белесое тесто
Плывет над промерзшей Невой.

Снегов помутневшая россыпь
На скованном льдом берегу.
Окопы. Воронки. Заносы.
Багрянец крови на снегу.

Вверху — грохотание «Илов»,
А прямо — траншеи зигзаг.
Сдержать свое сердце не в силах,
К тебе тороплю я свой шаг.

Молчать не могу, не умею, —
Прочь с губ моих, тяжкий замок!..
Траншея — в траншею. Траншея —
В блиндаж. В блиндаже — огонек.

В ночах неуютно-бездонных,
Пусть скажут мне очи твои,
Что, сталью терзая влюбленных,
Враги не убили любви.

Что в мире смертельной тревоги,
На трудном, на грозном пути,
Где лица приподнято-строги
И слово «люблю», как «прости», —

Пускай, как веселое солнце
Над этой ненастною мглой,
Сверкнув, в тишине пронесется
Твой трепетный голос живой:

«Победа! Люблю! И — победа!..»
И вновь я поверю в мечту,
Что, тропы к победе разведав,
Я встречу твою красоту.

Что, жизнью своею рискуя,
Тебя, дорогой человек,
Назвать, возвратившись, смогу я
Возлюбленною навек…

…И падали люди, как камни,
Вблизи, у тебя на виду.
И огненными лепестками
Их кровь расцветала на льду.

Смотрела ты долго… Блестели,
В глазах отражаясь твоих,
Багровые кудри метели,
Куда я ушел за двоих.

Наверное, в это мгновенье
Молила с надеждою ты:
«О, дай им пройти сквозь сраженье,
Пройти эту четверть версты…»

И не было песни чудесней, —
Ах, песня, ты слышишься мне, —
В огне не горящая песня
Любви, что проснулась в огне.

И шел я, и силы кипенье
Гудело и пело в крови.
Так шел я, не прячась, в сраженье,
В сраженье во имя любви.

Он такой же, как все,
Только глаз быстрей.
Видит так же, как все,
Только видит ясней.

Среди многих теней
Придорожных берез
Выделяет одну
В человеческий рост.

Среди многих одну
Выделяет он.
И винтовка к плечу.
И курок взведен.

И над мушкою дым —
Соболиный хвост.
Грузно падает тень
В человеческий рост.

Над лесом взмыла красная ракета.
И дрогнуло седое море мглы.
Приблизили багровый час рассвета
Орудий вороненые стволы.

От грохота раскалывались тучи,
То опускаясь, то вздымая вверх,
Через Неву летел огонь гремучий —
И за Невою черной смертью мерк.

И так всю ночь, не ведая покоя,
Мы не гасили грозного огня.
И так всю ночь за русскою Невою
Земля горела, плавилась броня.

И так всю ночь гремели батареи.
Ломая доты за рекой во рву, —
Чтоб без потерь, стремительней, дружнее
Пехота перешла через Неву.

Чтобы скорее в схватке рукопашной
Очистить дорогие берега,
Чтоб, растопив навеки день вчерашний,
Встал новый день над трупами врага.