Борис Андреев - Чтоб полюбить сильней...
— Знаешь, Геннадий, давай вернемся…
— Плохая примета, — проворчал шофер, щелкая указателем поворота.
— Карпов надо выпустить в озеро, пусть живут на воле…
— Карпов, — заулыбался шофер, — неужели выжили мальки?
— Выжили, Геннадий, выжили!
Через полчаса легковой газик свернул с шоссе на пустующий берег. Анатолий Федорович с ведром и Геннадий с молотком в руках подошли к ледяному припаю. Шофер разбил лед и доморощенные карпы, блеснув позолотой чешуи, скрылись в темной воде.
Вот и весь рассказ. Но в конце его мне хочется немного пофантазировать.
…Только скрылись доморощенные карпы в темной воде, как раздвинулись ледяные закрайки. Вышла Золотая рыбка и говорит:
— Доброе дело сделал, человече. Спасибо тебе от всего рыбьего мира. Теперь проси, чего хочешь, ничего не пожалею…
Подумал человек и отвечает:
— Ничего мне не надо, Золотая рыбка, но если можешь, сделай так, чтобы и дети мои никогда не проходили мимо рыбьей, птичьей и звериной беды…
Наверное, так ответил бы Анатолий Федорович на вопрос Золотой рыбки, появись она в тот момент на берегу.
Владимир Красин
ИЛЬМЕНСКИЕ ДНЕВНИКИ
Машкины проделки
Живу я в лесу. Часто у меня находят приют животные. То сорочонка принесешь подбитого, то журавля, а то и зайчонка. Жил у меня и косуленок Ванька. Всем находилось место, и каждый получал свою долю ласки. Только лисы у меня еще не было. А завести ее очень хотелось. И вот, словно подслушав мои мысли, однажды ко мне на квартиру принесли лису. Поймали ее жестокие люди несмышленым лисенком. Несколько месяцев она прожила в городской квартире, а потом оказалась не нужна.
Машка, так звали рыжую плутовку, имела веселый и беспокойный нрав. В квартире не было ни одного укромного местечка, которое бы она не исследовала. Юркая и проворная, она успевала всюду: забиралась на письменный стол, со стола на полку с книгами, с полки на кровать, в кухонный шкаф. Ела она почти все, но особенно любила сладкое. Намажешь маслом кусочек хлеба, посыпешь его сахаром — Машка от удовольствия глаза закроет.
Как ни хороша городская квартира, лиске нужен был лес. Туда-то я и решил ее отправить. «Отвезу, — думаю, — Машку на один из кордонов, там она скорее привыкнет, а если и убежит в лес, то обязательно найдет своих сородичей».
На следующее утро посадил я ее в рюкзак и повез на самый дальний кордон, что находится у озера Сириккуль. Чтобы Машке было легче дышать, завязал я рюкзак не полностью, а оставил небольшое отверстие для вентиляции, но так, чтобы она не могла вылезти. Пока шли до автобусной остановки, Машка беспрерывно билась. Уже садясь в автобус, заметил, что брезент рюкзака сильно нагрелся и Машка чувствует себя в нем прескверно. Не успел я развязать рюкзак, как Машка, к всеобщему удивлению пассажиров, сначала высунула свою острую мордочку, а затем и голову и часто-часто задышала, широко раскрыв рот и свесив розовый язычок — совсем как собака. Тогда завязал я мешок у ее горла так, как это делают, когда перевозят котят. Скоро она успокоилась, и мы без всяких приключений добрались до кордона.
На кордоне я рассказал историю появления у меня Машки и попросил отнестись к ней поласковее.
Выпущенная на пол из рюкзака, она прежде всего познакомилась с квартирой, в которой ей предстояло временно жить.
Ночь Машка провела спокойно, если не считать, что растащила по всему полу вату, сложенную хозяйкой в пустом углу, да перемешала ее с золой из русской печи.
Поведение Машки явно не понравилось ее новой хозяйке. Пришлось мне ее пристраивать в другое место. К моему счастью, наблюдатель оленьего кордона и его ребятишки попросили передать Машку им.
Утром, забрав с собой свой старый рюкзак, я зашел к Машке. И не успел я закрыть за собой дверь, как она с хриплым лаем накинулась на меня и начала рвать мои сапоги и ненавистный ей рюкзак. В Машку словно вселился бес. Тявкая и скаля белые, как сахар, зубы, Машка яростно нападала на меня и так стремительно отскакивала обратно, что я едва успевал обороняться. Все попытки поймать ее и посадить в рюкзак неизменно кончались провалом. Быстрая и ловкая, она беспрерывно крутилась вокруг меня и даже успела несколько раз тяпнуть до крови за руку. На помощь ко мне пришли Владимир Иванович со своим сыном Мишей. Но и втроем мы долго не могли справиться с расходившейся лисой. Миша, не на шутку испугавшись ее яростных атак, забрался на печь и сидел там до конца схватки.
Что мы только не делали, чтобы поймать Машку! И убрали рюкзак, пытались накрыть ее обрывками старой сети, старались загнать в угол и поймать ее в рыбий сачок — все напрасно.
Наконец, обессиленная от борьбы, Машка заскочила в раскрытую дверку очага и скрылась в его глубине. И я и мой добровольный помощник обрадовались. «Теперь-то ты от нас не уйдешь», — думали мы. Но каково же было наше удивление, когда, заглянув в очаг, Машки мы там не обнаружили. Опасаясь дальнейшего преследования, хитрая лиса залезла в дымоход и спокойно разгуливала по нему вокруг печи, изредка чихая и кашляя, отчего из очага вылетали клубы золы и сажи.
Никакие увещевания и призывы к совести Машки с нашей стороны не могли обмануть бдительность лисы, и она ни за что не хотела покидать свое убежище. Пришлось разбирать дымоход и шуровать палкой в черной зияющей дыре.
Лишь спустя полчаса Машка сдалась и была водворена в большой крапивный мешок. Не глядя друг на друга, мы с Владимиром Ивановичем облегченно вздохнули. Квартира напоминала поле битвы. Всюду были разбросаны куски ваты, кирпичи, растоптана известка. Картину дополняли повисшие в воздухе столбы зольной пыли и клочья сажи.
Ни я, ни Владимир Иванович не захотели ехать верхом. Кто знает, как в дороге поведет себя Машка.
На Ишкульском кордоне, где мы временно оставляли Машку, она вела себя на удивление спокойно, ела все, давала себя гладить и когда за ней приехали с оленьего кордона, дала себя поймать и как ни в чем не бывало доехала до своего нового жилья.
На этом приключения лисы не кончились.
Обрадованные редкой удачей, сыновья наблюдателя оленьего кордона Миша и Володя наперебой угощали гостью разными лакомствами. Первое время и здесь Машка зарекомендовала себя с хорошей стороны и, обследовав все закоулки в доме, пристроилась отдыхать на диване.
Ночью она решила заново пересмотреть свою новую квартиру. Перевернув ее вверх дном, она забралась в постель к хозяевам и стала требовательно будить хозяина. Спросонья наблюдатель кордона ничего не понял и окончательно проснулся только тогда, когда лиса тяпнула его за нос. В доме начался переполох. Обитатели кордона в одном нижнем белье стали ловить Машку, она же, хитро увертываясь от преследователей, делала немыслимые трюки. Машка явно думала, что с ней играют в какую-то веселую игру, и старалась изо всех сил.
Наконец лиса была поймана и заперта в чулан, где и провела остаток ночи. Утром же, после того, как кто-то случайно оставил открытой дверь чулана, Машка вырвалась и произвела новый переполох во дворе.
Сначала она придушила селезня, затем, пытаясь поймать петуха, выдрала ему на спине все перья и часть хвоста. Насмерть перепуганный петух взлетел на забор, за ним с громкими криками кинулись врассыпную куры. Ко всему этому яростно, до хрипоты заливаясь лаем, рвалась с цепи к непрошеной гостье собака.
На крики сбежались обитатели кордона, и история ловли Машки повторилась сначала. Кончилось тем, что лиса, спасаясь от своих преследователей, не рассчитала прыжка и свалилась в погреб, в котором стояла вода. В пылу погони кинувшийся следом за Машкой наблюдатель оказался по пояс в воде. Сама же лиса, как только наблюдатель появился в погребе, спокойно вылезла наружу по ступенькам лестницы.
Ровно через неделю Машку решили привезти ко мне. Но перед самым моим домом она вырвалась на свободу и поселилась на базе заповедника. Лиса совершенно свободно среди белого дня совершала прогулки между домами, вызывая яростный лай собак и косые взгляды их хозяек. Однако не все смотрели на лису косо. Среди хозяек находились и такие, которые жалели ее и подкармливали.
Однажды одна из наиболее сердобольных женщин угостила Машку куриными потрохами, отдала ей головки, лапки, самих же кур вынесла на мороз. Так впервые Машка познакомилась с курятиной. Каково же было удивление женщины, когда, скормив Машке последние куриные потроха, она пошла за своими замороженными курами и, конечно, не нашла ни одной. Все они были уничтожены Машкой, а жалкие остатки их закопаны про запас в кустах около дома.
После этого случая у жителей то и дело начали пропадать куры. Как-то ко мне явилась целая делегация женщин с требованием убрать немедленно Машку. Над жизнью лисы нависла опасность.
