Илья Риссенберг - ИноМир. Растяжка: Стихотворения

Осинь лета отрицать
В белых перьях инея —
Овидь посолонь с торца
На излёте длинная,
Полоснув, к сердцам Творца
Льнёт авиалиния.

Вещный сплачивая вес,
Простыне обещаны
Млечной, лирикой небес
Зарекались резче мы —
Тем ловчей мельчайший бес
В наущенье трещины.

Вз(д)ор природы, по добру
Мельтешим да боркаем,
Миротворцы! – смерть перу
За тщеславным облаком,
Разумеется, вомру
В мимолётный обморок.

Стань заслонкою зрачку,
Нивный сон(м)! – с(к)лоняется
К тайне света, начеку
Околось, Кон-станция,
И семейкой старичку
Невесомо стаится.

Косму тикровый покров
Даровала Ивушка,
Онародил Комаров
Донорскую лишку я —
Суть затрещины миров,
Сиречь Божья силушка.

Припадают холода,
Передряга с-тайная.
Пропадают города,
Гордость орд потальная.
И безДонная вода —
Остраненье таянья.

По-чёрному штурм золотого руна
Святые места придремали у рамочки
С утра безоружно берут на ура
Донецкий детинец умершие мамочки

Орудовать рады сыновним одром
Орущим ура восстают всеоружные
Разрушенный храмовый аэродром
Учители света просторы окружные

Прожилки жильцы кровеносных ветвей
Взаложь неприступному крому приближены
Вдове услужи сироту пожалей
Бразды беспилотников образно-лыжные
Отпущены посолонь сверху левей
Межрёберной стужи чьим пульса пристыжены
Прощеньем рокады безр/сплодных вещей
С грехом пополам гневомёты булыжные

Кромешною вновь анфиладой матусь
Прогулку веду тополей многоствольную
Пожизненный страховладелец не трусь
Вот видишь навТорила новую вольную
Игру наперстянка сумерных марусь
Кра/еплёным кремлём оккупирует Ольвию
Треустое слово целикая Русь
Припала ко лбу пулевою любовию

На звучную вечную верную смерть
В семейном и Ноевом праве как новенький
Сегодня мне сорок Иосифа встреть
Твоя домовинка с моею домовонькой

Замёрзла слёзынька на склоне сткла
Отличник вышколенный исполатный
Колышет лишенько и смерть тускла
На светописи лет лицеприятной

Восполнить изморозью мясы сфер
Зигзаг умершей музы Паганини
Лыжню прослеживает глазомер
В-запамять-пролежню погоню жизни

И сил нема Мессия нибы сам
У сына врассыпную дух посыльный
За Мамочки уступлен небесам
И за Донбасс дибук мой неусыпный

В утиль расплакались на полпути
Утиного Оскола бюллетени
Ха-мовник светоносных паутин
В переселенцев солнечном сплетеньи

Сколь-ма Всесильная всима костьми
К селу прикладываемо лекало
Зи-мовки-реченьки чей сонм склотьмы
Лишась по струнке лихо воздыхало

ЗемНою исподволь повадила солоть
Тропинку исповеди в исполатном устье
Псаломной вышиванке заломали ость
Соломинку всевышних иешив несу ей
С душевным трепетом простилась прость
Кровинке-вишенке повсюду всуе
Свою вину вынашивает гость-
Я присноСущего Ничто иснуе

Потянем окоёмно, одиноко, тонко —
Запястной мыслежизни разумей тесьму, —
Коль скоро окончательных времён воронка
Не выкромила всё ещё густую тьму.

При вскрике незнакомки, глазомеру кратном,
Простительней садовнику на первый раз
Ретинная восковка в интернете ратном,
Чем льстивая смоковница фертильных фраз.

По совести вселенной до конца, как нечисть, —
Восточный недовесок по несчастью щедр —
Глазничная коническая бесконечность,
Обратная началу средоточных недр.

Для мёрзнущих убежищ ощадил буржуйку
Навытяжку подымчивой планеты ласт
Пробежкой на сто-н-ет… и, наградив, тужурку
Оплакивай взапламя, галичанский пласт,

Чьё имя о могиле, мол, впервые слышишь…
И встречные, расставшись, не смогли помочь
Душевною расщелиной, чья мгла превыше
Всеоблачной Шехины, пробежавшей прочь.

Сойдёт про скоропортящихся сил запас мой
Для поступи небесной по степи земной
Возвратно-поступательная жизнь Попасной,
Коль скоро прошлогоднею нежна весной.

Шумный эфир передышкою радуя
Словно прощается плоть
Утихомирю домашнее радио
Справа налево щепоть

Даром пенаты любили просторную
Родину дряблых дверей
Труд воздыханий пеняет на вздорную
Проповедь в праздном одре

Вольной частицы пословно-расстрельная
Гостья границы вотще
Искру зари заронила расщельная
Горстка сонощных вещей

Фото внутродины оная фабула
Мир эманирую днём
Есмь по фатальному факту сомнамбула
Минных вселенных имён

Матерь солдатчины сынострадальную
Тьму ностальгии верну
Таумь в ночлег удалила миндалину
Йму мировую войну

Взором отравлено взрывом оторвано
Отчее имя чей гимн
Мёртв под ребровью шатра миротворного
В сердце вздремнуло на миг

За ночь поминную прость перемучаю
В немоповинный висок
Русью рискнул скорострел неминучую
Жизнь разменять на стишок

Правду по вере стремят умозрители
Жив смертоносный престиж
Древле на Ты обратят притеснители
Тихую правду Простишь

Cкрежещут цельности/челюсти сердец железные
До стрех остреливается стена
Вскричите вскорости ль скворцы/дворцы любезные
Когда закончится моя война

Паёк/пророк доверчивым сверчку и в своре нам
Поёт/поэт вцарапывает впрок зимой
На репетиции в страничку тороном/вороном
Сворачивается сохронок/просонок мой

В-с-ооружайте нас ревела улица
Стеною пролежней от веружи
Мои вы Б-же мой и революция
Со мною бережны и можно жить

Хорош некровушка в кошерной жиже пью
За жизнь чью смертушку зажилил прах
В жилетку выбраня с грешком и грыжею
Особым образом пахучий пах

Укрепраймовы про медаль повинную
Дес/нница пробует на шаре бровь
По-братски модульной содомовиною
Где ох!орашивается добро

Сам-шест челюскинцев моржуй-ка свеченьку
Мируженосицу погодь-дневай
Журчанью с вечера Можайку-реченьку
С амвона каскою вдова-война

За глины огненные окончательных
Решений ширм/шрам о воинстве основ
Слепые ангелы речений чартерных
Держитесь линии ночных постов

Дрон атыбатово дрянь на Карпаты вой-
И-ной свободы ради с ноября
В соборной занови знай нарабатывай
Орбиту миру я-народ-снаряд

Прогулка скверная не р(в)ань прошу гребта
Трубишь кручинясь о стране вины
В сердцах разорванных на Ру-бль обрушится
Дверные скважины мирам верны
Голубий хлеб над колыбелью Шуберта
Навой развраненных времён войны

Погожий день, полюдный хлам шероховато малость
С повинной стелются к ногам, сжимаясь и снимаясь

В полёт, где свились в эмпирей Исусовы сузерья,
Ломая истины ветвей в слезах высокомерья.

Спрягаю дюжину врагов на Пушкинские дроги
Снискать правдивый приговор суровой синагоги.

Вот, царскосельская семья, сегодняшние стансы:
Восстали из небытия подпольные повстанцы.

Пространство режут рубежи, со временем позорным,
Смерзает зеркало души с её реченьем чёрным.

В народ восчистит ровда грязь по Имени, помимо
Хоралов харьковских, струясь по инею помина.

Как в Богородичном скиту, в сугробах вестовые,
У няни спьяну тут как тут бандеровцы святые…

Квартирник, зимнику декабрь довлеет, оловянны,
Напраслят скорбный свой макабр на скатерть дуэлянты.

Вражды железная руда дорожному двустишью
Неймёт, как ложны города тревожному спотишью.

В разрезе ребе зряч барьер, что твой алмаз камена, —
Кричма господствует курьер, что смерть самоотменна.

Росит небесный немосей червлёную калину;
Новатор, кровью Моисей прославил Украину:

Октябрь, Покров, переворот, опада орошенья —
Был голос, жив аэропорт, помазанник Сраженья!

Войною судя обелиск, намерен победитель
Метельным миром обелить мятежную обитель,

Холуйство свергнуть по хайло эпохой Провиденья,
Смирить шамирово сверло дырой грехопаденья…

На марше наших чёрный мак и, крестиком расшиты,
Берут рашиста нашармак в мякину, мол, фашисты.

Ничто не дальний идеал, дабы в нижайшей нише
Сравнил себя велик и мал и Что всего превыше.

Маршрут прямовных встроен в пух и прах сограждан, рад нам
В ударных ультрас и стряпух сраженьи арьергардном.

От имперрозни пар разит урановым возмездьем,
На Русь обрушиться грозит рубиновым созвездьем.

Генералиссимус Крымнаш, примоченный к сортиру, —
Хай лом – в морей предзимний марш по Харьковскому миру!

От бритвы лезвие ползком – в полк, битвы в брезг вольются:
К Майдану марш-бросок влеком великих революций.

Шалаш, и праотцы в гостях – на броневик, заводы,
Шалом, поднявшие госстяг избранники свободы!..

Материя вселенной – тьма. Взыграло ретивое
Мерцанье светлого Ума, сусальное, из хвои.

Широк добром сирот и вдов и самобранец дроля,
Ещё нудьгою скорбных льдов не затянулась воля.

Пернат, взапламя нёс простор, знамёна устрожая
Крестом, сапфировый престол и виды урожая.

По лебединым рукавам Мазепин тезоперник,
Всем херувим Сирко Иван, завзятый характерник.

Богат и славен Кочубей, Москва за… слева, справа…
И заоконных костылей ответ: Героям слава!

ВладимиРады: листопад, прилежный клёну, – спикер, —
А песнь калины лишь УПА: и трибунал, и скипетр.

УПАл однажды дух времён к воде иссиняокой,
И каждый сам ни жив ни мёртв огонь всеодинокий.

Родная кровь, правей, левей, на танке у Палаца —
Украй-нам ближе всех любвей, как ноготок У ПАльца.

Летят колибри зорких искр и пробуют калибры
На красный в Библии та скризь угробившим экслибрис.

Козачьи чаечки плывут, кормилом оминая
Волнистый свет, немов листву Благая весть немая

О мёртвой зоне из ячей скупого разговора
За жизнь свет за очи ничьей лазутчицы забора.

Дожди свободы, за Москвой не видно ничего-де
Блужданью звёздочки впервой в заочном небосводе!,

Украйны чаечка в плену, невольно поднимая
Волну, чай ультрас на войну Благая весть немая.