Томас Элиот - Убийство в соборе
на кухне, в передней,
В клетях, в амбарах, в яслях и в торговых рядах,
В наших сердцах, животах, черепах в той же мере,
Как в злоумышленьях могучих,
Как в хитросплетениях властных.
Все ведь, что выпряли Парки,
И все, что сшустрили князья.
В наших мозгах, в наших венах напрядено,
Исшустрено колеей шелкопряда,
Вгрызлось в печенки всем женщинам Кентербери.
Вот они, вестники смерти; теперь слишком поздно
Сопротивляться - я каяться рано еще.
Ничто не возможно, кроме постыдного обморока
Согласившихся на последнее унижение.
Я согласился, растоптанный, изнасилованный,
Вовлеченный в духовную плоть природы,
Укрощенный животною силой духа,
Обуянный жаждой самоуничтожения,
Окончательной и бесповоротной смертью духа,
Окончательным оргазмом опустошения и позора.
Архиепископ, владыка наш Томас, прости нас,
прости нас, молись за нас, чтобы мы могли
тебя помолиться из глуби стыда.
Входит Томас.
Томас
Мир вам, мир вашим помыслам и страхам.
Все так и будет, и со всем смиритесь.
То ваша часть всеобщей ноши, ваша
Часть вечной славы. Таково мгновенье,
Но будет и другое - и оно
Пронзит вас жгучим и нежданным счастьем,
Всю мощь Господня Промысла явив.
Вы все забудете в заботах по хозяйству,
Все вспомните потом у очага,
Когда забывчивость и старость подсластят
И возвращающимся сном представят память,
Перевранным во многих пересказах. Сном,
неправдой.
Избытка правды не перенести.
Входят священники.
Священники
(вразнобой)
Владыко, здесь нельзя оставаться. Они возвратятся.
Вперед. Через черный ход. Вернутся с оружием.
Мы не сдюжим. Скорее в алтарь.
Томас
Всю жизнь они шли за мною, всю жизнь. Всю
жизнь я их ждал. Смерть придет за мной
не раньше, чем я буду достоин. А если
я достоин, то чего же бояться.
Я здесь только для того, чтобы объявить мою
последнюю волю.
Священники
Владыко, они приближаются. Они вот-вот будут
здесь.
Тебя убьют. Поспеши к алтарю.
Поспеши, владыко. Не трать времени на разговоры.
Так нельзя.
Что с нами будет, владыко, если тебя убьют, что
с нами будет?
Томас
Мир вам! Успокойтесь! Вспомните, где вы и что
происходит.
Никого не намереваются лишать жизни, кроме меня.
Я не в опасности, я просто близок к смерти.
Священники
А вечерня, владыко, а вечерня! Ты не должен
забывать богослужения!
В собор! к вечерне! в собор!
Томас
Спешите туда и помяните меня в своих молитвах.
Пастырь останется здесь, дабы пощадили паству.
Я предощущаю блаженство, предчувствую небеса,
предвкушаю
Я зван - и не собираюсь отлынивать долее.
Пусть все, что свершится,
Будет радостным завершением.
Священники
Держите его! вяжите его! ведите его!
Томас
Руки прочь!
Священники
В собор! и живее!
Уводят его силой. Во время реплики хора декорация меняется.
На сцене внутренние помещения собора. Пока говорит наш хор, другой, в
отдалении, поет латинскую молитву "День гнева".
Хор
Немы руки, сухи веки,
Только ужас - больший ужас,
Чем в разодранных кишках.
Только ужас - больший ужас,
Чем в выламыванье пальцев,
Чем в проломленном челе.
Больший, чем шаги у входа,
И чем тень в проеме двери,
И чем ярость пришлецов.
Ада посланцы ненадолго удалились, во человеческом
образе, минули, сгинули,
Брызнули замятью праха, забвенные и презренные;
только
Белое блинообразное лицо Смерти, безмолвной
рабы Господней,
И за ним - Лик Смерти на Суде, явленный
Иоанну Богослову.
И за Ликом Смерти на Суде - пустота, неизмеримо
ужасней любого из зримых образов ада;
Пустота, отсутствие, отлучение от Господа;
Ужас не требующего усилий странствия в край
пустоты,
В пустоту без края, в отсутствие, в пустоту,
в полость,
Где некогда живший лишен малейшей возможности
Отвлечься, обмануться, поддаться мечтам,
притвориться,
Где нет для души никаких соблазнов, ибо нет ни
звуков, ни очертаний,
Ни красок, ни объемов, чтобы отвлечь, чтобы
развлечь душу,
Замкнутую на самой себе навсегда, самою собой
питаемую, пустоту пустотою,
Ибо не смерти страшимся, а той несмерти, что
ждет по смерти,
Страшимся, страшимся. Кто же тогда за меня
заступится,
Кто за меня вмешается - когда это будет нужно
сильней всего?
Мертвый на кресте, Исусе,
Иль твои страданья всуе
И труды твои зазря?
Прах я, прах - и стану прахом.
Я перед последним крахом.
Смерть уже у алтаря.
В соборе. Томас и священники.
Священники
Дверь на запор. Дверь на запор.
Дверь на запоре.
Мы спасены. Мы спасены.
Они не посмеют.
Они не сумеют. У них не хватит сил.
Мы спасены. Мы спасены.
Томас
Отоприте врата! распахните врата!
Я не желаю превращать в крепость
Дом Веры, Церковь Христову, святилище.
Церковь обороняется иначе, по-своему, не камнем
И дубом; камень и дуб коварны;
Камень и дуб - пустое, устои Церкви не в них.
Церковь должна быть открыта, даже врагу.
Отоприте врата!
Первый священник
Владыко! ведь это не люди. Ворвутся сюда не как
люди они,
А как буйные звери. Ведь это не люди, святилище
чтущие,
К телу Христову с колен устремленные; это ведь
Буйные звери. Ты б не дал войти во храм
Льву, леопарду, волку и кабанам
Так велик ли срам
Оборониться против зверей в человеческом облике,
против людей,
К зверю себя приравнявшим и вечную душу
сгубившим? Владыко!
Томас
Отоприте врата!
Вы думаете, я отчаялся, я сошел с ума.
У этого мира на обоих глазах пелена.
Вы судите по результату, а сущность для вас не
важна.
Вы верите в очевидное. В каждом шаге
и в каждом вздохе
Высчитываете последствия - хороши они или плохи,
Не понимая, что окончательный итог
Зло и добро запутает в единый клубок.
Смерть моя не есть вопрос времени,
Ибо мое решенье превыше времени,
Если вам угодно считать решеньем
То, что преображает меня своим приближеньем.
Я отдаю жизнь
Во имя Завета Господня превыше закона мирского.
Отоприте врата! отоприте врата!
Нам не должно торжествовать в сражении,
в хитрости, в сопротивлении,
Ни биться со зверем, ни побеждать его. Мы
бились со зверем
И победили его. А нынешняя победа
Только в страданье родится. Такая победа достойней.
Ныне триумф Распятого, ныне
Отоприте врата. Я приказываю. ОТОПРИТЕ ВРАТА!
Врата отпирают. Входят рыцари. Они под хмельком.
Священники
Сюда, владыко. Быстро. Наверх. На крышу.
В тайник. Быстро. Пошли. Ведите его.
Рыцари
Томас Бекет, где ты, изменник?
Где, лжесвященник, твоя голова?
Для Даниила готова могила,
Для Даниила в пасти у льва.
Кровью Агнца омыт не ты ли?
И не ты ли в пасти у льва?
Для Даниила готова могила.
Это ли час твоего торжества?
Томас Бекет, где ты, изменник?
Где, искуситель, твоя голова?
Для Даниила готова могила
В пасти у льва. Это ль - час торжества?
Томас
Праведному человеку аки льву рыкающему
Бояться нечего.
Я здесь.
Я не изменник королю. Я служитель
Господа, и Господь мой спаситель.
Кровь Его за меня пролилась.
Кровь моя прольется сейчас.
Церковь наша стоит на крови.
Всегда на крови. Кровь за кровь.
Его кровь спасла мою жизнь.
Моя кровь отмстит Его смерть.
Смерть за смерть.
Первый рыцарь
Сними отлучение с отлученных.
Второй рыцарь
Откажись от прав, незаконно приобретенных.
Третий рыцарь
Верни сокровища, исчисляемые в миллионах.
Первый рыцарь
Покорись обоим помазанникам Божьим,
воссевшим на тронах.
Томас
Во имя Господа мне умереть угодно.
Во имя Церкви, мирной и свободной.
Делайте со мной что хотите,
Но людей моих пощадите.
Не троньте, позорные псы, ни одного.
Именем Господа запрещаю.
Рыцари
Предатель! предатель! предатель!
Томас
Ты, Реджинальд, предатель трижды.
Ты меня предал как мой вассал.
Ты меня предал как мой прихожанин.
Ты предал Господа, осквернив Его Церковь.
Первый рыцарь
Изменнику не должен ничего я,
А то, что должен, заплачу с лихвою!
Томас
Тебе, Владыка Небесный, Тебе, Приснодева,
Тебе, Иоанн Креститель,
Вам, пресвятые апостолы Петр и Павел, Тебе,
великомученик Денис,
Вам, Святые, предаю в руки свою судьбу и судьбу
Церкви.
(Пока совершается убийство, мы слышим хор.)
Хор
Воздух очистим! вычистим небо! вымоем ветер!
камень от камня отнимем и вымоем их.
