Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт

Знаешь рощ лимонных шорох,
Край огнистых померанцев?
Сколько песен, сколько танцев
Там в лесах, морях и горах.

Там, как песня, звучны краски,
Там, как краски, сочны песни…
О, душа моя, для ласки
И для жизни там воскресни!..

Вы, ласточки-касатки,
Туда летите вдаль,
Где взоры женщин сладки,
А зубки — как миндаль;
Где щечки — абрикосы,
А губки — как коралл,
Где круты гор откосы,
Где все поет хорал.

О, ласточки-летуньи,
Туда летите вы,
Где встретят вас певуньи
В просторе синевы.
Мгновенья счастья кратки,
Всем горе даст медаль…
О, ласточки-касатки,
Летите ввысь и вдаль!

Я пришел тебя поздравить
С новым годом дней твоих:
Приласкай же, как ласкала
В пору радостей былых.

Улыбнись былой улыбкой,
Что душе моей мила.
О, какое бы мне счастье,
Улыбнувшись, дать могла!

Улыбнись же снова, детка,
Птичка, звездочка души,
Поцелуй любовно, сладко,
Слово нежное скажи.

И тогда тебя поздравлю
По примеру лет былых,
Не со счастьем, а с терпеньем —
Грустной старью дней твоих.

Мы встретились холодною зимою
В селении, заброшенном в снегах,
И поняли: пришел конец покою —
Любовь опять забрезжилась в сердцах.

Я видел Вас всегда в своих мечтах,
И были Вы любимою мечтою.
— Я Вас люблю, — так думал я порою;
Что любите, — читал у Вас в глазах.

Любовь опять забрезжилась при встрече;
Смотрите: разрастается она,
Свободна, как могучая волна,

Весна зовет желания на вече;
Я знать хочу: что скажет им весна?
Какие им она нашепчет речи?

Ты сказала: «Пойдем мы с тобою туда,
Где впервые увиделись мы».
И пошли мы с тобой. И вела нас мечта
К лету знойному, вдаль от зимы.

Все твердил, что люблю. То же слышал в ответ.
Ручку нежно целуя твою,
Я тебе говорил, мое сердце, мой свет,
Что к тебе в своем сердце таю.

— Нам дорогой одной никогда не идти, —
Ты со вздохом сказала, грустя.
— Отчего же двум розам вблизи не цвести,
Лепестками — «люблю» шелестя?

Дорогая: скажи, что разлучит с тобой?
Я бороться хочу: силы есть.
— Позабудь поскорей, как холодной зимой
Повстречались… Разлучница-честь.

Что я сделать могу, чтобы честь сокрушить?
Да и стану ль ее сокрушать?…
Но тебя буду вечно и нежно любить,
И надеяться тщетно, и ждать.

Но тебя позабыть… Что за тяжесть труда!
Да и зря! — не могу позабыть.
Будь моей! будешь? да? — «Никогда! Никогда!
Не могу никогда твоей быть!»

— Почему? но послушай: мне больно… пойми:
Я страдаю… скажи, почему?
Отвечай поскорей, мне души не томи. —
«Хорошо, я отвечу: к чему?»

— Как к чему?… я люблю тебя страстно, хочу
Обладать тобой. Молви же: да —
Но напрасно в мечтах я высоко лечу —
Мне в ответ: «Никогда, никогда!»

О, скажи: отчего холодна ты со мной?
Ты призналась, что любишь меня…
Так обнимемся ж крепко и жарко с тобой,
Поцелуемся жарче огня.

В поцелуях найдем мы усладу. Скорей!
Ну, не будь холодна и тверда…
Приласкай понежней, поцелуй горячей,
Будь моей! — «Никогда, никогда!»…

Мы с тобой говорили, с любовью смотря
Друг на друга, о наших невзгодах.
И алела любви безрассудной заря
И вещала о солнечных годах.

Приоткрыла мне сердце. Я видел, что в нем
Только с честностью правда да горе;
И что это я видел, ты знала о том
В моем грустном, доверчивом взоре.

Ты меня понимала, как берег волну,
Что порою несет ему ласки,
И любила меня, словно роза весну,
Словно грезы — волшебные сказки.

Грусть ковала сердца, и хотелось, — чего?
Неги? страсти? лобзаний и зноя?
Разумеется, нет: не хотя ничего,
Мы с тобою хотели покоя.

Позабыться хотели от горя и лжи,
Удалиться хотели в пустыню,
Чтобы отдых найти для усталой души;
Чтоб забытую вспомнить святыню.

Молодые сердца бились звучно, и в них
Столько удали было и силы,
Столько чувств вдохновенных и чисто святых,
Что молчать нам немыслимо было.

Твои губы внезапно обжег поцелуй.
Ты зарделась: он огнен и жуток.
Это я, пылкой страсти своей златоструй,
Потерял на мгновенье рассудок.

Но встречает препоны неопытный шаг,
А затем уж свободна дорога;
Мы с тобой целовалися много…
О, порыв! Что за чудный, волшебный ты маг!

Лишь утихла, как все и должно утихать,
Страсть, что вспыхнула яркою искрой,
Мы с тобою печальны и сонны опять,
И ничтожны пред жизнию быстрой.

Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею.
  И, чувство обмануть в себе сумея,
Зачем ты говорила: «никогда»?
  Теперь ты говоришь: «твоя всегда»,
  И до сих пор понять я не умею:
Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею?

Я ко всем тебя ревную
  И — страдая —
Все печалюсь, все тоскую,
  Дорогая.
Все сомнения терзают,
  Сушат душу;
Голос тайный напевает:
  «Все разрушу…»
Тайный голос, страшный голос,
  О, проклятый!
И сгибаюсь, словно колос,
  В поле сжатый.

Помню я вечер — все в слезах деревья;
Белой вуалью закрылась земля;
Небо бесцветно. Сижу я над Судой,
Шуму вод чистых с любовью внемля.

Лодка на якоре; в центре я русла;
Жадно смотрю на поверхность реки:
Там, под поверхностью этой стальною
Мнятся мне пальцы прекрасной руки.

Пальцы зовут меня нежным изгибом;
В грезы впадаю… Пред мною дворец;
Нимфы, сирены несут меня ко дну;
Перед царевной встаю наконец.

Эта царевна — из Суды русалка:
Бледное тело, и в страсти глаза;
Губы — магниты; широкие груди;
Нежно-волнисты ее волоса.

Взгляд ее манит… Одно лишь движенье —
Новый оттенок велит отступить…
Новые взоры и — новые чувства:
Хочется плакать, сердиться, любить…

Судская дева мне все ж недоступна,
Хоть и играет порою огнем.
Я очарован, озлоблен и жажду
Думать о призрачном счастье своем.

Я забываю, что я ей не пара,
Что создана она не для меня:
Я — сын свободы, она — дочь неволи:
Мы ведь контрастней воды и огня.

Я постепенно от грез пробуждаюсь,
Снова мечтаю, теченью внемля.
Небо бесцветно; все в слёзах деревья;
Белой вуалью закрылась земля…