Георг Гейм - Вечный день

Ты спишь, отшельник, в траурных темнотах
Подвижничеств, под белой пеленою,
И пряди, тронутые тленьем ночи,
Ввиваются во впадины глазниц.

Как отпечатки мертвых поцелуев,
Легли на губы темные провалы;
Виски белеют сыростью подземной,
И черви вкруг тебя заводят хоровод.

Они врастают хоботками в мясо,
Как остриями лекарских иголок,
Тебе не встать, не выгнать их из гроба,
Ты обречен страдать, не шевелясь.

Вращается над черною зимою
Заупокойным колоколом небо,
И душит тяжкой гущей снегопада
Тебя и всех, кто стонет во гробах.

Вокруг стоят, как желтые пожары,
Ночные форумы огромных городов,
И, сотрясая факелами темень,
Из ста ворот смерть гонит мертвых в ночь.

Клубясь, как дымы,[63] и шумя, как пчелы,
С тоской они в колючие поля
Летят и оседают на распутьях,
Бездомные в бескрайней черноте.

Их взбрасывает ветром на сухие
Деревья, и они вперяются во мрак,
Но им возврата нет. В пустых просторах
Их мечет буря, как усталых птиц.

Заснуть, заснуть! Где город для умерших?
И вот в закатном пламени встает
Загробный мир, безмолвные причалы,
Тень черных парусов, ладья к ладье,

Вдоль долгих улиц черные знамена
Меж вымерших домов, и белый гнет
Пустых небес, проклятых и забытых,
Где вечен гул глухих колоколов.

Над темными потоками громады
Мостов бросают выгнутую тень,
И душным пламенем багровых ароматов
Сгорает воздух над большой водой.

Как стрелы, в город врезались каналы,
Колыша мягких лилий бахрому.
На гнутых лодочных носах в фонарном свете,
Как исполины, высятся гребцы,

Венчаемые золотою грезой
Заката, темным самоцветом глаз
Взирающие в выцветшее небо,
Где месяц всходит в зелень, как на луг.

Покойники, на голых сучьях корчась,
Не сводят взоров с вожделенных царств,
Зовущих в мягкий сон под бахромою
Вечерним пурпуром колышимых небес.

Тогда навстречу им Гермес-водитель
Кометой голубой пронзает ночь,
И глуби сотрясаются от хора
Покойников, взвивающихся вслед.

Они текут к обетованным градам,
Где золотые ветры веют в вечер,
И где их ждет ласкающим лобзаньем
Подземных врат лиловый аметист.[64]

И города приемлют мертвецов
В серебряную роскошь полнолуний
Тех быстрых летних полночей, в которых
Уже взбухает розами восток.

Их сонмы веют над твоею черной
Гробницей, как приветный вешний ветер,
И нежно стонут соловьиным стоном
Над восковой иссохшей головой.

Они приносят в шелковых ладонях
Тебе приветы от моих мучений,
И смерть твою лелеют, как голубки,
Лобзаньем алым вкруг костлявых ног.

Они влагают каменные слезы
Моих страстей в твои пустые руки
И, факельными зыбля пламенами,
Нависшую отпугивают ночь.

Они склоняют над холодным телом
Амфоры, полные душистого елея,
И звездным облаком у врат небесных
Встают, чернеясь, волосы твои.

Они тебе воздвигнут пирамиду,
Чтоб черный гроб твой на ее вершине
Явил тебя неистовому солнцу,
Чей луч в твоей крови — как темное вино.

И солнце низлетает, как орел,
К тебе на темя, озарясь цветами,
И увлажняют солнцевы уста
Потоком слез и грез твой белый саван.

Ты вырываешь солнце из груди
И напоказ несешь его по храму,
И до предельных берегов небес
Огнем встает твоя большая слава —

Вскипает валом в море мертвецов,
И вкруг столпа твоей взнесенной башни
Плывут, взметая пену, корабли,
Чьи песни — как закатный блеск над морем.

И все, что я шептал тебе в мечтах,
Из уст священников прогрянет трубным гулом,
И стоном с темных берегов восстонут
И черный мак и жалобный тростник.

Смятенный месяц из немого неба,
Как самоцвет, сияющий из недр,
Влюбленно льется меж твоих волос,
Над томными замедлив городами,

И мертвецы выходят из могил,
Вокруг тебя сплетая хороводы,
И розовыми светами лучатся
Сквозь воздух, как сквозь темное стекло.

Ты всех ведешь в таинственные страны,
И я — тебе вослед, о скорбный образ,
Не выпуская выцветшую руку,
Всю в лилиях лобзаний этих уст.

И вечность перельется через обод
Небес и через мертвые просторы,
И длинной тенью полетит на запад,[65]
Где встал стеною вечный горизонт.