Константин Фофанов - Стихи и поэмы

Шумят леса тенистые,
Тенистые, душистые,
Свои оковы льдистые
Разрушила волна.

Пришла она, желанная,
Пришла благоуханная,
Из света дня сотканная
Волшебница-весна!

Полночи мгла прозрачная
Свивает грезы мрачные.
Свежа, как ложе брачное,
Зеленая трава.

И звезды блещут взорами,
Мигая в небе хорами,
Над синими озерами,
Как слезы божества.

Повсюду пробуждение,
Любовь и вдохновение,
Задумчивое пение,
Повсюду блеск и шум.

И песня сердца страстная
Тебе, моя прекрасная,
Всесильная, всевластная
Царица светлых дум!

Печально верба наклоняла
Зеленый локон свой к пруду;
Земля в томленьи изнывала,
Ждала вечернюю звезду.

Сияло небо необъятно,
И в нем, как стая легких снов,
Скользили розовые пятна
Завечеревших облаков.

Молчал я, полн любви и муки,
В моей душе, как облака,
Роились сны, теснились звуки
И пела смутная тоска.

И мне хотелось в то мгновенье
Живою песнью воскресить
Все перешедшее в забвенье
И незабвенное забыть!..

Блуждая в мире лжи и прозы,
Люблю я тайны божества:
И гармонические грезы,
И музыкальные слова.

Люблю, устав от дум заботы,
От пыток будничных минут,
Уйти в лазоревые гроты
Моих фантазий и причуд.

Там все, как в юности, беспечно,
Там все готово для меня —
Заря, не гаснущая вечно,
И зной тропического дня.

Так, после битв, исполнен дремы,
С улыбкой счастья на устах,
В благоуханные гаремы
Идет усталый падишах.

Меж старой рухляди в лавчонке у еврея,
Где дремлет роскошь бар, сгнивая и темнея,

Где между пыльных ваз и старомодных ламп
Мерцает рамкою весь выцветший эстамп,

Где бледный купидон с отбитою ручонкой
Под паутиною, как под фатою тонкой,

Лукаво щурится в мечтательной тоске,
Где зелень плесени на ярком завитке

Узорных канделябр ложится изумрудом,
Где в томной нежности над золоченым блюдом

Из рамы смотрит лик напудренной красы, —
Стоят, безмолвствуя, старинные часы…

Их маятник молчит, их стрелки без движенья,
И мнится: давние слетают к ним виденья, —

И старые часы прадедовских палат
Припоминают вновь событий длинный ряд,

Тот долгий, смутный сон, ушедший без возврата,
Когда две стрелки их по кругу циферблата

Ползли — минуты, дни, года разя с плеча,
Как два холодные, бесстрастные меча

Суровой вечности… Бывало, в сумрак томный,
Когда дремал угрюмо зал огромный,

И алый свет, колебля, лил камни,
И ветки тощие расшатанных вершин

Из сада темного стучались в окна зала,
И ночь осенняя, как грешница, рыдала, —

Тогда задумчивый владелец тех часов
Печально вспоминал утраченных годов

Разгулом и стыдом запятнанную повесть,
И плакала его встревоженная совесть,

И теплая, никем не зримая слеза,
Слеза раскаянья туманила глаза.

А маятник часов спешил без содроганья
Спугнуть в мрак вечности минуты покаянья.

И зимней полночью, когда в покоях шумных
Гремело пиршество и гам речей безумных

Заздравным звоном чаш был дружно заглушен,
Вдруг дерзко слышался часов докучный звон,

Как жизнь томительный, как старость монотонный,
Напоминая сон толпе неугомонной.

И кубки медленней ходили по рукам,
И гости бледные, поднявши к небесам

Свой утомленный взор, зевая, различали
Сияние утра в посеребренной дали…

А сколько чудных тайн подслушали они
У нежной юности в те ночи и в те дни,

Когда, доверившись бесстрастному их лику,
Влюбленная чета на них, как на владыку

Свиданья краткого, смотрела, торопясь
Последний поцелуй продлить в прощальный час.

И что ж! Прошли года, которые так ровно,
С такой иронией, так зло и хладнокровно

Спешили погубить бесстрастные часы…
И вот — наперсники сатурниной косы —

Они, забытые, как памятник могильный,
Стоят меж рухляди, и циферблат их пыльный,

Как инвалид слепой, не страшный никому,
Глядит бессмысленно в таинственную тьму

Недвижной вечности. И грозный гений тленья
Над ними празднует победу разрушенья.

На огонь смотрю я в печку:
Золотые города,
Мост чрез огненную речку —
Исчезают без следа.

И на месте ярко-алых,
Золоченых теремов —
Лес из пламенных кораллов
Блещет искрами стволов.

Чудный лес недолог, скоро
Распадется он во прах,
И откроется для взора
Степь в рассыпчатых огнях.

Но и пурпур степи знойной
Догорит и отцветет.
Мрак угрюмый и спокойный
Своды печки обовьет.

Как в пустом, забытом доме,
В дымном царстве душной мглы
Ничего не станет, кроме
Угля, пепла и золы…

Я узнал весну по блеску голубому
Томных, как мечта, задумчивых ночей,
Но, в душе лелея тайную истому,
Я боюсь весны болезненных очей.

От ее безмолвных и пытливых взоров
В сердце, подымаясь, воскресают вновь
Тень былых обид и боль былых укоров,
Все, что сердце жгло, что волновало кровь.

Я завесил окна темной пеленою,
Растопил камин и свечи я зажег,
Чтоб спугнуть весну обманчивой мечтою,
Зиму залучая в теплый уголок.

Над весной победу торжествуя, грезы
Снова рисовали сердцу моему
В инее пушистом белые березы
И морозной ночи сумрачную тьму,

Скрип саней по снегу и на снеге тени,
Дым, из труб бегущий медленным столбом,
И недвижный воздух, полный мертвой лени, —
Но недолго был я очарован сном.

За окном шумливо что-то зазвенело,
Точно кто-то юный крылья развернул,
И ворвался в сердце празднично и смело
Пробужденной ночи благозвучный гул.

Я узнал, что это за окном рокочет,
Что стучится в стекла. Это дождь весны!
Он звенит и плачет, он поет и хочет
Властно развенчать обманчивые сны.

О, как страстно сердце сжалось болью жгучей,
И как тускло пламя вкрадчивых свечей!
Я открыл окно: за розовою тучей
Теплилось мерцанье утренних лучей;

За плетнем осины под дождем блестели…
Жгучей влагой слез туманились глаза.
Струны порвались, рыданья зазвенели,
И весенней каплей канула слеза…

Был соловей влюблен в весну и зори,
И свил гнездо в смородинном кусте,
И до утра в невыплаканном горе
Он пел любовь, послушную мечте.

Он пел весну, и юность, и надежды…
Заря зарю сменяла в небесах.
Прошла весна. Зеленые одежды
Густых лесов рассыпались во прах.

Седой туман, клубяся, встал над нивой
И улетел влюбленный соловей
К иной весне, к иной стране счастливой,
За ширь и даль полуденных морей.

И бедный куст поник осиротело,
И о певце вздыхая по ночам,
Он шелестел так грустно, так несмело,
Как будто слал упреки небесам.

И, поседев от стужи и мороза,
При шуме вьюг задумывался он:
Все о певце рождалася в нем греза,
Все о певце слагался светлый сон!..