Никола Хобзенский - Дорога к Богу

Без них нас бы просто творили.
Зачем же нам нужно тогда,
Чтоб в муках они нам родили,
Что нас к ним влечёт – иногда?

Нам стимулом служит, мотивом
Не ум их. Возможно, душа?
Когда она в теле красивом,
И дева собой хороша.

Как полное солнца затменье,
Бывает в природе порой,
Так сходит на нас наважденье,
Теряем мы власть над собой.

И хоть понимаем прекрасно,
Что всё под копирку у них,
Но все рассужденья напрасны
О том, что мол, много других.

Попала она в ожиданье,
На ней видно стрелки сошлись.
Волнует нас с нею свиданье.
В чём фишка? Пойди разберись…

Но лучше всего – откажись
От розовых, глупых мечтаний.
На грешную землю спустись.
Коль станешь сильнее желаний,
То, значит, познал эту жизнь!

Поют и говорят все о любви.
Да где же, где она – любовь-то эта?
А вдруг её придумали поэты,
И нет в природе этих чувств – почти?

В природе нет? А вдруг наоборот?
Всё от любви, и лишь любовь повсюду,
Привыкли мы к Божественному чуду.
Потерян рай? Но он же в нас живёт!

Влюблялся я когда-то в женский пол,
И чувства к небесам меня вздымали,
И падал если чувства остывали.
И вновь искал и к новой цели шел.

Хотелось мне любовью обладать,
Искал я способ всеми быть любимым.
И тут я понял – мы в любви едины!
Любовь не поделить, не разорвать.
Она, как воздух, всем необходима,
Но ею невозможно управлять.

Истина сия не нова,
Раз познал и хочешь снова
Испытать полет души.
Что, все средства хороши?
Это бред.

Если вдруг фальшивит слово,
Если, написал…ново,
Против смысла не греши.
Плохо – лучше не пиши.
Мой совет.

Потерпи, дай настояться,
Силы, крепости набраться
Моложавому вину,
Мудрости познай цену,
Цену бед.

Всё придёт, всему есть время,
Прорастёт таланта семя,
Принесёт достойный плод,
В срок, когда пора придёт.
Жди поэт.

Закатилось солнце, закатилось,
Замела за окнами метель,
Ты уже навеки заблудилась
В сказке той, где солнце и капель.

Закатилось солнышко надежды,
Погрузилась в темень жизнь моя,
И уже не буду я, как прежде,
Заезжать в родимые края.

Как давно оттуда я уехал,
Врос в другую землю – поседел,
Все равно аукается эхом,
Боль в груди, ведь я осиротел.

Закатилось солнце, закатилось.
Закатилось солнышко моё,
А в душе тревога поселилась,
И ничем не выкуришь её.

Тебя послушать друг – ты идеален,
Достоинств много, что и говорить.
Скажи по дружбе, кто ещё нормален,
Кого ты не хотел бы изменить?
Иль просто не злословить, не хулить?

Из женщин ни одна ещё пока что,
Под твой стандарт не может подойти:
То некрасива, то ленива страшно,
А то «на бабки» хочет развести.

Наш мир таков, в нём идеальных нету,
Есть в каждом червоточинки свои,
Но ты последуй мудрому совету:
Во всём, мой друг, всегда себя вини.

Снаружи мир такой, какой внутри!

Против я! Не хочу! Не желаю!
Жить по правилам вашей игры,
Если ими довольны все вы?
Это ваш выбор, я не играю!

***
Вся жизнь игра, и все мы в ней актеры,
Но разобраться всё же нам пора:
На что играем? Кто в ней режиссеры?
Награда нам какая суждена?

Взывает к нам священное писанье,
Играете по правилам чужим,
Бессмертье на кону, души страданье,
Но мы лишь этой жизнью дорожим.

Так променяв монеты золотые
На мелочь, на бумажные рубли.
Приобретаем вещи дорогие,
Но ими нас в ловушку завлекли.

И режиссер, создатель ложных правил,
Доволен, что мы в пасть к нему идём.
Он обманул нас, сети нам расставил,
А мы обман его не сознаём.

Когда кого-то ненавидим,
Тем против Бога восстаём,
Грех этим на душу берём.
Со стороны себя не видим.

Лицо в гримасе исказилось,
Глаза вылазят из орбит,
Рот искривился и кричит,
А кожа пятнами покрылась.

Оскал зубов напоминает
Зверину пасть. Безумный взгляд.
Пульс учащён, кромешный ад
Вокруг себя всё выжигает.

Аффектом – это называют.
Бунт против собственной судьбы,
Безумный всплеск людской злобы,
Забвеньем памяти считают.

Гневливость – тяжкий, смертный грех.
Жаль, что не всякий понимает,
Что человек «чело» теряет.
Во гневе он не Чело-Век!

Безнадега ты, ох, безнадега!
Мне понятны все скорби твои.
Навалилось проблем очень много,
И не видно конца впереди.

В серых красках дома, лес и люди,
Под глазами бессонниц круги.
Завтра снова – опять то же будет,
Только больше и больше долги.

Дома дети, жена, тёща злая
В тесной комнатке десять на три.
Безнадега с порога встречает,
Только в очи жены посмотри.

Дети, дети щебечут, смеются –
И у них есть проблемы свои.
То поссорятся, то подерутся,
Что делить им – смешные они.

Безнадега ты, ох, безнадега!
Пролетают безличные дни.
Если только не вера бы Бога,
То, как это всё можно снести?

Если Бог мне откроет, что завтра помру,
Ничего не изменится в жизни моей.
Буду так же кормить я собак поутру
В свете первых скользящих по небу
                                            лучей.

Защемит, затрепещет в испуге душа,
Вдруг узнав, что так мало отпущено ей,
А ведь жизнь, несмотря ни на что,
                                             хороша…
И молитва польётся из уст горячей.

Ничего не изменится внешне… Ценней
И дороже, и слаще покажется жизнь.
Зачарует природа красою своей,
Синевою накроет прозрачная высь.

Зазвучит, запоёт пеньем птиц тишина,
Шумом ветра и шелестом листьев и трав.
Как прекрасна Планета, что нам отдана…
Зарыдаю я, всё, наконец, осознав.

С благодарностью Богу за прошлые дни,
И приемля конец, предначертанный мне,
Попрошу у Него: «Ты меня помяни,
Не сожги мою душу на адском огне».

Судьба, она штука такая,
В ней каждое слово весомо.
Но есть точка зренья другая:
«Не так это всё, по-другому».

Не так? Очень я сомневаюсь,
Слова долговечней людей.
Как жаль, временами срываюсь….
Привычка, как видно, сильней.

И хочется мне извиниться,
Прощенья за грубость просить.
Но видя надменные лица,
Опять начинаю грубить.

Ох, слаб и младенец я в вере,
Но, всё ж исправляться пытаюсь.
Прогресс есть, коль я сожалею…
И каюсь пред Господом. Каюсь!

Не знаю, пропоёт ли снова
Петух, приветствуя зарю.
И я, как прежде бестолково,
Жизнь буду доживать свою.

Стишки писать. Кто их читает?
Работа в доме, бизнес, сад.
День незаметно пролетает,
Не отмотать его назад.

Под вечерок, для аппетита,
Вина стаканчик пригубив,
И, как всегда, поев до сыта,
Христу молитву сотворив.

В ней помянув родных и предков,
«Помилуй Боже», – пропою.
За грусть мою, за то, что редко
Встречаю с радостью зарю.

Ну, что ты, дряхлая старуха,
От горя чёрная стоишь?
Влеченье плоти не потухло…
Кому нужна ты? – Вот и мстишь!

Съедает зависть к деве юной,
Вернуть пытаешься года?
Сама любви его безумной
Не восхотела ты тогда.

Наина – гордая колдунья,
Всю жизнь любила лишь себя,
Но финн, влюблённый до безумья,
Приворожил тебя… И зря

Твоё он сердце растревожил.
Увяла девы красота.
Старуха перед ним… И что же,
Душой-то так же молода.

«О, вы – коварные мужчины,
Вам тело юное давай», –
Немой вопрос в глазах Наины:
«Уже не любишь, негодяй?»

И разъедает злоба душу:
«Я отомщу, ты так и знай,
Приворожил и бросил тут же,
Иди мол, старая, страдай».

В сюжете сказочки былиной
Руслан с Людмилой разлучён,
А Черномор с брадою длинной
Развратом в замке увлечён.

Но зло наказано. Любимых
Соединяет снова рок.
Страданья ж бабушки Наины,
Любовь отвергнувшим урок.

Ты что так долго не приходишь,
Ушла к другому, может быть?
С ним будешь ночи проводить?
Я был любим тобою, вроде,
Как ты могла мне изменить?

Я стал тебе не интересен,
Былое не вернуть назад?
Во многом сам я виноват.
Общенья миг с тобой чудесен,
Я нашим встречам очень рад.

И хоть со мной уже другая,
Я знаю, ты опять придёшь,
Смятенье в душу привнесёшь,
Мой ум намеками смущая,
Былую страсть во мне зажжешь.

И я опять тогда оставлю,
Молитву тихую свою,
Её я искренне люблю,
С ней в тишине я Бога славлю.
С тобой же, милая, творю!