Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)
Павшему повстанцу
Нет у него могилы, и только ветер
протяжно плачет над травой,
окрасившейся его кровью.
Только облако и птица
запомнили место,
где он споткнулся о пулю.
Только ручей
омыл его раны.
Но отвоеванный им воздух
достался в наследство
детям его и собратьям.
И, вдыхая этот воздух,
мы слышим его голос
и видим его сны.
Дыша этим воздухом,
люди не могут не дарить
новой жизни
всю свою кровь
и жар своего сердца.
Это ли не памятник ему?
Феликс Пичардо Мойя
Романс об Игнасио Аграмонте
Что ж спеть вам, сеньоры? Впрочем,
не слышали, может статься,
романс вы об Аграмонте,
отважном вожде повстанцев?
Мечтал Аграмонте с детства
о подвиге и о славе.
Конечно, мечтать об этом
любой из юношей вправе.
Однако мечты — мечтами,
а дело всегда есть дело.
Пригож Аграмонте ликом
и крепок душой и телом,
и вскоре он всем докажет,
каким он родился смелым.
Его отважное сердце
воспламенено любовью.
Он белой невесте пишет
послание красной кровью.
Но в сердце его пылает
пожар и другого рода:
не может стерпеть Игнасьо
позор своего народа —
позорные цепи рабства,
испанского ига цепи…
Душа его изнывает
на родине, словно в склепе.
Друзья же не понимают
(хотя и постигнут вскоре),
какое сутулит плечи
ему, Аграмонте, горе.
Да разве же он забудет
свой символ любви и веры —
платок, омоченный кровью
казненного Агуэро?
Ребенком он был на казни,
на этой кровавой жатве.
Да разве же он изменит
тогда еще данной клятве?
В Орьенте опять восстанье.
Воюют в горах герои.
Кубинское знамя снова
взметнулось на поле боя.
А следом камагуэйцы
пламенные восстали,
чтоб обрести свободу
в вихре свинца и стали.
И вот во главе повстанцев
Игнасио Аграмонте.
Бегут от него испанцы
до самого горизонта.
Привал. Аграмонте смотрит
в костер и на кольца дыма
и думает о супруге,
далекой, но столь любимой…
Вдруг с вестью гонец примчался
и требует генерала.
Стряхнул Аграмонте думы,
которые в час привала
нахлынули…
— Что случилось?
— Взят в плен бригадир Сангили.
Связали его испанцы,
а всех остальных убили
и спешно двинулись в город…
Тут, грозно чело нахмурив,
вскочил в седло Аграмонте,
неистовый, словно буря.
— Солдаты мои! — вскричал он. —
Сангили взят в плен врагами.
Должны мы спасти героя
или погибнуть сами!
Лишь тридцать пять добровольцев
взял с собой Аграмонте.
Гремят их коней копыта
вдоль грозного горизонта.
Ведет генерал в атаку
отважнейших из отважных,
снискавших вечную славу
в отчаянных рукопашных.
И, звуки дерзкой погони
слыша вдруг за собою,
испанский полк разбежался,
покинувши поле боя.
И вот бригадир Сангили
освобожден от плена.
и с Аграмонте скачут
они колено в колено.
В сраженье под Химагуайу
испанцами был убит он.
Достала героя пуля,
и рухнул он под копыта.
Повстанцы в горячке боя,
в сабельной круговерти
не разглядели даже,
как встретился он со смертью.
И, только вернувшись в лагерь,
еще до конца не веря
в случившееся, постигли
всю тяжесть своей потери.
Вернувшись на поле брани,
до ночи его искали,
вздыхая и сокрушаясь
о славном своем генерале.
А он лежал одиноко,
и кровь по челу струилась,
но очи были спокойны,
как будто господня милость
к нему снизошла известьем
о том, что не за горами
то время, когда над Кубой
взовьется свободы знамя.
Наутро нашли испанцы
тело его и гордо
внесли его в побежденный
и горем убитый город.
Но праздновать их победу
город не стал: все двери
закрылись, и даже небо,
скорбя о такой потере,
заплакало горьким ливнем,
и молнии засверкали,
чтоб высветить лик героя,
чье место — на пьедестале…
Альберто Молина
И камни стреляют
Пещера глубиной метров семь была по прихоти природы расположена у подножия небольшой высоты. Росший вокруг кустарник и невысокие деревья делали ее — откуда ни посмотри — малозаметной для постороннего глаза. Вход в пещеру был обращен к морю, и от него до воды было метров двести, покрытых прибрежной галькой.
Как только группа, которую вел Ромуальдо, по кличке Шакал, вошла в пещеру, кто—то зажег фонарь, осветив им каменистые стены, и все бросились на землю. В ширину пещера достигала местами трех метров, а высота ее позволяла стоять в полный рост. Сразу было видно, что пользовались ею не впервые.
— Пойдем со мной! — приказал Шакал Освальдо Деласу, и они вдвоем направились в глубь пещеры.
Там громоздилась куча камней, и Ромуальдо начал отваливать их.
— Помоги мне, — попросил он, а немного погодя громко позвал: — Хрипатый, Порруа, Аренсибия, идите все сюда!
Они подошли.
— Вот наши «игрушки», — указал Шакал на оружие, спрятанное под камнями.
— Если бы янки могли меня увидеть с одной из этих «пушек»! — сокрушался Освальдо Делас, наклоняясь за приглянувшимся ему пистолетом.
Это послужило сигналом для всех. Словно по команде, Хрипатый, Марио и Хулио Порруа, Тито, по кличке Гаванец, и Хуанито, по кличке Джонни, бросились выбирать оружие. Аренсибия заглянул через их плечи и не раздумывая схватил автомат. Потом отошел в сторону и стал сбрасывать темно—зеленую форму, чтобы переодеться в костюм, который принес из машины. «Вполне достаточно для любого из этих молокососов, охраняющих берег, — подумал он. — Да и пистолет, как всегда, при мне».
Уильям Лейва, переодевшись, уселся у входа в пещеру, чтобы проверить свой пистолет. Один только доктор Тамайо не двинулся с места. «Я — не убийца», — решил он.
Шакал с Хрипатым взяли по автомату. Гаванец вооружился пистолетом. «Хороша штучка!» — радовался он, любуясь оружием.
Механику достался пистолет — все самое хорошее разобрали те, кто поглавнее. Даниэль из типографии вертел в руках кольт. Братья Порруа, понимавшие толк в оружии еще со времен Эскамбрая, взяли каждый по кольту и американские осколочные гранаты. Кроме того, Хулио вытащил из кучи автоматическую винтовку, а Марио — пистолет.
Все лихорадочно двигались, осматривая оружие, и громко переговаривались, как люди, которые готовятся к бою и в то же время надеются в душе, что его не будет.
— Понравилась «пушка», а, кореш? — спросил Делас механика, увидев у него в руках оружие. — «Четыре с половиной» — «пушка» что надо! С ходу укокошу любого, кто станет поперек дороги.
— Эй, мистер, гляди сюда, — сказал Джонни, обращаясь к Даниэлю. Он стоял посреди пещеры, слегка расставив ноги и чуть подавшись вперед. Прищурив глаза и напрягшись в ожидании отдачи, он держал на изготовку автомат. Справа на поясе у него висел кольт, а слева — длинный штыковой нож и две гранаты. Своему лицу он пытался придать зверское выражение.
— Ты вооружен до зубов, — похвалил его Даниэль, а про себя подумал: «Этот тип плохо кончит».
Все старались устроиться поудобнее, и после короткого возбуждения, вызванного появившимся оружием, в пещере мало—помалу воцарилась напряженная тишина. И вдруг…
— Пабло, Пабло, солдаты в двухстах метрах отсюда! — ворвался с криком Уильям Лейва.
— Что?! — воскликнул вскакивая Аренсибия. Подбежав к выходу, он выглянул наружу. Остальные застыли на месте. Никто не двигался. Руки у всех словно парализовало, а по ногам потянуло холодом. Аренсибия повернулся к ним. Досада, возбуждение и страх отразились на его лице.
— Пятеро или больше. Они продвигаются к пляжу, — сказал он и направился к тому месту, где оставил свой автомат.
— Как же это? — тревожно выдохнул Делас. Марио и Хулио Порруа переглянулись. У Джонни автомат выскользнул из рук.
— Держи крепче и не будь бабой! — сердито приказал ему Гаванец и взял в руки пистолет.
Доктор Тамайо нащупал под пиджаком свой обрез и подумал: «Если я хочу остаться в живых, лучше держаться подальше от этих придурков».
