Владимир Высоцкий - Сочинения

Один смотрел, другой орал,
А третий — просто наблюдал,
Как я горел, как я терял,
Как я не к месту козырял.

Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные летают
Разорванные швы песка —
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка
Погибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели, —
Еще бы — взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон —
И голову сломать у цели!..

И я сочувствую слегка
Погибшим — но издалека.

А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмет, —
Ей кто-то ноги подсечет —
И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка
Погибшей ей, — издалека.

Придет и мой черед вослед:
Мне дуют в спину, гонят к краю.
В душе — предчувствие как бред, —
Что надломлю себе хребет —
И тоже голову сломаю.
И посочувствуют слегка —
Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в веках
На берегах — и наблюдают,
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегка
Погибшим — но издалека.

Там у соседа — пир горой,
И гость — солидный, налитой,
Ну а хозяйка — хвост трубой —
Идет к подвалам, —
В замок врезаются ключи,
И вынимаются харчи;
И с тягой ладится в печи,
И с поддувалом.

А у меня — сплошные передряги:
То в огороде недород, то скот падет,
То печь чадит от нехорошей тяги,
А то щеку на сторону ведет.

Там у соседей мясо в щах —
На всю деревню хруст в хрящах,
И дочь — невеста, вся в прыщах, —
Дозрела, значит.
Смотрины, стало быть, у них —
На сто рублей гостей одних,
И даже тощенький жених
Поет и скачет.

А у меня цепные псы взбесились —
Средь ночи с лая перешли на вой,
И на ногах моих мозоли прохудились
От топотни по комнате пустой.

Ох, у соседей быстро пьют!
А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют
И не накладно?
А тут, вон, баба на сносях,
Гусей некормленных косяк…
Но дело даже не в гусях, —
А все неладно.

Тут у меня постены появились,
Я их гоню и так и сяк — они опять,
Да в неудобном месте чирей вылез —
Пора пахать, а тут — ни сесть ни встать.

Сосед маленочка прислал —
Он от щедрот меня позвал, —
Ну, я, понятно, отказал,
А он — сначала.
Должно, литровую огрел —
Ну и, конечно, подобрел…
И я пошел — попил, поел, —
Не полегчало.

И посредине этого разгула
Я прошептал на ухо жениху —
И жениха, как будто ветром сдуло, —
Невеста, вон, рыдает наверху.

Сосед орет, что он — народ,
Что основной закон блюдет:
Что — кто не ест, тот и не пьет, —
И выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест,
Но тут малец с поправкой влез:
"Кто не работает — не ест, —
Ты спутал, батя!"

А я сидел с засаленною трешкой,
Чтоб завтра гнать похмелие мое,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой —
Меня и пригласили за нее.

Сосед другую литру съел —
И осовел, и опсовел.
Он захотел, чтоб я попел, —
Зря, что ль, поили?!
Меня схватили за бока
Два здоровенных мужика:
"Играй, паскуда, пой, пока
Не удавили!"

Уже дошло веселие до точки,
Невесту гости тискают тайком —
И я запел про светлые денечки,
«Когда служил на почте ямщиком».

Потом у них была уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха
И долго били,
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе —
И все хорошее в себе
Доистребили.

А я стонал в углу болотной выпью,
Набычась, а потом и подбочась, —
И думал я: а с кем я завтра выпью
Из тех, с которыми я пью сейчас?!

Наутро там всегда покой,
И хлебный мякиш за щекой,
И без похмелья перепой,
Еды навалом,
Никто не лается в сердцах,
Собачка мается в сенцах,
И печка — в синих изразцах
И с поддувалом.

А у меня — и в ясную погоду
Хмарь на душе, которая горит, —
Хлебаю я колодезную воду,
Чиню гармошку, и жена корит.

Прохладным утром или в зной,
С друзьями или без,
Я всех отправиться за мной
Зову в страну чудес.

Но как? Но как в нее попасть? — вы спросите сперва, —
Нам, вероятно, нужно знать волшебные слова?
И нужно ль брать еду с собой и теплое белье?
И сколько километров до нее?

Волшебных слов не нужно знать! Приятель, не грусти!
Путь недалек — не стоит собираться.
В страну чудес не надо плыть, лететь или идти —
В ней нужно оказаться!

Согласны мокнуть под дождем?
Под сказочным дождем?
Или, быть может, подождем?
Отложим на потом?

В стране, куда я вас зову, быть может, снег и град.
И сна там нет — все наяву, и нет пути назад.
Не испугались? Ну, тогда мне с вами по пути!
А ну-ка, сосчитайте до пяти!

У нас давно сгустилась мгла — в стране чудес светлей.
Все видно ясно, но не заблудитесь!
Там поровну добра и зла, но доброе сильней —
Вы сами убедитесь.

В стране чудес не все понять
Удасться самому.
Но я все буду объяснять
Кому-то одному.

Вот девочка, и все ее Алисою зовут, —
Согласна ты, дитя мое? Скорее! Все нас ждут,
Закрой глаза и посмотри — кругом волшебный лес,
Скажи, Алиса, — Раз, два, три, — и ты в стране чудес.

Скорее к берегу греби, волшебное весло!
Спеши в страну чудесного обмана!
И пусть, вернувшись, скажем им: — Ах! Как нам повезло!
И жаль — вернулись рано.

Этот рассказ мы с загадки начнем —
Даже Алиса ответит едва ли:
Что остается от сказки потом —
После того, как ее рассказали?

Где, например, волшебный рожок?
Добрая фея куда улетела?
А? Э-э! Так-то, дружок,
В этом-то все и дело:

Они не испаряются, они не растворяются,
Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне, —
В Страну Чудес волшебную они переселяются.
Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране…

Много неясного в странной стране —
Можно запутаться и заблудиться…
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться:

Вдруг будет пропасть — и нужен прыжок?
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
А? Э-э! Так-то, дружок,
В этом-то все и дело.

Добро и зло в Стране Чудес, как и везде, встречаются,
Но только здесь они живут на разных берегах,
Здесь по дорогам разным истории скитаются,
И бегают фантазии на тоненьких ногах.

Ну и последнее: хочется мне,
Чтобы всегда меня вы узнавали, —
Буду я птицей в волшебной стране,
Птица Додо — меня дети прозвали.

Даже Алисе моей невдомек,
Как упакуюсь я в птичее тело,
А? Э-э! Так-то, дружок,
В этом-то все и дело.

И не такие странности в Стране Чудес случаются!
В ней нет границ, не нужно плыть, бежать или лететь,
Попасть туда не сложно, никому не запрещается,
В ней можно оказаться — стоит только захотеть.

Я странно скучаю, я просто без сил.
И мысли приходят — маня, беспокоя, —
Чтоб кто-то куда-то меня пригласил
И там я увидела что-то такое!..

Но что именно — право, не знаю.
Все советуют наперебой:
«Почитай!» — Я сажусь и читаю,
«Поиграй!» — Ну, я с кошкой играю, —
Все равно я ужасно скучаю!
Сэр! Возьмите Алису с собой!

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому —
И вдруг оказаться вверху, в глубине,
Внутри и снаружи, — где все по-другому!

Но что именно — право, не знаю.
Все советуют наперебой:
«Почитай!» — Ну, я с кошкой играю,
«Поиграй!» — Я сажусь и читаю, —
Все равно я ужасно скучаю!
Сэр! Возьмите Алису с собой!

Пусть дома поднимется переполох,
И пусть наказанье грозит — я согласна, —
Глаза закрываю, считаю до трех…
Что будет? Что будет — волнуюсь ужасно!

Но что именно — право, не знаю.
Все смешалось в полуденный зной:
Почитать? — Я сажусь и играю,
Поиграть? — Ну, я с кошкой читаю, —
Все равно я скучать ужасаю!
Сэр! Возьмите Алису с собой!

"Эй, кто там крикнул «Ай-ай-ай?» — «Ну я! Я, Кролик Белый».
«Опять спешишь?» — "Прости, Додо, так много важных дел!
У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай…
Вот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый, —
За два кило пути я на два метра похудел.

Зачем, зачем, сограждане, зачем я Кролик — белый?
Когда бы был я серым — я б не бегал, а сидел.
Все ждут меня, всем нужен я — и всем визиты делай,
А я не в силах отказать: я страшно мягкотелый, —
Установить бы кроликам какой-нибудь предел!

«Но почему дрожите вы и почему вы — белый?»
"Да потому что — ай-ай-ай! — такой уж мой удел.
Ах, как опаздываю я — почти что на день целый!
Бегу, бегу…" — "Но говорят, он в детстве не был белый,
Он опоздать боялся — и от страха поседел".

Догонит ли в воздухе — или шалишь! —
Летучая кошка летучую мышь,
Собака летучая кошку летучую?
Зачем я себя этой глупостью мучаю!

А раньше я думала, стоя над кручею:
«Ах, как бы мне сделаться тучей летучею!»
Ну вот! Я и стала летучею тучею,
Ну вот и решаю по этому случаю:
Догонит ли в воздухе — или шалишь —
Летучая кошка летучую мышь?..

Когда провалишься сквозь землю от стыда
Иль поклянешься: «Провалиться мне на месте!» —
Без всяких трудностей ты попадешь сюда,
А мы уж встретим по закону, честь по чести.

Мы — антиподы, мы здесь живем!
У нас тут анти-анти-антиорднаты.
Стоим на пятках твердо мы и на своем,
Кто не на пятках, те — антипяты!

Но почему-то, прилетая впопыхах,
На головах стоят разини и растяпы,
И даже пробуют ходить на головах
Антиребята, антимамы, антипапы…

Мы — антиподы, мы здесь живем!
У нас тут анти-анти-антиорднаты.
Стоим на пятках твердо мы и на своем,
Кто не на пятках, те — антипяты!

Толстушка Мэри Энн была:
Так много ела и пила,
Что еле-еле проходила в двери.
То прямо на ходу спала,
То плакала и плакала,
А то визжала, как пила,
Ленивейшая в целом мире Мэри.

Чтоб слопать все, для Мэри Энн
Едва хватало перемен.
Спала на парте Мэри
Весь день по крайней мере, —
В берлогах так медведи спят и сонные тетери.

С ней у доски всегда беда:
Ни бэ ни мэ, ни нет ни да,
По сто ошибок делала в примере…
Но знала Мэри Энн всегда —
Кто где, кто с кем и кто куда, —
Противнейшая в целом мире Мэри!

Но в голове без перемен
У Мэри Энн, у Мэри Энн.
И если пела Мэри,
То все кругом немели, —
Слух музыкальный у нее — как у глухой тетери.

Все должны до одного
Числа знать до цифры пять —
Ну, хотя бы для того,
Чтоб отметки различать.

Кто-то там домой пришел,
И глаза поднять боится:
Это — раз, это — кол,
Это — единица.

За порог ступил едва,
А ему — головомойка:
Значит, «пара», это — два
Или просто двойка.

Эх, раз, еще раз,
Голова одна у нас,
Ну а в этой голове
Уха два и мысли две.

Вот и дразнится народ
И смеется глухо:
"Посмотрите, вот идет
Голова — два уха!
Голова, голова, голова — два уха!"

Хорошо смотреть вперед,
Но сначала нужно знать
Правильный начальный счет:
Раз, два, три, четыре, пять.

Отвечаешь кое-как,
У доски вздыхая тяжко,
И — «трояк», и «трояк»
С минусом, с натяжкой.

Стих читаешь наизусть,
Но… чуть-чуть скороговорка, —
Хлоп! — четыре, ну и пусть:
Твердая четверка.

Эх, раз, два, три —
Побежали на пари!
Обогнали «трояка»
На четыре метрика.

Вот четверочник бежит
Быстро, легче пуха,
Сзади троечник сопит,
Голова — два уха,
Голова, голова, голова — два уха.

До мильона далеко,
Но сначала нужно знать
То, что просто и легко —
Раз, два, три, четыре, пять.

Есть пятерка — да не та,
Коль на черточку подвинусь:
Ведь черта — не черта,
Это просто минус.

Я же минусов боюсь
И исправить тороплюсь их —
Зачеркну и выйдет плюс:
Крестик — это плюсик.

Эх, раз, еще раз!
Есть пятерочка у нас.
Рук — две, ног — две,
Много мыслей в голове!

И не дразнится народ —
Не хватает духа.
И никто не обзовет:
"Голова — два уха!
Голова, голова, голова — два уха!"

Все должны до одного
Крепко спать до цифры пять,
Ну, хотя бы для того,
Чтоб отмычки различать.

Кто-то там домой пришел,
И глаза бонять поднитца.
Это — очень хорошо,
Это — единица.

За порог ступил едва,
А ему — головопорка.
Значит, вверх ногами два —
Твердая пятерка.

Эх, пять, три, раз,
Голова один у нас,
Ну а в этом голове —
Рота два и уха две.

С толку голову собьет
Только оплеуха,
На пяти ногах идет
Голова — два уха!
Болова, колова, долова — два уха!

Слезливое море вокруг разлилось,
И вот принимаю я слезную ванну, —
Должно быть, по морю из собственных слез
Плыву к слезовитому я океану.

Растеряешься здесь поневоле —
Со стихией одна на один.
Может зря
Проходили мы в школе,
Что моря
Из поваренной соли?
Хоть бы льдина попалась мне, что ли,
Или встретился добрый дельфин!

Спасите, спасите! О ужас, о ужас, —
Я больше не вынырну, если нырну,
Немного поплаваю, чуть поднатужусь,
Но силы покинут — и я утону.

Вы мне по секрету ответить смогли бы:
Я — рыбная мышь или мышная рыба?

Я тихо лежала в уютной норе —
Читала, мечтала и ела пюре,

И вдруг это море около,
Как будто кот наплакал!
Я в нем как мышь промокла,
Продрогла, как собака.

Спасите, спасите! Хочу я, как прежде,
В нору, на диван из сухих камышей.
Здесь плавают девочки в верхней одежде,
Которые очень не любят мышей.

И так от лодыжек дрожу до ладошек —
А мне говорят про терьеров и кошек!

А вдруг кошкелот на меня нападет,
Решив по ошибке, что я мышелот?!

Ну вот — я зубами зацокала
От холода и от страха.
Я здесь как мышь промокла,
Продрогла, как собака.

Эй вы, синегубые!
Эй, холодноносые!
Эй вы, стукозубые
И дыбоволосые!

Эй, мурашкокожие,
Мерзляки, мерзлячки,
Мокрые, скукоженые!
Начинаем скачки!

Эй, ухнем!
Эй, охнем!
Пусть рухнем —
Зато просохнем.

Все закоченелые,
Слабые и хилые,
Ну, как угорелые,
Побежали, милые!

Полуобмороженная
Пестрая компания,
Выполняй положеное
Самосогревание!

Эй, ухнем!
Эй, охнем!
Пусть рухнем —
Зато просохнем.

Выйдут все в передние —
Задние и средние,
Даже предпоследние
Перейдут в передние:

Всем передвигающимся
Даже на карачках,
Но вовсю старающимся —
Приз положен в скачках.

Эй, ухнем!
Эй, охнем!
Пусть рухнем —
Зато просохнем.

Вам не надо зимних шуб,
Робин Гуси с Эдами,
Коль придете к финишу
С крупными победами.

Мчимся, как укушенные,
Весело, согласно, —
И стоим, просушенные.
До чего прекрасно!

Ух! Встали!
А впрок ли?
Устали,
Зато просохли.

Послушайте все — О-го-го! Э-ге-гей! —
Меня, попугая, пирата морей.

Родился я в тыща каком-то году,
В бананово-лиановой чаще.
Мой папа был папапугай какаду,
Тогда еще не говорящий.

Но вскоре покинул я девственный лес —
Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес,
Он начал на бедного папу кричать,
А папа Фернанде не мог отвечать,
Не мог — не умел отвечать.

И чтоб отомстить — от зари до зари
Учил я три слова, всего только три,
Упрямо себя заставлял: повтори
Карамба, коррида и черт побери!

Послушайте все — О-го-го! Э-ге-гей! —
Рассказ попугая, пирата морей.

Нас шторм на обратной дороге застиг,
Мне было особенно трудно.
Английский фрегат под названием «бриг»
Взял на абордаж наше судно.

Был бой рукопашный три ночи, два дня,
И злые пираты пленили меня.
Так начал я плавать на разных судах
В районе экватора, в северных льдах
На разных пиратских судах.

Давали мне кофе, какао, еду,
Чтоб я их приветствовал: «Хау ду ю ду!»
Но я повторял от зари до зари:
«Карамба!», «Коррида!» и «Черт побери!»

Послушайте все — О-го-го! Э-ге-гей! —
Меня, попугая, пирата морей.

Лет сто я проплавал пиратом, и что ж —
Какой-то матросик пропащий
Продал меня в рабство за ломаный грош,
А я уже был говорящий!

Турецкий паша нож сломал пополам,
Когда я сказал ему: «Паша! Салам!»
И просто кондрашка хватила пашу,
Когда он узнал, что еще я пишу,
Считаю, пою и пляшу.

Я Индию видел, Иран и Ирак —
Я индивидуум, не попка-дурак.
Так думают только одни дикари.
«Карамба!», «Коррида!» и «Черт побери!»

Я — Робин Гусь, не робкий гусь,
Да! Я не трус, но я боюсь,
Что обо мне вы слышать не могли.
Я — славный гусь, хорош я гусь,
Я вам клянусь, я вам клянусь,
Что я из тех гусей, что Рим спасли.

Кстати, я — гусь особенный:
Ведь не все гуси — Робины.

Таких имен в помине нет,
Какой-то бред — орленок Эд…
Я слышал это, джентльмены, леди!
Для быстроты, для простоты
Прошу со мною быть на ты,
Зовите Эдом, это вроде Эдди.

Эд — это просто вместо имен:
Эд-гар, Эд-вард, Эд-монд.
Но Эд — не сокращение
О нет! — не упрощение,
А Эд, прошу прощения,
Скорее обобщение
Для легкости общения, —
Ни более ни менее.

"Горю от нетерпения
Представить вам явление —
Без преувеличения
Писательницу-гения:

Все, что пишет — вскоре
Прочтете на заборе".

"Сгораю от смущения,
Сомнения, стеснения, —
Примите в знак почтения
Заборные творения!

Все, что рождаю в спорах, —
Читайте на заборах".

"Баю-баю-баюшки-баю,
Что за привередливый ребенок!
Будешь вырываться из пеленок,
Я тебя, бай-баюшки, убью".

"До чего же голос тонок, звонок,
Просто… баю-баюшки-баю!
Всякий непослушный поросенок
Вырастает в крупную свинью".

«Погибаю, баюшки-баю!..»
"Дым из барабанних перепонок.
Замолчи, визгливый поросенок,
Я тебя, бай-баюшки, убью".

"Если поросенком вслух, с пеленок
Обзывают, баюшки-баю, —
Даже самый смирненький ребенок
Превратится в будущем в свинью!"

Не зря лягушата сидят —
Посажены дом сторожить,
И главный вопрос лягушат:
Впустить — не впустить?

А если рискнуть, а если впустить,
То — выпустить ли обратно?
Вопрос посложнее, чем «быть или не быть?»
Решают лягушата.

Как видите, трудно, ква-ква:
Слова, слова, слова!
Вопрос этот главный решат
Достойные из лягушат.

У Джимми и Билли всего в изобилье —
Давай не зевай, сортируй, собирай!
И Джимми и Билли давно позабыли,
Когда собирали такой урожай.

И Джимми и Билли, конечно, решили
Закапывать яблоки в поте лица.
Расстроенный Билли сказал: "Или-или! —
Копай, чтоб закончилась путаница".

И Джимми и Билли друг друга побили.
Ура! Караул! Закопай! Откопай!
Ан глядь — парники все вокруг подавили.
Хозяин, где яблоки? Ну, отвечай!

У Джимми и Билли всего в изобилье —
Давай не зевай, сортируй, собирай!
И Джимми и Билли давно позабыли,
Когда собирали такой урожай!

Чтобы не попасть в капкан,
Чтобы в темноте не заблудиться,
Чтобы никогда с пути не сбиться,
Чтобы в нужном месте приземлиться, приводниться, —
Начерти на карте план.

И шагай, и пой беспечно,
Тири-тири-там-там, тирам!
Встреча обеспечена —
В плане все отмечено
Точно, безупречно
и пунктиром,
Тири-тири-там-там, тирам,
Жирненьким пунктиром.

Если даже есть талант,
Чтобы не нарушить, не расстроить,
Чтобы не разрушить, а построить,
Чтобы увеличиться, удвоить и утроить, —
Нужен очень точный план.

Мы неточный план браним — и
Он ползет по швам, там, тирам.
Дорогие вы мои,
Планы выполнимые,
Рядом с вами мнимые —
пунктиром.
Тири-тири-там-там, тирам,
Тоненьким пунктиром.

Планы не простят обман, —
Если им не дать осуществиться,
Могут эти планы разозлиться
Так, что завтра куколкою станет гусеница,
Если не нарушить план.

Путаница за разинею
Ходит по пятам, там, тирам,
Гусеницу синюю назовут гусынею.
Гните свою линию
пунктиром!
Не теряйте, там-там, тирам,
Линию пунктира.

Прошу не путать гусеницу синюю
С гусатою гусынею.
Гусыни — ни во что не превращаются,
Они гусаются, они кусаются.

А Гусеница Синяя — не птица,
И не гусица, а гусеница.

Мне нужно замереть и притаиться —
Я куколкой стану,
И в бабочку в итоге превратиться —
По плану, по плану.

Ну а планы мнимые —
Не мои, не мои,
И невыполнимые —
Не мои, не мои,
Вот осуществимые —
Вы мои, вы мои!

Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком:
Чеширский Кот — совсем не тот, что чешет языком.
И вовсе не чеширский он от слова «чешуя»,
А просто он — волшебный кот, примерно как и я.

Чем шире рот —
Тем чешире кот,
Хотя обычные коты имеют древний род,
Но Чеширский Кот —
Совсем не тот,
Его нельзя считать за домашний скот!

Улыбчивы, мурлыбчивы, со многими на ты
И дружески отзывчивы чеширские коты.
И у других — улыбка, но… такая, да не та.
Ну так чешите за ухом Чеширского Кота!..

Ах, на кого я только шляп не надевал!
Mon Dieu! С какими головами разговаривал!
Такие шляпы им на головы напяливал,
Что их врагов разило наповал.

Сорвиголов и оторвиголов видал:
В глазах — огонь, во рту — ругательства и кляпы!
Но были, правда, среди них такие шляпы,
Что я на них и шляп не надевал.

И на великом короле, и на сатрапе,
И на арапе, и на Римском папе —
На ком угодно шляпы хороши!
Так согласитесь, наконец, что дело в шляпе,
Но не для головы, а для души.

Миледи! Зря вы обижаетесь на Зайца!
Он, правда, шутит неумно и огрызается,
Но он потом так сожалеет и терзается!
Не обижайтесь же на Мартовского Зайца!

Ах, проявите интерес к моей персоне!
Вы, в общем, сами — тоже форменные сони,
Без задних ног уснете — ну-ка, добудись!
Но здесь сплю я — не в свои сони не садись!

Приподнимаем занавес за краешек —
Такая старая, тяжелая кулиса! —
Вот какое время было раньше,
Такое ровное — взгляни, Алиса!

Но… Плохо за часами наблюдали
Счастливые,
И нарочно время замедляли
Трусливые,
Торопили время, понукали
Крикливые,
Без причины время убивали
Ленивые.

И колеса времени
Стачивались в трении
(Все на свете портится от тренья),
И тогда обиделось время —
И застыли маятники времени.

И двенадцать в полночь не пробило,
Все ждали полдня, но опять не дождалися.
Вот какое время наступило:
Такое нервное — взгляни, Алиса!

И… На часы испуганно взглянули
Счастливые,
Жалобные песни затянули
Трусливые,
Рты свои огромные заткнули
Болтливые,
Хором зазевали и заснули
Ленивые.

Смажь колеса времени
Не для первой премии —
Ему ведь очень больно от тренья!
Обижать не следует время.
Плохо и тоскливо жить без времени.

Мы браво и плотно сомкнули ряды,
Как пули в обойме, как карты в колоде:
Король среди нас, мы горды,
Мы шествуем гордо при нашем народе.

Падайте лицами вниз, вниз, —
Вам это право дано,
Пред королем падайте ниц
В слякоть и грязь — все равно!

Нет-нет у народа не трудная роль:
Упасть на колени — какая проблема! —
За все отвечает король,
А коль не король, то тогда — королева!

Света светлейших их лиц, лиц
Вам рассмотреть не дано.
Пред королем падайте ниц
В слякоть и грязь — все равно!

Король, что тыщу лет назад над нами правил,
Привил стране лихой азарт игры без правил,
Играть заставил всех графей и герцогей,
Вальтов и дамов в потрясающий крохей.

Названье крохея от слова «кроши»,
От слова «кряхти», и «крути», и «круши».
Девиз в этих матчах: "Круши, не жалей!
Даешь королевский крокей!"

Не обрывается сказка концом.
Помнишь, тебя мы спросили вначале:
Что остается от сказки потом —
После того, как ее рассказали?

Может не все, даже съев пирожок,
Наша Алиса во сне разглядела…
А? Э! То-то, дружок,
В этом-то все и дело.

И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается
В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне, —
То даже то, что кажется, что только представляется,
Найдет в своей загадочной и сказочной стране.