Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений

Надежда милая, нельзя тебя убить!
Ты кажешься порой мне страшною химерой,
И все-таки я полн беспомощною верой.
Несчастная! как я, должна ты лгать, чтоб жить.

Ты в рубище зимой встречалась мне порою
На снежных улицах, в мерцанье фонаря;
Как изгнанная дочь великого царя,
С очами гордыми, с протянутой рукою.

И каждый раз, глупец, я брал тебя домой,
И посиневшие от холода, в тревоге,
Отогревал в руках твои босые ноги;
И рад был, что ты вновь смеешься надо мной.

На золотых кудрях еще снежинки тают,
Но мой очаг горит, наполнен мой бокал...
Мне кажется, что я давно тебя искал...
И легкою чредой мгновенья улетают.

Я знаю, что меня ты к бездне приведешь,
Но сердцу надо быть счастливым хоть ошибкой,
Я знаю, что ты – смерть, я знаю, что ты – ложь,
И все-таки тебя я слушаю с улыбкой.

Уйди, оставь меня! Что значит эта власть?
Но нет, ты не уйдешь – до вечного порога.
Я проклинал любовь, и проклинал я Бога,
А не могу тебя, безумную, проклясть.

Гляжу с улыбкой на обломок
Могучей стали, – и меня
Быть сильным учишь ты, потомок
Воды, железа и огня!

Твоя краса – необычайна,
О, темно-голубая сталь...
Твоя мерцающая тайна
Отрадна сердцу, как печаль.

А между тем твое сиянье
Нежней, чем в поле вешний цвет:
На нем и детских уст дыханье
Оставить может легкий след.

О, сердце! стали будь подобно —
Нежней цветов и тверже скал, —
Восстань на силу черни злобной,
Прими таинственный закал!

Не бойся ни врага, ни друга,
Ни мертвой скуки, ни борьбы,
Неуязвимо и упруго
Под страшным молотом Судьбы.

Дерзай же, полное отваги,
Живую двойственность храня,
Бесстрастный, мудрый холод влаги
И пыл мятежного огня.

Бледный месяц – на ущербе.
Воздух – звонок, мертв и чист.
И на голой, зябкой вербе
Шелестит увядший лист.

Замерзает, тяжелеет
В бездне тихого пруда,
И чернеет и густеет
Неподвижная вода.

Бледный месяц на ущербе
Умирающий лежит,
И на голой черной вербе
Луч холодный не дрожит.

Блещет небо, догорая,
Как волшебная земля,
Как потерянного рая
Недоступные поля.

В аллее нежной и туманной,
Шурша осеннею листвой,
Дитя букет сбирает странный,
С улыбкой жизни молодой...

Все ближе тень октябрьской ночи,
Все ярче мертвенный букет.
Но радует живые очи
Увядших листьев пышный цвет...

Чем бледный вечер неутешней,
Тем смех ребенка веселей,
Подобный пенью птицы вешней
В холодном сумраке аллей.

Находит в увяданье сладость
Его блаженная пора:
Ему паденье листьев – радость,
Ему и смерть еще – игра!..

Кому страдание знакомо,
Того ты сладко усыпишь,
Тому понятна будет, Комо,
Твоя безветренная тишь.
И по воде, из церкви дальней,
В селенье бедных рыбаков,

Вечерний звон колоколов...
Здесь горы в зелени пушистой
Уютно заслонили даль,
Чтобы волной своей тенистой
Ты убаюкало печаль.
И обещанье так прекрасно,
Так мил обманчивый привет,
Что вот опять я жду напрасно,
Чего, я знаю, в мире нет.

Я уйду из глубоких аллей
И от виллы, где дышит в тени колоннады
Дух Эллады,
От счастливых людей,
Прочь от жизни усталой,
Я уйду в эти скалы,
Где лишь мох, солнцем выжженный, чахнет,
Где свободнее ветра порыв и сильней
Меж изглоданных влагой, колючих камней
Море солью и свежестью пахнет.

Наша радость и горе,
Все, что стоит любить, все, чем можно страдать
И что люди словами умеют сказать, —
Пред тобою ничтожно, о море!
Забываю друзей и прощаю врагу,
И полно мое сердце такого бесстрастья,
Что любить на земле никого не могу,
И не страшно мне смерти, не надо мне счастья.

Скажите мне, за что люблю, о волны,
Ваш сладостный и непонятный шум,
Когда всю ночь ему внимаю, полный
Таинственных и несказанных дум.

Изменчивы, как я, и неизменны,
Вы боретесь, и нет вам тишины,
И все-таки вы праздны и блаженны,
И олимпийской резвостью полны.

И страстного вы учите бесстрастью,
Не верить злу людскому и добру,
Быть радостным и не стремиться к счастью,
И жизнь любить как вечную игру.

И мудрости вы учите свободной:
Все пением и смехом побеждать,
Чтоб в красоте великой и холодной
Бесцельно жить, бесцельно умирать.

Ваш вольный шум – для сердца укоризна.
Мой дух влечет к вам древняя любовь:
Не прах земли, а вы – моя отчизна,
То, чем я был и чем я буду вновь.

Вечером нежным, как твой поцелуй,
Полным то теплых, то свежих изменчивых струй,
Милые ласточки вьются.

Неподвижный камыш чуть заденут крылом
И стремглав унесутся,
Тонут с криками в небе родном,
Словно с дерзостным хохотом.
Нет им дела до туч,
Что ползут, застилая испуганный луч,
С медленным грохотом.

Милые ласточки, вас я люблю.
Может быть, жизнь я бы отдал мою,
Бедную гордую душу мою,
Только б иметь ваши крылья
И без усилья
В небе, как вы, потонуть.

Но надо мной вы смеетесь, играете
И подставляете
Алому вечеру белую грудь.
Жизни меня научите веселой:
Видите, как по земле я влачусь,
Скорбный, больной и тяжелый, —
Так я и в темную землю вернусь.

О, научите меня
Жизни крылатой, жизни веселой,
Петь научите меня,
Славить рождение дня,
Славить и бурю, идущую с медленным грохотом,
Петь и летать,
Все побеждать
Дерзостным хохотом!

Дух Божий веет над землею.
Безмолвен пруд, недвижим лес.
Учись блаженному покою
У вечереющих небес.

Не надо звуков: тише, тише!
У лучезарных облаков
Учись тому теперь, что выше
Земных желаний, дел и слов.

Боюсь, боюсь тебя, слепая
С очами белыми, о дочь
Проклятой совести, нагая
И нестыдящаяся Ночь!

Покрова нет и нет обмана.
И после всех дневных обид
Зари мучительной горит
Незаживающая рана.

И вновь, как в первый день созданья,
Лазурь небесная тиха,
Как будто в мире нет страданья,
Как будто в сердце нет греха.

Не надо мне любви и славы:
В молчанье утренних полей
Дышу, как дышат эти травы...
Ни прошлых, ни грядущих дней

Я не хочу пытать и числить,
Я только чувствую опять,
Какое счастие – не мыслить,
Какая нега – не желать!

О, темный ангел одиночества,
Ты веешь вновь
И шепчешь вновь свои пророчества:
«Не верь в любовь.

Узнал ли голос мой таинственный?
О милый мой,
Я – ангел детства, друг единственный,
Всегда – с тобой.

Мой взор глубок, хотя не радостен,
Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
Мой поцелуй.

Он веет вечною разлукою, —
И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю:
Ко мне, ко мне!»

И совершаются пророчества:
Темно вокруг.
О, страшный ангел одиночества,
Последний друг,

Полны могильной безмятежностью
Твои шаги.
Кого люблю с бессмертной нежностью,
И те – враги!

С усильем тяжким и бесплодным
Я цепь любви хочу разбить.
О, если б вновь мне быть свободным,
О, если б мог я не любить!

Душа полна стыда и страха,
Влачится в прахе и крови,
Очисти душу мне от праха,
Избавь, о Боже, от любви!

Ужель непобедима жалость?
Напрасно Бога я молю:
Все безнадежнее усталость,
Все бесконечнее люблю.

И нет свободы, нет прощенья.
Мы все рабами рождены,
Мы все на смерть, и на мученья,
И на любовь обречены.

Если б капля водяная
Думала, как ты,
В час урочный упадая
С неба на цветы,
И она бы говорила:
«Не бессмысленная сила
Управляет мной.
По моей свободной воле
Я на жаждущее поле
Упаду росой!»
Но ничто во всей природе
Не мечтает о свободе,
И судьбе слепой
Все покорно – влага, пламень,
Птицы, звери, мертвый камень;
Только весь свой век
О неведомом тоскует
И на рабство негодует
Гордый человек.
Но, увы! лишь те блаженны,
Сердцем чисты те,
Кто беспечны и смиренны
В детской простоте.
Нас, глупцов, природа любит,
И ласкает, и голубит,
Мы без дум живем,
Без борьбы, послушны року,
Вниз по вечному потоку,
Как цветы, плывем.