Владимир Маяковский - Том 11. Пьесы, киносценарии 1926-1930
Бывшая тетя
Он
Рукопожатия отменяются
Она
Вот тебе и министр
Он
Подожди подожди как это он сказал без шуму. Тэк тэк тэк. тэк тэк. Тсс. Инкогнито Все понимаю. Они инкогнито.
Опустите шторы, нет не надо опускать шторы отменить — нет не надо отменять.
Лакей
Как прикажете относительно. [Что]
Он
Что относили, ничего не относили. Кто приехал Никто не приехал
Инкогнито инкогнито.
Ничего не понимаю!
Идем надо [же] всем скорей рассказать, что никто не приехал.
Не приехали Нет, не приехали
Сколько их не приехало
Трое их не приехало
Какие не приехали
Впереди маленький не приехал
средний тот тоже не приехал
а высокий такой солидный, так тот тоже совсем не приехал.
Завтрака не будет
В котором часу не будет завтрака
В 2 часа не будет завтрака
Чего не будет
На первое не будет устриц
Значит не приходите
Только ровно не приходите.
[1926]
Приложение
Коллективное
Евреи на земле*
После погромов и войны…
Там, где были селения.
Оставшееся население сгрудилось в местечках.
Местечковый «Мюр и Мерилиз»*.
— Разве это селедка.
— Так я же и не обещал семгу.
Тяжело… нет выхода в местечке.
Переселение на землю как выход из положения.
С переселенческими билетами.
Со всех сторон стекаются оседающие на землю…
Такой Крым встречает дачников (как представляют обычно Крым).
Такой — встретил переселенцев (каковые земли северного Крыма, отводимые евреям).
«Красивые места».
Заросшие бурьяном поля расчищаются для новых посевов.
Землеустройство.
Вол проводит черту под старую жизнь.
Здесь живут полторы недели.
Очаг переселенцев.
Два коллектива.
Коллектив «Восток»
…и коллектив «Работник».
Здесь — три месяца.
Для того, чтобы вам показать внутренность дома, мы разобрали крышу.
Начали строить дома.
…из камня…
(кадши из каменоломен)
…из лемпача…
(лемпач из Джанкои).
Колодезь.
Самое дорогое — вода.
Искусственное орошение.
Конец первой части
Часть втораяЖизнь в колонии.
Колония просыпается.
День и работа колонии.
Первая трактористка — Розенблюм.
Полевые работы.
Здесь живут полтора года.
Колония «Заря».
Первый ребенок, рожденный в колонии.
Ее зовут «Забудь лихо».
Здесь живут три года.
«Икор».
Крестьяне «Икора».
Дети «Икора».
И колониям и республике вырастет крепкая смена.
После осмотра колонии во дворе «ОЗЕТа» жаркий спор.
Чего я не видел в местечке.
Я не видел хлеба…
Здесь будет хлеб — потому что есть:
…вода…
…земля…
Вол не понимает еврея — евреи не понимают вола.
Это было раньше. А теперь: еврей понял быка и бык понял еврея.
После таких разговоров.
Одни идут на базар, покупают смушку ехать торговать и вымирать еще с полтора года.
А сильные:
Идут в поле.
Начало.
Итого переселено на землю около 100 тысяч евреев.
Осталось сделать много больше.
Конец
Радио-Октябрь*
ДЕЙСТВУЮТ:
Банкир
Монарх
Премьер
Прокурор
Жандармский генерал
Полицмейстер
Городовой
Писарь
Старая работница
Старый рабочий
Негр
Китаец
Молодой рабочий
Молодая работница
Дочь банкира
Радиобашня
Действие первое
Кресло. На столе с одной стороны огромный календарь, на верхнем листке «7 ноября». С другой — колокол, как на вокзале.
Сцена перваяВ кресле сидит банкир. Перед ним, склонившись, стоит монарх в короне, мантии, со скипетром и державой.
Банкир
Осточертела мне ваша монархия! Никакого от нее толку. В демократических республиках куда крепче народ жмут. Вы зашились с вашими парадами, приемами, коронациями. Каждый день балы, реверансы. Дамы, кавалеры, придворные. Вам некогда делом заняться. Безобразие!
Монарх хочет сказать.
Знаю, знаю! Скажете, что я сам вас отстранил от всего; что главное ваше занятие — в теннис играть. Знаю. Знаю все ваши отговорочки. Но когда вы приходите клянчить лишний миллиончик на то, на се, на ремонт мантии, на починку коронки то на зуб, то на голову, тогда вы — монарх. А когда дело делать, так вы — теннисист. Хорошенькие штучки!.. Вот сегодня: годовщина Октября. А что сделано? Какие приняты меры? Никаких! Сидишь и ждешь: двинется этакая демонстрация с флагами, песнями. Красиво! Рабочие все на свободе. Гуляют себе как ни в чем не бывало. А вы скипетром в носу ковыряете. Срам! (Встает.) Сейчас же принять меры! И никаких коронаций! (Уходит.)
Сцена втораяМонарх выпрямляется. Садится в кресло. Звонит в колокол 1 раз. Входит премьер.
Монарх
Осточертело мне ваше ответственное министерство, все эти ваши палаты и парламенты. Никакого от них толку. Вы зашились с вашими речами, прениями, докладами. Партии, фракции, лидеры, комиссии, пленумы. Чепуха! А дело не делается.
Премьер хочет сказать.
Знаю, знаю! Скажете, что я сам дал конституцию, избирательные права. Да разве я давал? Попробуйте не дать, когда приперли с ружьями, с вилами, с косами. Хорошенькое «дал»! Не дал, а взяли, сукины дети! А ваше дело — свести на нет, урезать, обрезать, прижать, нажать… Как сверхурочные клянчить, так вы — представитель власти, премьер. А как дело делать — так «конституция». Безобразие! Сегодня годовщина Октября. Какие приняты меры? Никаких! Рабочие гуляют на свободе. Того гляди — демонстрация. А вы — портфелем груши околачиваете. Стыд! (Встает.) Сейчас же принять меры! И никаких конституций! (Уходит.)
Сцена третьяПремьер садится в кресло. Звонит 2 раза. Входит прокурор.
Премьер
Осточертели мне ваши законы и прочие юридические фигли-мигли! Никакого толку. Зашились вы с вашими статьями, параграфами, кляузами и примечаниями. Копаетесь в циркулярах, а дело стои́т.
Прокурор хочет сказать.
Знаю, знаю! Скажете, что я сам эти законы утверждал, эти циркуляры подписывал. Знаю: утверждал, подписывал. А ваше дело — пренебречь, обойти, свести на нет… Вы всё под своды закона стараетесь подвести. А есть еще другие своды. Такие, знаете, с решеточками. Вы бы под эти подводили. Дело бы лучше пошло. А то, как на полицию добавочную ассигновку клянчить, так вы — прокурор, блюститель порядка. А как в тюрьму сажать, так — законное основание. Безобразие!.. Сегодня годовщина Октября. А какие приняты меры? Никаких! Рабочие на свободе гуляют. Того гляди — полоснут нас красным флагом по физиономии. А вы — забились под своды законов и циркуляры по алфавиту подбираете. Стыд! (Встает.) Немедленно принять меры! И никаких параграфов! (Уходит.)
Сцена четвертаяПрокурор садится в кресло. Звонит 3 раза. Входит жандармский генерал.
Прокурор
Осточертело мне ваше деликатное обращение с публикой! Что вы — профессор или акушер? Зашились вы с вашей военной выправочкой. Мундирчик, шнуры, эполеты, перчатки… Никак забыть не можете, что в гвардии служили. Всё балы вспоминаете! «Мадам, силь ву пле. А ля контрданс*» Усы кверху, ножку в сторону… Забудьте! Жандарм не бальный шаркун, а мордобоец. Запомните — мордобоец!
Генерал хочет сказать.
Знаю, знаю. Я сам предписал вежливое обращение, сам запрещал насилия. Знаю. А ваше дело — шито-крыто, тихонько, шепотком — действовать, как надо, как полагается, как благо государства требует. А то, как золотые лампасы да эполеты крылышками клянчить, так вы — ваше превосходительство, оплот государства, а как дело делать, так вы — «пардон, мадам, не сделал ли я вам больно! Безобразие! Сегодня Октябрьская годовщина. Какие приняты меры? Никаких! Рабочие гуляют на свободе. Того гляди — вам крылышки оборвут. А вы — усы кру́тите, шпорами щелкаете. Срам! (Встает.) Немедленно принять меры! И никаких контредансов! (Уходит.)
Сцена пятаяГенерал садится в кресло. Звонит 4 раза. Входит полицмейстер.
