Эльвира Бочкова - Девятая книга
И не виню Творца за то,
Что и дубам – не только ивам! –
Едва ль окажется по силам
Вселенский выдержать потоп.
Их ветви в области колен
Такие носят переломы!..
…С такими гордыми знакомы
Те, что прошли ледовый плен.
Презревши боль, спустились с гор
К друзьям, страшившимся лавины.
Ты был средь тех, кто силой горд:
Средь покорителей вершины.
Их силе, выдержке дивлюсь, –
Но день за днём, как бы под снегом,
Я в берегах своих качусь –
Как подобает русским рекам.
Как ровно бьётся пульс живой!..
…А если б смутою разлива
Меня накрыло с головой,
Так берег чувствовать на диво
Смогу, как чувствую себя:
Отлогий – левый, горный – правый…
…И как, виски посеребря,
Грядёт зима – реке оправой.
* * *
Вот и солнце на отдых ушло:
За моря, за леса, – или далее?
Поискать бы в чащобе дупло –
В нём, дубовом, таится тепло,
Как таилось в наивной сандалии,
Очень детской, давнишней, былой…
Жёлт-песок из неё вытрясая,
Как забыла за жизнь о другой? –
Очень детской, давнишней, былой, –
И о том, что в свой дом принесла я
В той сандалии влажный сквозняк,
Весь пропитанный запахом тины?
…Колдовал лета красного знак:
Горстка им раскалённых песчинок!
* * *
Он – спешащий. Как будто, любя суету,
К ней бежит, и бежит, и бежит – без оглядки.
…Как же листик в морозом прихваченной кадке,
Как в родимом дому, проживает во льду?
Тоже мне!.. Даже мушка в смоле янтаря –
Разморённая солнечным заревом тучка.
…А его – что ни утро, заела текучка:
Только пятки сверкают, мозоли горят.
Одинока в раю. Но ему не скажу.
Умолчу, что садовые поздние астры
Так кусают за пальцы, –
Бесстрашны, клыкасты,
Как ни снилось бездомному мужу-бомжу.
* * *
Не оплошай –
Словами лести встреть.
Влюблён в меня
За рифмы, что даются
Мне так легко:
Посадишь рифмы в клеть,
От духоты без воли задохнутся.
Рифмую всё, чем эта жизнь полна.
И разовью не скоро смерти тему
Лишь потому, что так боюсь зерна,
Насыпанного – горстью! – на арену
Морской волны, усилившей прибой.
…Он рушит, рушит, словно камни мола,
Слова души, живущей вразнобой
С душой, что о любви ей намолола.
Кричу тебе: «От лжи охолони!
Знай долю быть с живой водою рядом,
Пока идём – поистине одни –
Под водопад, грозящий камнепадом».
* * *
День продержался без дождя,
Хотя его обуревали
Такие страсти, что шутя
Могли бы застить к ночи дали.
Ложится сумрак, как туман
Седой, – на травушку у речки…
Я руку правую – в карман:
Её погреть бы, как у печки.
Зачем ты в пальцы вкралась, дрожь?
Ужель идёт похолоданье?
…И лезет страх из старых кож,
Пугаясь с тучами свиданья.
День продержался, как герой.
Ушли из сердца злые муки –
И образ солнца – только мой! –
Блистал часов двенадцать в сутки,
Чтоб знали тучи: не всегда
Дано вершить им суд неправый…
…Когда наступят холода,
Та речка станет переправой
На берег дальний, – и по льдý
Пройдут тогда и тот, и этот.
…День не пошёл на поводу
У туч, летящих в ночь по ветру.
* * *
Чем ближе к тебе,
Тем сильнее порыв отторженья:
Устала от жестов, от лести, от смеха лавины.
В своей ворожбе
Обессилев, осенние месяцы
Картины сожженья
Всех веток – свели к золотой середине.
Они поспокойней, декабрь и январь, –
И Отчизна
Им русскую душу – как снежную ширь подарила.
…А ты – словно в лучшие? худшие?
Дни коммунизма
Всё гонишь и гонишь в их головы муть от кадила.
Твоей нет вины,
Что своею меня не признал ты
В стране, что во все времена –
По сей день! – театральна.
…Блистательный снег
И на сцене – блистательней смальты.
И даже свеча, что пылает во Храме, – астральна.
* * *
Не о встрече в мире суетном,
Не о страждущей душе, –
О стриже, что в небе сумрачном
Слабнет, слабнет в вираже.
Не о пёрышке потерянном,
Павшем с неба на песок, –
А об облаке, отбеленном,
Словно старческий висок.
Нету силушки о летечке
Вспоминать мне в эту ночь.
Воду в ступе, словно семечки,
Не начать бы вдруг толочь.
Обещала с неба сокола,
А представила стрижа:
Вьётся-вьётся-вьётся около
Своего же виража.
…Камнем вниз, – и всё поставится
На привычные места.
В ставень память вновь уставится:
Ты сочти, что – неспроста.
Наблюдай, как легче лёгкого
Кроет землю снежный пух…
…Как у северного сокола
Глаз на летечко потух.
ВНЕЗАПНЫЙ СНЕГ
Не бровей кусты, нависшие
На ослепшие глаза,
А мгновенье, в наивысшее
Возведённое лишь за
Белизну, – руками сильными
Не добиться малярам…
…Миг, что выбелил белилами
В злате луковки церквям.
Сладко будет чёрну ворону
Над дорогою кружить,
Где прохожему – чуть в сторону! –
На земле уже не жить:
Оказаться в летней кепочке
В летнем дне по январю,
Увидать, как зреют семечки
Райских яблочек в раю.
* * *
Зиме опять качать права свои:
Чуть рассвело – покровом вдовьим – сумрак.
В сосне твоей глаза ночной совы
Горят огнём, а он – и ỳтру жуток.
И в полдень по стволу ты не стучи:
Весёлым звоном он не отзовётся.
Сосну твою покинули грачи.
И лёд пришёл к живой воде колодца.
Округа вся готовится ко сну.
…Заснёт, накинув пухи-покрывала…
Грачам дай, Боже, память: ждать весну,
Чтобы силы на обратный путь хватало.
зима
Дóлги эти снега.
Словно сны, – высокú, –
И мешает пурга
Им завыть от тоски,
Потому что сама
Зла, как осы в избе,
Где гадает зима
О погоде судьбе.
Разве хватит, душа,
Твоего багажа,
Чтобы ровно дышать,
Руку к горлу прижав?
* * *
Зима, зачем шутя взяла
Меня в полон и не спросила?
Не развязать весне узла
Того, что вьюга закрутила.
Здесь, на снегу, следы сорок –
Непевчих мелкое топтанье, –
И в горло выдавлен комок
Из сердца, мне прервав дыханье.
Так понимай же: почему
И в день со светом в занавеске
Всё тонут – словно в том дыму! –
Собранья вешнего повестки.
Гляди: курящих полон зал,
И нету для окурков урны
Или того, кто б встал и взял
Аккорд в басах клавиатуры,
Чтобы скучающий рояль
Заговорил, запел ручьями,
Чтоб раззвучался люстр хрусталь
Над безголосыми речами.
* * *
Тебе решать: насколько я нужна
Моей строке, рифмованному слову.
…Любовный вздор – похож был на полову,
Которой – грошик красная цена.
Поэту не протягивай руки:
В нём женщина ещё вовсю колдует, –
И отвечает, к счастью, на звонки,
И замечает, куда ветер дует.
У поздних вёсен – ветреный удел:
Они своё с лихвою наверстают!..
…А тот, кто с ранних лет о снеге пел,
О, как боится он, что снег растает!
Похож на женский – обморок межи:
И выбор всё ещё не сделан ею
Между стеной пшеницы (или ржи)
И… уходящим в снежную аллею.
земля и небо
Распахали поле с тобой,
Положили в него зерно.
На земле – уже листобой:
Листья с неба – легли на дно
Полюбившего ил пруда.
…Долго плавали поверху, но…
Я тебе говорила: «Да».
Говорил ты: «Иди ко мне!»
Я тебе говорила: «Да!»
Ты горел, как они, в огне.
Мне в глаза глядеть не мешай.
Поцелуем не трогай слёз.
В поле убран весь урожай:
Много радости он принёс?
Горек хлеб там, где солон пот.
Вот ты сердце и надорвал.
Заготовил зерна на год.
…Спишь убитый, – как наповал.
* * *
А я-то думала: душа
Живёт, другою прирастая!
Но –
Привлекает волчья стая
Неокрылённого стрижа.
Хотел бы, – взвился до небес,
Для солнца в облаке прорезав
Крылом хотя бы щель,
А лес
Пусть будет полон леших, бесов –
Для тех, кто тоже бесноват:
