Константэн Григорьев - Подборка стихов - часть первая
Когда-то ты грустной девчонкой была,
была депрессивной стабильно.
- Да брось, Костик, лапа, что было - прошло,
в то время я думала много.
Тогда мне казалось, что жить тяжело,
о смерти молила я Бога.
Потом вдруг опомнилась - жизнь-то идет,
у каждой подружки есть парень.
Придумал, наверное, не идиот,
чтоб дать каждой твари по паре.
И я полюбила, и вдруг поняла,
что время бежать от маразма.
Какой же я дурочкой раньше была
до первого в жизни оргазма!
Любовь потрясла, восхитила меня!
У зеркала стала вертеться:
красивая девка я, вся из огня,
сама не могу наглядеться.
Так хватит, решила я, время терять!
Вон сколько вокруг наслаждений
хочу целоваться, в объятьях стонать,
и двух тут не может быть мнений.
Ах, сладостной суки мне нравится роль,
я - сука, я - сладкая сука...
Да! Кроме любви, есть еще алкоголь
ведь тоже отличная штука!
Еще - сигареты, еще - рок-н-ролл,
кайфов в этой жизни немало.
Все в жизни - наркотик, всем нужен укол,
такой, чтоб потом не ломало.
Ты, кстати, порнушку мне дать обещал:
я порно теперь полюбила.
А помнишь, ты "чуйкой" меня угощал?
Меня тогда мощно прибило.
Пойдем потанцуем? - мы встали с Аннет,
и, пусть ее мощно шатало,
под трэш станцевали мы с ней менуэт,
потом вместе вышли из зала.
... А ночью она обнимала меня,
стонала, кричала от страсти.
Проснулись мы поздно, уже в свете дня,
она мне сказала: "Ну здрасьте..."
Я ей любовался, сидел и курил,
и гладил рукой ее тело.
Она бормотала: "Подлец... Заманил..."
и вся от стыда розовела.
Потом вдруг привстала, довольно смеясь,
в меня запустила подушкой...
Мы вновь обнялись, на постель повалясь,
с Аннет, моей новой подружкой.
2000 год.
Подражание Есенину.
Что, народ, рощи-брови насопил?
Тихий вечер закатностью ал.
В кабаках свою душу я пропил,
Потому что на все я поклал.
Протеленькал кудлатую юность,
Сердце выпеснил бредью стихов.
А когда-то ведь в жидкую лунность
Гонял я незримых коров.
Шеи ног расставлю пред вами.
Люди, бойтесь господних грабль!
Посмотрите, как над головами
Проплывает кобылий корабль!
Златою подковою месяца
Лягнул меня звездный конь.
Я сижу, клювом в рюмку свесясь,
Эй, паскуды, меня не тронь.
Эх вы, черти. Не видеть нам рая.
Где же, милые, наша крепь?
Спев, уйду я, ушами махая,
Умирать в голубую степь.
2003 год.
Поэт и джинн (естественно-разговорное представление в шести частях)
Часть первая.
В Центральном Доме Журналиста,
Что на Никитском на бульваре,
Я заказал себе грамм триста
Хорошей водки в местном баре.
Мне тут же принесли графинчик,
Я пробку снял и удивился
Передо мною мелкий джиннчик,
Размером с рюмку, появился.
"Ты кто? Откудова ты взялся?"
его спросил я ошалело.
А он на палец мой взобрался
И пропищал довольно смело:
"Я - дух, страны волшебной житель,
Али-Гасан-ибн-Абдрахманыч.
Но ти мене, мой повелитель,
Зови, пожалста, Рахманыч".
Тут я Рахманычу заметил,
Что джинны, кажется, мельчают.
Он мне, насупившись, ответил,
Что разными оне бывают.
Потом икнул. Мне стало ясно,
Что пьян, похоже, мой Рахманыч.
Чтоб не стоял графин напрасно,
За джинна я махнул стаканыч.
Часть вторая.
Пьяный и мелкий джинн Рахманыч, сидя на указательном пальце левой руки Константэна Григорьева (правой рукой тот держал стакан), предложил поэту выполнить три любых его желания. "А почему только три?" - спросил поэт. "Мамой килянус, болше исделать не могу, дорогой - икнул джинн, - Гавары свой три желаний, тудым-сюдым, а?". "Ну, хорошо, хорошо, - занервничал Константэн, соображая, чего ему хочется больше всего. - Хочу я, Рахманыч, один миллиард долларов, только чтобы без неприятностей, понимаешь? Чтобы мафии всевозможные да налоговики меня не трогали, просто чтобы я вдруг стал миллиардером, как Пол Маккартни, и все мои бумаги были в порядке. Сделаешь?". "Хорошо, дорогой, будет тибе миллиард-шмиллиард, об чем речь? Ну, а еще чего хочишь?". "Еще хочу...Чего же я хочу? Чего люди хотят? Думай быстрей, Кастет, думай! Власти, славы, здоровья, долгой жизни? Ну?" Внезапно поэт хитро прищурился и сказал: "Слушай, мне в голову пришла бредовая мысль - раз ты такой маленький, то вдруг то, что я у тебя попрошу, будет таким же маленьким? Ну там, машина, дворец? Внеси ясность, пожалуйста". "Да нет, все-все будет совсем болшой, совсем настоящий, мамой килянус! Зачэм обижаишь, да?" "Ну, тогда хочу я, Рахманыч, красивый дворец. А третье мое желание такое - чтобы жил я сто лет и был при этом здоровым". "Будет исделано, мой повелитель", - кивнул Рахманыч и стал дергать по одному волосики из своей крошечной бороды. Григорьеву же представилась такая картина: возлежит он на ковре у фонтана, а вокруг стоят красивейшие девушки в восточных национальных костюмах и обмахивают дремлющего поэта опахалами. Все вокруг - в бриллиантовом дыму, все сверкает. Одна из девушек виртуозно исполняет танец живота, другая кормит поэта из нежных ручек финиками и бананами. "Эх, - вздохнул Константэн, - хорошо!" Тут Рахманыч истошно заголосил:
Часть третья, волшебная.
Рахманыч: Трах-тиби-дох, трах-тиби-дох!
Григорьев поет: Чувствую, есть тут какой-то подвох.
Рахманыч поет: Тиби-дох-трах, тиби-дох-трах!
Григорьев: Ах, неужели все сбудется, ах!
Рахманыч: Трах-дох-тиби, трах-дох-тиби!
Григорьев: Милый Рахманыч, ты уж подсоби.
Рахманыч: Хоть отсырел весь мой борода,
Выполнил просьбы я твой без труда.
Григорьев: Где ж миллиард? Я не вижу его!
Не изменилось вокруг ничего.
Часть четвертая.
"Верно, - согласился Рахманыч, слезая с поэтова пальца и усаживаясь на столике в позу лотоса. - Но твой желаний уже готов, все нормалды". "Но где дворец, где деньги, где прекрасное самочувствие? - начал злиться Григорьев. - Голова как болела с бодуна, так и болит". "Зачем шумишь, дорогой? пропищал джинн. - Ти послюшай. Дело в том, уважаемый, что я тебя пироста поставить на очередь. Ти полючать и миллиард свой, и дворец, но в две тысячи пятьдесят третьем году". "Как так? - ахнул поэт. - Но это же через пятьдесят лет!". "Э...Я тебе разви обещаль, что сегодня все получишь? Ти не расстраивайся, тебе будет всего восемьдесят пять. До ста лет еще будешь веселиться, дорогой". "Да зачем мне все это в старости? Мне сейчас нужно!". "Надо быль яснее виражатися, дорогой. Ти говорить - хочу, но ти не говорить, когда. Да и как мог я прямо сейчас тебе весь кейф пиридоставить, а? Деньги и дворцы другие джинны дали пока другим людям, ви такой человек называть олигархи. А вот через пятьдесят лет ты и сам пойдешь олигархи, тудым-сюдым! Старый олигарх отомрет, новый пиридет. Все будет нормалды". "Ну, так я и знал, - вздохнул поэт. - Удружил, Рахманыч, нечего сказать"."Давай лучше твой водка пить, - миролюбиво предложил джинн. -И давай, слюшай, петь песня о том, что всему свое время, а? ". Поэт и джинн затянули:
Часть пятая, философическая.
Эх, джиннов могучее племя
Живет на Земле сотни лет.
- Рахманыч, всему свое время.
- Да, время всему свой, Кастет.
Коль джинна ты вдруг повстречаешь,
Проси у него кое-что.
- Кастет, ти меня уважаишь?
- Тебя-то, Рахманыч? А то...
Будь джинну за все благодарен,
За труд и за емкий ответ.
- Рахманыч, ты очень коварен.
- Такой вот работа, Кастет.
Для джинна бессмертие - бремя,
Поймет это только поэт.
- Рахманыч, всему свое время.
- Канэшна, канэшна, Кастет!
Часть шестая.
Джинн тепло попрощался с поэтом и растаял в воздухе. Константэн допил свою водку и вышел на улицу. Там поймал такси и поехал домой. В пути он думал: "Теперь буду беречь себя. Пятьдесят лет как-нибудь проживу, чего уж там. Зато в старости устрою дикий угар с расплясом. Хорошо, что я теперь знаю, чего ждать. Соответственно спланирую каждый год своей жизни. Жаль, конечно, что так получилось. Мне бы сейчас все заполучить, да побыстрее..." "Эй, шеф, притормози-ка", - вдруг попросил он таксиста. Тот остановился. Поэт купил в ларьке бутылку пива и открыл ее специально лежащей на прилавке открывашкой. Перед поэтом появился другой джинн, на сей раз огромный, с очень длинной седой бородой. "О, мой повелитель! - воскликнул он. - Проси меня о чем хочешь!"
А вот о чем попросил Григорьев этого джинна, мы не расскажем - это уже совсем другая история.
2003 год.
Русская разгульная.
Собиралися поэтушки
На единое крылечушко,
За едину думу думали,
За один совет советовали:
Да где бы, где бы бутылочку найти,
Как бы, как бы абсентику попити?
Добрынин Андрей догадливый был:
Предложил пройтись к палатушке
Да купити там абсентику
Только нужно будет скинуться.
Так и сделали поэтушки
Забухати им хотелося
