Неизвестен Автор - Стих для Ланцелота
но мы ж не пили ничего, кроме бога да зла
и не видели снов, разве что - про любовь
а в потьмах - все одно, что там: плоть или кровь
и смеялся над нами производный наш бог
над стихами без слов, над любовью без снов
бесовские жернова засосали колосок
и заурачало, завертелось да пошло - колесо
да я бы выдрал его вместе с этой весной
да я бы проклял себя, все одно - невпервой
и я б не верил в любовь, коли верил себе
а так игра - не игра, откупная судьбе
да я бы сам поиграл, люди, что за вопрос
а только, если любовь - то, наверно, всерьез
и внутри - одна жизнь, а вокруг - одна смерть
а коли можно не любить, то кому ж тогда - петь
.
подсевший на измену, словно на иглу
по веняку - елей многокубовый
распавшийся сожженным божеством
сбежавшим из слепого дома на бой с несуществующим рассудком
их музыка - не узы - кандалы, когда их композиттор спит - они
бессмертны, бейби
в безверии безмерном моя смерть пусть служит им примером
их измены
да, я не умел гордиться тем, что был, но я-таки успел поверить в бога
который дорог тем, кто боль свою рассыпал по секрету всему свету
который им не сохранит их славной музыки хрустальные каменья
который катится ко всем чертям отсюда вместе с ними, с вами
со всем блудливым хламом их богов, о, бейби
глаза разбивши о засов часов, ведущих в бездну
я выдрал слезы словно струны из нутра тоскою изнуренного
пустого инструмента, это странно
мне видеть изнутри, как ржавые и жалость, и любовь
приобретают облик стали, бессмертно белой боли
но им довольно - я уже влюблен, чего же мне желать еще от бездны
достаточно, статичность этих снов меня достала, Астэ
подсевший на измену, точно на иглу, не изменивший своему
бесчувствью
я непричастен, я мишень, я сердцевина
но тот, кто слышит, будет лгать, что он ван Гог
а тот, кто знает, будет лгать, что оно Магог, - ии будет больно
где боль моя? достаточно, довольно, я устал
упал на дно слепого пъедестала
статичность подлой красоты меня достала, бейби
я - колесованный урод на злом круговороте своих струн в природе
кто разорвет мой круг, сорвет с чела их черно-белую корону
из бубенцов кто вырвет языки, кольцо из горла вырвет, кто умрет
кто сможет стать жестоким
самосожженый жалостью к себе, я жил из милости к закону
так что ж еще вам надо, я влюблен, и это только сказка
но тем больнее мне остаться одному - я не играл
и проигрыш мой жалок и ничтожен
инъекцией подкожно - шутовство, как сонотворное для снов
на стол грядущий
я не сумел стать пищей для ума, да, я не смог стать даже нищим
и небеса, как панацея от всех бед - былое циркулем зрачок бельмом
очертит
что твердь им, коль им будет лучше, когда мой бог, скучая
скрутит свет
в две радуги, в одно Кольцо измены
ни своевременный, ни даже - современный, я радуюсь, я куча крутизны
бесчувственный, нелепый и слепой, как подобает быть тому, кто видел
только свет и пелел
о, бейби, сравнительный анализ крови зла и боли правды
мне повезло, что я бескровен, мне повезло, что ты бессмертна
по крайней мере, в этой лживой сказке
по крайней мере, в этом ржавом сердце
по крайней мере, в этом жженом блюзе, бейби
они продолжат разговор спустя три года
им будет скучно вспоминать язык злых откровений
они действительно достаточно бессмертны, умрет их сказка, а они
остануться - без жалости, без веры
кому-то ныне надо ведь сломать закон иллюзий
нарушить правила игры, не став бессмертным
сыграв по-настоящему, по вере
по вене, пусть его вину тогда докажет его время
и вот, когда - на чашу Космических весов ляжет равновесие
и вера - на другую
я посмеюсь над вашей бездной
я не откроюсь, не проснусь, я никого не встречу
а ветер бездны высушит вам слезы, и все пройдет
без боли будет больно
довольно, я влюблен, ну, что я мог еще себе позволить
ну что я мог еще с собою сделать
ну чем еще я заслужил бы эту сказку
за что ж еще простая смерть так лжива и прекрасна
прости меня, я слишком долго верил в эти сказки
слишком больно верил в свои сказки, Астэ
.
все кончено, друг мой, нечего больше делить
некому верить, незачем жить
бури в стаканах рождают ветер в легких, как снег, головах
и скоро - зима, и ужас как хочется жить
все кончено, друг мой, как нас назовут после конца времен
уже все рано, и не нам верить в наши мечты
бессмертный финал, о, ты так любил эти цветы
но ныне - зима, и ужас как хочется жить
.
кибитка театра с названием "верность"
тащится в боль по Бесконечной дороге
кто-то хочет успеть наверно
на презентацию нового Бога
а кто-то не рад тому, что случится
а кто-то Голгофу творит из гитары
да клепеают мечи из колесных спиц
из мозгов выскребая чужие кошмары
завернувшись в бумажные латы
ставя заплаты на старые маски
они уже словно не виноваты
им кажется, что все это - сказки
и кому-то лень просто думать о счастье
кому-то о счастье и думать нечем
белые глазки, - ну что их прекрасней
на беленьком черненький так безупречен
но только даже всем им эта быль надоела
тыщи печалей, миллионы страданий
так стоит ли трепетный мир черно-белый
уродливой смерти, любви ирреальной
но вот кажется все - пойдет по другому
и смерть, и любовь окажутся вздором
и не бужет прощения Квази-Дурдому
с его Бесконечно круговым коридором
до наступенья войны три эпохи
до наступленья весны - одна лишь любовь, но
кто-то ведь должен спасти вашт страхи
раскрыть, уничтожив, все ваши
игрушечные тайны
.
Арвэн, прости им Великую тьму
им не во что верить больше
ночью свели мосты меж временами
Старенький Корум достроил последнюю башню
Гэндальф уснул на чужом берегу
пусть ему сниться, сто он вернется домой
(а он никогда не вернется домой)
Арвэн, прости и меня
за что-то ведь надо кого-то простить
просто - свели мосты
по которым мы уйдем и уже - навсегда
все, уйдем навсегда, при свете тихой луны, уйдем навсегда
но, милые, простите мне что-нибудь, того, что не смог вам простить
странный был сон, словный был путь
и не чем больше жалеть, не за что больше любить
из темноты, из тишины времен - это не я, и вас не понять, не вернуть
а меня не простить
таков уж мой сон
но некому больше лгать, некого больше любить
<...>
зима-весна 1992-93г.
Саурону Новосибирскому появящается:
На глазах у детей съели коня
Злые татары в шапках киргизских
Средь сучьев из леса
Сиротливо стучит
По стволам девевянным птица тупая...
Ларик
На глазах у Ниэнны Моргота съел
Добренький Мелкор, мечом потрясая
Саурона по заду
Отважно стучит
Рассерженный Гэндальф гнилой деревяшкой
Он пьян и весел, и стуки его
Дохлых валар не беспокоят
Только порою
Пукнет Варда в ночи
И от этого на небе звезды восходят
Пр. Элэн Моргот Эберэт
Натянут татары сраные
Кожу с твоих ягодиц
На банку из под селедки...
Ларик
Натянут эльфы несчастные
Оправу на свой сильмарилл
Любезных гномов замучают
И будут протяжно орать
Песни свои дурацкие
Про сраную долю эльфийскую
Про глупого Моргота старого
И про кручину нездешнюю
Моргот услыхав эти песенки
О смысле жизни задумавшись
Будет глаза выкорябывать
Из хари своей дюже гадостной
А после Ниэнну слезливую
Достанет он из-за пазухи
И будут обнявшись рыдать они
Над сраною долей эльфийскою
Илриниснэй Лэйвлан
ВЕСЬМА ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
ЯВЛЯЮЩАЯ СОБОЙ НАПУТСТВИЕ ПОЭТАМ МАЛЫМ
О РОЛИ ВЕЛИКОЙ ПОЭЗИИ
В ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА СОВРЕМЕННОГО
Пролог.
Я отелился петухом.
Его я положил на лавку.
И, положив на лавку травку,
(Поскольку горд был петухом)
Пошел с докладом я в Местком,
Чтоб дали к премии надбавку.
Я отелился петухом;
Пришел домой и лег на лавку.
...
- Как написал я триолет,
Так сразу съел тарелку супа.
А вот мой друг, Аркадий Суппорт,
(Дурак, каких не видел свет)
Не смог так мило написать,
Ему на триолет нассать!
А пишет он, не видя света,
Свои дурацкие сонеты.
Не правда ль, бейби, триоилет
