Сборник - Библейские мотивы в русской поэзии

Ave Maria – лампада тиха,
В сердце готовы четыре стиха:

Чистая дева, скорбящего мать,
Душу проникла твоя благодать.

Неба царица, не в блеске лучей,
В тихом предстань сновидении ей!

Ave Maria – лампада тиха,
Я прошептал все четыре стиха.

К костру подсел он, руки грея.
Лицо зажег багровый свет.
«И ты – сопутник Назорея?
И ты – из галилеян?» – «Нет».

Ночь холодна, и месяц светел.
Первосвященнический двор
Вдруг огласил рассветный петел.
Прислуга спит. Сгорел костер.

Где Иоанн и где Иаков?
Где все? Он вышел. Даль пуста.
И вспомнил, горестно заплакав,
О предсказании Христа.

В рассветный час пошли мы двое,
Росу стряхая с сонных трав,
Неся из смирны и алоя
Благоухающий состав.

Мы шли, не думая о чуде,
В холодном, розовом луче.
Ты миро в глиняном сосуде,
Склонясь, держала на плече.

И так нам страшно вспомнить было
Его позор и смерть и боль…
Как раны знойные омыла
Твоих волос ночная смоль.

Как из его ладоней гвозди
Ты, тихо плача, извлекла,
Смотря на кровь, что, как из гроздей,
Густыми каплями текла.

Мария Мать и ты – вы обе —
Его приняли от солдат
И положили в новом гробе,
Возлив на тело аромат.

Смотри: минула ночь субботы,
И новый день сменяет мрак.
Сестра, скажи мне, отчего ты
Нежданно ускоряешь шаг?

Уж близок сад. Вот лилий чаши
Сверкнули из рассветной мглы.
Сестра, зачем одежды наши
Так неестественно белы?

Как ветви здесь нависли густо.
Давай сосуд. Пришли. Пора.
Вот и пещера. Где Он? Пусто!
Кто взял Его? О, кто, сестра?

Кем вход в пещеру отгорожен?
Что совершилося в ночи?
Пустой покров белеет, сложен,
В пещере – белые лучи.

Где труп? Где стража? Где ограда?
Все – только белые цветы.
Бегу навстречу! Нет… не надо.
Ты возлюбила – встретишь ты!

Придет пора преображенья,
Конец житейского пути,
Предсмертной муки приближенье
Заслышу в ноющей груди,
И снидет ангел к изголовью,
Крестом трикраты осеня,
С неизъяснимою любовью
И грустью взглянет на меня;
Опустит очи и чуть внятно,
Тоскливо скажет: «Решено!
Под солнцем жизнь не беззакатна,
Чрез час ты – мира не звено.
Молись!» – и буду я молиться,
И горько плакать буду я,
И сам со мною прослезится
Он, состраданья не тая.
Меня учить он будет звукам
Доступных Господу молитв,
И сердце, преданное мукам,
В груди их глухо повторит.
Назначит смертную минуту
Он, грустно голову склоня,
И робко спрашивать я буду:
«Господь простит ли там меня?»
Вдруг хлад по жилам заструится,
Он скажет шепотом: сейчас!
Святое таинство свершится,
Воскликнут ближние: угас!
Вдруг… он с мольбой закроет очи,
Слезой зажжет пустую грудь
И в вечный свет иль к вечной ночи
Душе укажет тайный путь…

Когда взойдет денница золотая
На небосвод
И, красотой торжественно сияя,
Мрак разнесет,
Когда звонят, к молитве созывая,
И в храм идут,
И в нем стоят, моленье совершая,
И гимн поют;
Тогда и я, с душою умиленной,
Меж всех стою
И Богу гимн, коленопреклоненный,
Тогда пою.
Когда царь дня, в волнах купаясь чистых,
Течет к концу
И запоет хор птичек голосистых
Хвалу Творцу;
И я пою, и я Ему молюся,
И в час мольбы
Спокоен я душой и не боюся
Угроз судьбы.
Мольба всегда усладу мне приносит,
Мой дух свежа,
Но никогда молитвы так не просит
Моя душа,
Как в грозный час кипучей непогоды;
Слова мои
Тогда солью я с голосом природы
И, чужд земли,
Пошлю к Творцу усердную молитву,
И – внемля ей,
Он усмирит враждующую битву
Моих страстей…

Не говори: «Забыл он осторожность!
Он будет сам судьбы своей виной!..»
Не хуже нас он видит невозможность
Служить добру, не жертвуя собой.

Но любит он возвышенней и шире,
В его душе нет помыслов мирских.
«Жить для себя возможно только в мире,
Но умереть возможно для других!»

Так мыслит он – и смерть ему любезна.
Не скажет он, что жизнь его нужна,
Не скажет он, что гибель бесполезна:
Его судьба давно ему ясна…

Его еще покамест не распяли,
Но час придет – он будет на кресте;
Его послал Бог гнева и печали
Рабам земли напомнить о Христе.

Подъемлют спор за человека
Два духа мощные: один —
Эдемской двери властелин
И вечный страж ее от века;
Другой – во всем величьи зла,
Владыка сумрачного мира:
Над огненной его порфирой
Горят два огненных крыла.

Но торжество кому ж уступит
В пыли рожденный человек?
Венец ли вечных пальм он купит
Иль чашу временную нег?

Господень ангел тих и ясен:
Его живит смиренья луч;
Но гордый демон так прекрасен,
Так лучезарен и могуч!

Дух века ваш кумир; а век ваш —
краткий миг.
Кумиры валятся в забвенье,
в бесконечность…
Безумные! ужель ваш разум не постиг,
Что выше всех веков —
есть Вечность!..

Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

Смотри, смотри на небеса,
Какая тайна в них святая
Проходит молча и сияя
И лишь настолько раскрывая
Свои ночные чудеса,

Чтобы наш дух рвался из плена,
Чтоб в сердце врезывалось нам,
Что здесь лишь зло, обман, измена,
Добыча смерти, праха, тлена,
Блаженство ж вечное – лишь там.

И ангел мне сказал: иди, оставь их грады,
В пустыню скройся ты, чтоб там огонь
лампады,
Тебе поверенный, до срока уберечь,
Дабы, когда тщету сует они познают,
Возжаждут Истины и света пожелают,
Им было б чем свои светильники возжечь.

Зачем предвечных тайн святыни
В наш бренный образ облекать,
И вымыслом небес пустыни,
Как бедный мир наш, населять?

Зачем давать цвета и звуки
Чертам духовной красоты?
Зачем картины вечной муки
И рая пышные цветы?

Затем, что смертный подымает
Тогда лишь взоры к небесам,
Когда там радуга сияет
Его восторженным очам…

Смерть есть тайна, жизнь – загадка:
Где ж решенье? цель? конец?
Впереди – исчезновенье —
Иль бессмертия венец?

В чем счастье?..
В жизненном пути,
Куда твой долг велит – идти,
Врагов не знать, преград не мерить.
Любить, надеяться и – верить.

Из бездны Вечности, из глубины творенья
На жгучие твои запросы и сомненья
Ты, смертный, требуешь ответа в тот же
миг,
И плачешь, и клянешь ты Небо
в озлобленье,
Что не ответствует на твой душевный
крик…
А Небо на тебя с улыбкою взирает.
Как на капризного ребенка смотрит мать,
С улыбкой – потому, что все, все тайны
знает,
И знает, что тебе еще их рано знать!

Катись, катися надо мной
Все просвещающее Время!
Завесу тьмы влеки с собой,
Что нам скрывает Свет Святой
И на душе лежит как бремя, —
Чтобы мой дух, в земных путях
Свершив свое предназначенье,
Мог воспринять в иных мирах
И высшей Тайны откровенье.

Повсюду благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес…
Христос воскрес! Христос воскрес!

С полей уж снят покров снегов,
И реки рвутся из оков,
И зеленеет ближний лес…
Христос воскрес! Христос воскрес!

Вот просыпается земля,
И одеваются поля,
Весна идет, полна чудес!..
Христос воскрес! Христос воскрес!

У ног Спасителя вселенной
Его Святая Мать стоит,
И ангел, светом озаренный,
На Искупителя глядит.

Всех херувимов он прекрасней
И всех архангелов светлей;
Венец его блестит всех ярче
Сияньем солнечных лучей.

Но он безмолвен… Песнь святую
В небесном хоре он поет,
И Богу трепетной рукою
Златую чашу подает.

В той чаше слезы покаянья
Всех согрешивших на земле,
Но сохранивших упованье
В своей измученной душе.

«Прощенье» – имя серафима,
Он слезы грешников хранит
И с чашей той у ног Христовых
Безмолвно день и ночь стоит.