Елена Федорова - Осень (сборник)
Карл посмотрел на Беатрис, сказал со вздохом:
– Финал вам известен. Юноша не смог спасти Розалинду. Ему пришлось продать дом и уехать. А она по сей день охраняет памятник любви между смертным человеком и бессмертной феей.
– Почему юноша не остался вместе с Розалиндой? – спросила Беатрис.
– Обстоятельства сложились так, что ему пришлось жениться на богатой и очень влиятельной особе, – ответил Карл. – Этот брак спас семью юноши от разорения и позора. Он принес себя в жертву. Он долго страдал из-за разлуки с Розалиндой, но постепенно боль утихла. Злая фея была права, когда говорила, что ничто не вечно. Ничто… Вы думаете иначе?
– Да нет, я с вами согласна, – ответила она. – Просто мне грустно от того, что юноша отказался от своей мечты, от своей Розалинды.
– Он от нее не отказался, – Карл улыбнулся. – Просто со временем он понял, что женщина, живущая рядом с ним, и есть его мечта, его Розалинда.
– Наверно, это закономерно, – проговорила Беатрис.
– Наверно, – сказал он.
– Вы поведали мне удивительную историю про дом, – сказала Беатрис. – А что вы расскажете про этих людей?
Она достала портреты, протянула Карлу.
– Они тоже из тайника? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Беатрис. – Тетушка показала нам их, а потом зачем-то спрятала вот этого господина под кресло.
– Занимательно, – усмехнулся Карл. – Чем это он ей не понравился?
– Это ваш дед? – спросила Беатрис.
– Нет, – ответил он. – Я не знаю, кто эти люди. Но, тем не менее, они кажутся мне знакомыми.
– Мне они тоже показались знакомыми, – призналась Беатрис. – Есть в них что-то особенное. Посмотрите, какие у них красивые глаза.
– У них ваши глаза, Беатрис, – проговорил он, взглянув на нее. – Да-да, вы с этими людьми очень похожи. А если спрятать часть лица, то… – он прикрыл часть портрета рукой, улыбнулся. – Сходство стопроцентное. Признавайтесь, Беатрис, когда вы позировали этому художнику?
– Вы знаете ответ лучше меня, – сказала она, потупив взор.
– Назовем это еще одной загадкой нашего дома, – сказал Карл. – Не смущайтесь, я на вашей стороне. Мы ведь – союзники. Так?
– Союзники в чем? – Беатрис посмотрела на него.
– В поисках истины, – ответил он. – У меня возникла одна мысль. Вы позволите ее проверить?
– Да.
Карл перевернул один из портретов, аккуратно поддел заднюю стенку, воскликнул:
– Вот он – тайник, в котором спрятаны документы! Интересно, почему Мэрил их не уничтожила? – спросил он, аккуратно расправляя гербовую бумагу.
– Может быть, она хотела, чтобы вы их отыскали, – предположила Беатрис. – Тетушка ничего просто так не делает. Думаю, она и портрет мужчины спрятала специально, чтобы мы обратили внимание именно на него, а не на кого-то другого. Хотя вот эта строгая дама меня настораживает больше, чем господин. Давайте проверим, нет ли и у нее чего-нибудь сзади?
– Любопытно, – сказал Карл, поддевая заднюю стенку портрета.
Там тоже оказался документ на гербовой бумаге. Карл и Беатрис переглянулись.
– Думаю, в других портретах мы найдем опровержение этих документов, – сказала она.
Карл перевернул портреты и извлек из них документы на гербовой бумаге, разгладил, положил перед собой.
– Осень, зима, весна, лето, – сказала Беатрис, глядя на них.
– Осень, зима, весна, лето, – повторил Карл, улыбнулся. – Вы – умница, Беатрис. Каждый документ отвечает за свое время года. Тот, что хранил господин, которого спрятала Мэрил, – осень. Дама, которая вас насторожила – зима. Девушка – весна, а юноша – лето. Теперь, если мы захотим заявить о своих правах на дом осенью, нам поможет строгий господин, которого невзлюбила Мэрил. И вот почему, – Карл усмехнулся. – В документе написано: «Дом завещается моей внучке Беатрис Эштон». Это ваш дом, Беатрис.
– Да, – она улыбнулась. – Осенью он мой. А зимой, он, скорее всего, принадлежит Мэрил.
– Да, так и есть, – сказал Карл, прочитав документ. – А кому по-вашему сделает подарок весна?
– Кузену Энтони, – ответила Беатрис.
– Угадали. А что скажите про лето? – Карл положил руку на документ, чтобы Беатрис не смогла прочесть, что там написано.
– Летом дом ваш, – ответила она, глядя ему в глаза.
– Как вы узнали? – спросил он. Его взгляд стал растерянным.
– Юноша на портрете – это вы, – ответила она. – Я это сразу поняла. Сразу, когда увидела. Меня даже озноб пробил. А теперь вот в жар бросило, – она прижала ладони к щекам. – Читайте.
– Вы уверены, что хотите знать содержание этого документа? – спросил он, не отводя глаз от Беатрис.
– Да, – ответила она. – Мы же с вами ищем истину. Или вы хотите скрыть ее от меня?
– Нет, – он взял документ в руки, прочел:
– Я, Даниил Морган Эштон, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю о том, что мой дом на Лиль авеню сорок пять является собственностью семьи Ричарда Карла Элюара. Если означенный господин не заявит свои права на этот дом, то завещаю поделить дом между моей дочерью Мэрил Эштон и моими внуками Энтони Эштон и Беатрис Эштон. Если господин Элюар пожелает взять себе только часть дома, то Мэрил наследует другую половину, а Энтони и Беатрис получают одну часть на двоих.
Все другие документы прошу считать недействительными, потому что вместо даты на них стоит слово «ИСТИНА», – Карл положил документ на стол, посмотрел на Беатрис.
– Истина в том, что мы не доживем до зимы, – проговорила она задумчиво. Подняла голову, посмотрела на Карла. Взгляд ее был растерянным и отрешенным. Чувствовалось, что внутри нее разыгрывается буря.
– Вчера вы мне сказали, что не охотитесь за наследством. Вы обманули меня, – она встала. – Мэрил ждет вас в субботу на обед, который состоится в двенадцать. До свидания.
– Постойте, – он схватил ее за руку. Она одарила его недобрым взглядом. Он убрал руки. – Простите, Беатрис. Я позволил себе подобную вольность, потому что вы забыли забрать картины.
– Зачем же я буду забирать реликвии вашей семьи? – усмехнулась она. – Или вы забыли, что именно за ними вы приходили с визитом к Мэрил? Прощайте, господин Ричард лживый язык, – развернулась, пошла к выходу.
– Беатрис, постойте… – крикнул он ей в спину.
Она не обернулась. Зато посетители кафе уставились на Карла во все глаза. Моментально началось обсуждение произошедшего. Но Карла все это не интересовало. Он никого не видел, ничего не слышал. Он уселся за стол, обхватил голову руками, простонал:
– Господи, что мне теперь делать? Господи…
Беатрис вернулась домой, прошла в ту комнату, где стояло большое зеркало, сняла с него чехол, повернула той стороной, где был написан портрет, села напротив него, сказала:
– Милая Розалинда, как бы мне хотелось узнать истину от вас. Как бы мне хотелось понять, что происходило в этом доме. Как было бы прекрасно побеседовать с вами. У вас должен быть дивный голос. Жаль, что я не могу его услышать. Жаль, что мне приходится фантазировать на ваш счет и довольствоваться тем, что мне рассказал писатель.
Беатрис скрестила на груди руки, задумалась, глядя в глаза Розалинды, и не услышала, как Энтони вошел в комнату. Он положил ей руку на плечо. Она вскрикнула от неожиданности, побледнела.
– Прости, я не хотел напугать тебя, – проговорил Энтони, поцеловав Беатрис в макушку. – Что ты здесь делаешь? – сел в кресло, стоящее рядом.
– Беседую с Розалиндой, – ответила Беатрис.
– Откуда тебе известно имя нашей таинственной незнакомки? – поинтересовался он.
– Карл Элюар поведал мне историю этой феи, – ответила она. – А чуть раньше Мэрил назвала мне это имя, сказав, что Розалинда – мечта Элюара. Странно, да?
– Ничего странного, – ответил Энтони. – У Элюара есть роман «Розалинда» о фее, которая пожертвовала собой ради любви к смертному мужчине.
– Ясно, – сказала Беатрис, пристально глядя в глаза Розалинды. Ей показалось, что в них появились хитрые огоньки.
– Бет, мы еще ни разу не поговорили о твоих неприятностях, – сказал Энтони. – По приезде ты хотела мне что-то рассказать, а я отмахнулся и теперь жутко переживаю из-за своего эгоизма. Что там у тебя стряслось? – Энтони сжал ее руку.
– Уже ничего, – ответила она, посмотрела на него. – Все уже в прошлом, Эн. Мне не хочется об этом говорить, – улыбнулась. – Розалинда нас не поймет. Она – воплощение вечной любви и преданности, а мы с тобой – представители другого мира. Мира коварства, предательства, лжи и лицемерия.
– Да ладно тебе, Бет, не все так плохо в нашем мире, – сказал Энтони. – К тому же ты – добрейшая душа, запросто можешь быть эталоном женственности и любви.
– Кому это все нужно? – хмыкнула она.
– А вот это мне совсем не нравится, – он поднялся. – Вот что, моя милая кузина, выкладывай немедленно, что с тобой стряслось?
– Пойдем прогуляемся, – сказала она, протянув ему обе руки. – Мне нужно проветрить мозги.
