Роберт Бёрнс - Стихотворения Поэмы Шотландские баллады

«Поуже стели себе ложе
И спать приучайся одна:
Я еду — мне за морем, Энни,
Невеста с приданым нужна,
Ведь ты не дала мне богатства,
Ведь ты была, Энни, бедна.

Кто свадебный хлеб испечет нам,
Кто сварит нам свадебный эль,
Кто встретит с почетом и лаской
Невесту из дальних земель?»

«Я свадебный хлеб испеку вам,
Сварю я вам свадебный эль,
Я встречу с почетом и лаской
Невесту из дальних земель».

«Но та, кто, встречая невесту,
Свершает старинный обряд,
Должна и сама быть девицей,
Одеться в девичий наряд».

«Ах, если представлюсь девицей,
Поистине я согрешу:
Тебе семерых родила я,
Восьмого под сердцем ношу…»

…Взяв на руки сына-младенца,
Другого ведя за собой,
На башню вскарабкалась Энни,
Чтоб видеть ревущий прибой.

«Мой мальчик, наверх поднимайся
И зорко на море гляди,
Увидишь отцову невесту
На палубе первой ладьи».

«О мать, поскорее спускайся,
Не медли у края стены,
Спускайся, иначе на землю
Захочешь упасть с вышины».

И Энни спустилась пониже,
Чтоб встретить корабль с женихом,
Фок-мачта на, нем и грот-мачта
Поблескивали серебром.

Чтоб встретить корабль с нареченной,
Спустилась она с высоты,
Фок-мачта на нем и грот-мачта,
Как золото, были желты.

Взяла сыновей своих Энни
И вышла, смирив естество,
Неверному лорду навстречу
И юной невесте его.

«Привет тебе в замке, лорд Томас,
Привет тебе вместе с невестой,
Входящей хозяйкой в твой дом.

Пусть бог сохранит тебя, леди,
Ты в новое входишь жилье,
В свои ты вступаешь владенья —
Здесь все, что ты видишь, твое».

«Спасибо, прекрасная Энни,
Тебе благодарность моя;
С сестрой моей схожа ты больше,
Чем все, кого видела я.

Заморский неведомый рыцарь
Похитил одну из сестер;
Земле, по которой он ходит,
И всем его близким — позор!»

И Энни платки разложила
У длинных столов там и тут,
Чтоб было чем вытереть слезы,
Как только они побегут.

Ах, элем и хлебом пшеничным
Она обносила столы,
Пила только чистую воду,
Чтоб щеки остались белы.

Ах, хлебом ржаным и пшеничным
Она обносила весь зал,
Лицо от людей закрывая,
Чтоб слезы никто не видал.

Взял Томас платок белоснежный,
Лежавший невдалеке,
Слезу ее вытер небрежно,
Стекавшую вниз по щеке.

«Ах, — вымолвил Томас с улыбкой
Друзьям и гостям без числа,
Кто лучше: прекрасная Энни
Иль та, что сегодня пришла?..»

Когда отслужили молебен
И церковь была заперта,
Отправилась в опочивальню
Молодоженов чета.

А Энни, в постели поодаль,
Как в гробе, себя хороня,
Рыдала: «О, горе, мне, горе,
Дожившей до этого дня!

Когда б сыновья мои были
Семеркою крыс молодых,
А я была б серою кошкой —
Так я уничтожила б их.

Когда б они зайцами были
Среди непролазной стерни,
А я была б серой собакой —
Недолго бы жили они».

В тоске и печали металась,
И слезы струились рекой:
«О, горе бесчестному лорду!
Беды не ждала я такой!»

И лорду сказала невеста:
«Еще не легла я в кровать,
Пойду и спрошу, кто заставил
Несчастную так горевать».

«Скажи мне, прекрасная Энни,
Какое гнетет тебя зло?
Прокисло ль ячменное пиво
Иль тесто в бадьях не взошла?

Ты знаешь ли, милая Энни,
Семейство свое и родство?
Кто был твоей матерью, Энни?
Как звали отца твоего?»

«Отцом моим был граф Уэмисс,
Графиней была моя мать,
Я к братьям и сестрам привыкла
С любовью свой взор обращать».

«Отцом твоим был граф Уэмисс —
Так, значит, моя ты сестра!
Любимому вдоволь вручишь ты
И золота, и серебра.

Прислушалась вышние силы
К рыданьям твоим и мольбе —
Семь суден, груженных приданым,
Я все оставляю тебе
И девушкой вспять возвращаюсь —
Спасибо за это судьбе!»

Лиззи Уэн сидит в отцовском дому,
Горюя и скорбя.
И приходит ее любимый отец:
— Лиззи Уэн, что тревожит тебя?

— Я тревожусь, тревожусь, любимый отец,
И откроюсь перед тобой —
Я под сердцем своим ребенка ношу —
Он милого Джорди и мой.

Вот сидит она снова в отцовском дому,
Горюя и скорбя.
И приходит к Лиззи любимый брат:
— Лиззи Уэн, что тревожит тебя?

— Я тревожусь, тревожусь, любимый брат,
И откроюсь перед тобой —
Я под сердцем своим ребенка ношу —
Он твой, о Джорди, и мой.

— Ты такое матери и отцу
Солгать могла обо мне! —
И выхватил он свой булатный меч,
Свисавший с плеч на ремне.

Он голову Лиззи Уэн отрубил
И натрое тело рассек
И, охваченный ужасом, прибежал
На материнский порог.

— Чем встревожен, встревожен ты, Джорди Уэн?
Чем встревожен ты, расскажи?
Видно, страшное дело ты совершил,

— Я страшное дело, мать, совершил
И проклят буду в свой срок;
Борзому я голову отрубил,—
Пес не бежал на манок.

— Кровь у борзого не столь красна!
Ты правду мне, сын, расскажи.
Видно, страшное дело ты совершил,
Успокойся и не дрожи!

— Я страшное дело, мать, совершил
И проклят буду в свой срок;
Я голову Лиззи Уэн отрубил
И натрое тело рассек.

— Что сделаешь ты, коль вернется отец,
О Джорди Уэн, мой сын!
— Я лодку одну добуду без дна
И в волны пущусь один!

— А когда же ты снова вернешься домой,
О Джорди Уэн, сын мой?
— Когда солнце с луной скосят луг заливной,
Тогда я вернусь домой.

Лорд Томас с Прекрасной Эннет
В холмы пошли гулять.
И день прошел, и ночь пришла,
И вздумал он сказать:

«О, никогда я не женюсь —
Ни завтра, ни теперь —
Без воли близких и родных!»
А Эннет и поверь.

«Но той, кого ты не возьмешь,
И ты не нужен сам!»
Лорд Томас к матери пришел
И пал к ее стопам:

«Я твой совет исполню, мать,
Будь плох он иль хорош;
С Чернавкой мне к венцу идти
Иль с милой Эннет все ж?»

«Чернавка ест на серебре,
А Эннет без гроша,
Притом с годами отцветет,
Хоть нынче хороша!»

Он к брату своему пришел:
«О! Присоветуй тож:
С Чернавкой к алтарю идти
Иль с милой Эннет все ж?»

«Быков у той бессчетно, брат.
Коров не перечтешь!
Ты на Чернавке, Том, женись,
И брось ты Эннет все ж!»

«А если, Билл, быки падут,
Сгорит коровник и хлев?
Тогда до смерти нам жевать
Пустой и черствый хлеб!»

И он к сестре своей пришел:
«О! Присоветуй тож:
С Чернавкой свадьбу мне сыграть
Иль с милой Эннет все ж?»

«Совет мой — на Эннет Прекрасной женись,
С Чернавкой расстанься, Том!
Не то пожалеешь, скажешь: «Увы!
Кого я привел в свой дом!»

«Нет! Поступлю, как советует мать,
И оженюсь тотчас!
Чернавку невестою объявлю,
А Эннет — прочь с моих глаз!»

Отец Прекрасной Эннет
Встал заполдень, и вот
Он к дочери в светелку
С известием идет.

«Моя Прекрасная Эннет!
Шелка поспеши надеть,
Пошли в Пресвятую церковь
На пышную свадьбу глядеть!»

«Спешите, мои служанки,
Скорей меня причесать!
Скорее каждый мой локон,
Вы превратите в пять!

Спешите, мои служанки,
Несите платье мое,
Где с полотном вперемежку —
Золотое шитье!»

Конь под Прекрасной Эннет
Из дорогих рысаков
Сверкал серебром передних,
Златом задних подков.

Две дюжины колокольцев
В гриву его вплетены:
Подует северный ветер —
Все колокольцы слышны.

Две дюжины рыцарей статных
По ней ровняли коней,
Две дюжины дам приятных,
Точно венчаться — ей.

Она прискакала к церкви,
В почетном села ряду —
Одежды Прекрасной Эннет
Сверкали у всех на виду.

Она прискакала к церкви,
Как божье солнце, ярка —
Неимоверно сверкали
Жемчужины с кушака.

И села она с Чернавкой,
И ясен взгляд ее был.
Из-за Прекрасной Эннет
Жених невесту забыл.

Взял он пунцовую розу
Трижды поцеловал
И мимо невесты Чернавки
Прекрасной Эннет подал.

Тогда сказала Чернавка,
Неописуемо зла:
«А где ж ты взяла белила,
От которых бела?»

«Тебе там белил, Чернавка,
Увы, не придется взять,—
Белила волшебные эти
Дала мне во чреве мать!»

А та булавку стальную
Достала из рукава
И в сердце Эннет вонзила
За эти ее слова.

С чего побледнела Эннет,
Лорд Томас сперва не знал.
Но, кровь ее сердца увидев,
От ярости ум потерял.

Клинок он выхватил острый,
В Чернавку вонзил клинок!
И пала наземь невеста
У жениховых ног.

Он крикнул: «Постой, моя Эннет!
Любимая, погоди!»
Клинком себя в сердце ударил,
И умер с клинком в груди.

Он за оградой церковной,
Она — у церковных ворот.
На одной могиле береза,
На другой шиповник растет.

И тянулись они друг к другу
И прежде, и в наши дни.
И видевший это узнает,
Как любили друг друга они.