Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт

Лунные слезы легких льнущих ко льну сомнамбул.
Ласковая лилейность лилий, влюбленных в плен
Липких зеленых листьев. В волнах полеты камбал,
Плоских, уклонно-телых. И вдалеке — Мадлэн.

Лень разветвлений клена, вылинявшего ало.
Палевые поляны, полные сладких сил.
Лютиковые лютни. В прожилках фьоль опала.
Милая белолебедь в светлом раскрыльи крыл.

Лучше скользить лианно к солнечному Граалю,
Кроликов ланно-бликих ловко ловить в атлас
Платьев лиловых в блестках. Пламенно лик реалю
И, реализм качеля, плачу печалью глаз.

Лючинь печальная читала вечером ручьисто-вкрадчиво,
Так чутко чувствуя журчащий вычурно чужой ей плач,
И в человечестве чтя нечто вечное, чем чушь Боккачио,
От чар отчаянья кручинно-скучная, чла час удач.

Чернела, чавкая чумазой нечистью, ночь бесконечная,
И челны чистые, как пчелы-птенчики безречных встреч,
Чудили всячески, от качки с течами полуувечные,
Чьи очи мрачные из чисел чудную чеканят речь.

Чем, — чайка четкая, — в часы беспечные мечтой пречистою
Отлично-честная Лючинь сердечная лечила чад,
Порочных выскочек? Коричне-глетчерно кричит лучистое
В качалке алчущей Молчанье чахлое, влача волчат…

Я слышу в плеске весла галер,
Когда залив заснет зеркально:
Судьба Луизы де Лавальер —
И трогательна, и печальна.

Людовик-Солнце, как кавалер,
Знал тайну страсти идеально.
Судьба Луизы де Лавальер
Все ж трогательна и печальна.

Когда день вешний печально-сер,
И облака бегут повально,
Судьба Луизы де Лавальер
Там трогательна и печальна.

И пусть этот образ из прежних эр
Глядит и тускло, и банально:
Судьба Луизы де Лавальер
Всегда пленительно-печальна.

В мое окно глядит луна.
Трюмо блистает элегантное.
Окно замерзло бриллиантное.
Я онемела у окна.

Луна глядит в мое окно,
Как некий глаз потустороннего.
С мечтой о нем, молю: «Не тронь его,
Луна: люблю его давно…»

В мое окно луна глядит
То угрожающе, то вкрадчиво.
Молюсь за чистого, за падшего
В порок, с отчаяньем в груди.

Луна глядит в окно мое,
Как в транс пришедшая пророчица.
Ах, отчего же мне так хочется
Переселиться на нее?…

В долине святой реки
Крылят цветы-мотыльки,
Крылят цветы-мотыльки
  Белоснежные.

Из снега они торчат,
Как уши моих зайчат,
Как уши моих зайчат:
  Уши нежные.

Сквозь снег они ввысь растут
В долине и там, и тут,
В долине и там, и тут —
  Шелкостружные.

Шуршащие так легки
Цветочные мотыльки,
Цветочные мотыльки —
  Грезокружные.

Ветер ворвался в окно —
  Ветер весенний,
  Полный сирени…

Мы не видались давно, —
Ветер ворвался в окно,
  Полный видений…

Скучно и в сердце темно:
  Нет воскресений
  Прежних мгновений…

Ветер ворвался в окно.

Проплывает вдали канонерка
  Над кружком камамбера
  Ты читаешь Флобера.

И зачем тебе видеть, грезэрка,
Как плывет вдалеке канонерка:
  Ведь корабль — не гетера…

Вдруг снаряд, — и твоя этажерка,
  Где стихи эксцессера,
  Тлеет исчерна-серо…

Так плывет вдалеке канонерка.

Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис —
Слиянных воедино их четыре,
Извечным украшеньем в этом мире
Проведших жизнь, и вот воспеть на лире,
Прославить их — начертан мой девиз.

От каждой взяв, что в каждой характерно,
По качествам оценивая верно,
Миньону, Мирру, Ингрид и Балькис
Я превращаю в пятую. Ильферна —
Вот имя ей: так хочет мой каприз.

И в этот год, когда, как бич, навис
Над миром гром неотвратимой кары,
Да отразит кровавые удары
Ильферна, в ком свои сокрыли чары
Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис.

Птицы в воздухе кружатся
И летят, и поют,
И, летя, отстают,
Отставая, зовут…
Воздух северный южится.

Не считая минут,
Без печали, без смут,
Птицы в воздухе кружатся.
Мотыльки там и тут
Золотисто жемчужатся.

Стаи белые вьюжатся
Мотыльковых причуд,
Воздух золотом ткут…
Бросив трав изумруд,
Птицы в воздухе кружатся.

Серый заяц плясал на поляне.
Лунный свет трепетал на воляне.

В сини глаз загорелся восторг.
Подойдя, я стоял на поляне.

Вот второй, вот и третий бегут, —
Собрались стар и млад на поляне.

Я смотрел на диковинный пляс
И на заячий бал на поляне.

Все танцуют: прыжок за прыжком.
Блекнет лунный опал на поляне.

Ты поехала кататься, сев в голубой кабриолет.
Покачивается рессорно твоей судьбой кабриолет.

Покачивается рессорно, стремясь на рокотный пуант,
Твой голубой, идущий гордо — ведь он с тобой! — кабриолет.

Откинулась ты на подушки. Спит на коленях том Жорж Занд.
Качелит сон старинной книги твой моревой кабриолет.

Его рессоры — точно волны. Им управляет лейтенант.
Он так похож на миноноску — твой огневой кабриолет.

Сама же ты угрозней мины: на твой чарующий талант
Кто натолкнется, тот взорвется. О, роковой кабриолет!

Приезжай ко мне обязательно, приезжай.
Эта встреча мне так желательна. Приезжай

Привези с собой ноты новые и стихи:
Ты читаешь их увлекательно. Приезжай.

Привези с собой свой сиреневый пеньюар.
В нем ты, нежная, так мечтательна. Приезжай.

Привези с собой бриллиантовое колье:
Красота твоя в нем блистательна. Приезжай.

Привези с собой сердце ласковое свое:
Ах, поет оно обаятельно. Приезжай!

Твоих невоплотимых глаз, Ильферна моя,
Никто не целовал из нас, Ильферна моя.

А кто бы их увидеть мог, тот не жил бы дня.
Когда бы в них взглянул хоть раз, Ильферна моя.

Тебе одной дары миров, сиянье огня,
Цветы, восторги и экстаз, Ильферна моя.

Тебе, одной тебе, поет и лира, звеня.
Тебе хвалу воздает Парнас, Ильферна моя.

Я твой, я безраздельно твой! люби же меня!
Тебя увижу в смертный час, Ильферна моя!

Ты любишь ли звенья персидских газэлл — изыска Саади?
Ответить созвучно ему ты хотел, изыску Саади?

Ты знаешь, как внутренне рифмы звучат в персидской газэлле?
В нечетных стихах, ты заметил, звук бел — в изыске Саади?

Тебя не пугал однотонный размер в газэлловом стиле?
Поймать, уловить музыкальность сумел в изыске Саади?

Так что же так мало поэты у нас газэлл написали?
Ведь только Кузмин был восторженно-смел с изыском Саади…

Звените, газэллы — газельи глаза! — и пойте, как пели
На родине вашей, где быть вам велел изыском — Саади!