Гомер - Илиада

И притеснял нас, убивши храбрейших из наших сограждан.
Было двенадцать числом сыновей у владыки Нелея,
Только один я остался в живых, все другие погибли.
Вот отчего, возгордясь, меднобронные дети элеян
Много над нами творили бесчинств, издеваясь надменно.

Старый Нелей отделил себе стадо быков криворогих,
В триста голов отобрал он отару овец с пастухами,
Ибо в великом долгу перед ним находилась Элида:
Некогда он четырех лошадей с колесницей отправил
На состязанья, в которых треножник назначен наградой.

Авгий, владыка мужей, отобрал лошадей с колесницей,
Только возница вернулся, потерей коней огорченный.
Вот отчего, рассердясь на слова и поступки владыки,
Старец взял выкуп несчетный, а прочее отдал народу
Для дележа, чтоб никто не ушел, своей части лишенный.

Все поделив, учреждали мы в городе жертвы бессмертным.
Вдруг, торопливо собравшись, элейцы на третьи же сутки
В наши пределы пришли; было много и пеших и конных.
Вместе с другими явились в доспехах войны Молионы,
Двое подростков, еще не изведавших бранной отваги,

Некий есть город Фрион на высоком холме близ Алфея,
Дальний, у самых пределов песчаного края Пилоса;
Город разрушить желая, пилосцы его осадили.
Только едва они дол перешли, как с Олимпа Афина
Вестницей к нам среди ночи пришла и к оружью призвала.

И не ленивый народ вкруг богини собрался в Пилосе,
А порывавшийся в битву. Лишь мне ополчиться в сраженье
Старец Нелей не давал и коней с колесницей припрятал,
Ибо он думал тогда, что я в бранном не опытен деле.
Все же, хоть пешим ушел, я средь конных бойцов отличался,

Так как судьбою войны управляла Афина Паллада.
Некий поток Минеей близ Арены вливается в море;
Там на заре мы стояли — пилосское конное войско —
И ожидали, покуда сходились ряды пехотинцев.
Быстро собравшись, оттуда мы все устремились в оружьи

И подоспели к полудню на берег священный Алфея.
Тотчас прекрасные жертвы принесши верховному Зевсу,
Также Алфею заклавши быка и бычка Посейдону,
А синеокой Афине Палладе — корову из стада,
К ужину мы приступили, и войско разбилось толпами.

С тела оружья не сняв, мы немедленно спать уложились
Подле Алфея реки. А надменные дети элеян
Город уже осаждали, разрушить его порываясь,
Но ожидало их раньше великое дело Арея.
Ибо, когда над землею взошло лучезарное солнце,

Мы завязали сраженье, Зевесу молясь и Афине.
Только что битва разлилась по нашим рядам и Элейским,
Первый я мужа сразил и угнал лошадей его быстрых,
Храброго Мулия, зятя царя, ибо он себе в жены
Старшую Авгия дочь, русокудрую взял Агамеду,

Знавшую свойства всех трав, что растут на земле необъятной.
Медным копьем я его поразил, когда он приближался.
Грузно свалился он в прах; я ж, в его колесницу вскочивши,
Стал меж передних бойцов. И отважные дети Элеян
Все врассыпную бежали, увидев, как пал этот воин,

Конных мужей предводитель, кто первым считался в сраженьи.
Черной подобный грозе, я за ними в погоню пустился,
Взял пятьдесят колесниц. И двое героев при каждой,
Землю хватали зубами, моей укрощенные медью.
Я б уничтожил и Актора юных детей Молионов,

Если б отец Посейдон, всемогущий земли колебатель,
Их из сраженья не спас, осенив своей тучей густою.
Славу великую Зевс в этот день приготовил пилосцам,
Ибо преследуя их, по обширной мы мчались долине
И умерщвляли мужей и доспехи вослед подбирали,

Долго, пока не пригнали коней в многохлебный Бупрасий
И к Оленийской скале и к холму, от Ализия близко.
Только оттуда назад нашу рать повернула Афина.
Там я последнего мужа убил и отстал. И ахейцы
Взад повернули коней из Бупрасия к стенам пилосским.

Все прославляли в бессмертных Зевеса, а Нестора в людях.
Вот я какой среди воинов был, если был когда-либо.
Но Ахиллес насладиться один своей доблестью хочет.
Много, боюсь, будет плакать он после, как войско погибнет.
Вспомни, о, милый мой друг, что тебе заповедал Менойтий

В день, как из Фтии тебя к Агамемнону в войско отправил.
Мы, обретаясь внутри — я с божественным сыном Лаерта —
Слышали все во дворце, как тебя он напутствовал словом.
Ибо в то время пришли мы к Пелею в дворец населенный,
Войско вербуя везде по Ахейской земле плодородной.

Там мы внутри увидали Менойтия, храброго мужа,
Также тебя с Ахиллесом. Пелей, престарелый наездник,
Жирные бедра быка сожигал Громовержцу Зевесу,
Стоя в ограде двора. И он чашу держал золотую,
Темным вином окропляя горевшие части от жертвы.

Вы ж рассекали, как следует, мясо быка. И в преддверьи
Я с Одиссеем стоял. Вдруг Ахилл, изумясь, устремился,
За руку взял нас и ввел, указал нам сиденья обоим
И предложил угощенье, какое гостям подобает.
После того, как едой и питьем усладили мы сердце,

Первый я слово сказал, предлагая отправиться с нами.
Радостно вы согласились, они же напутствовать стали.
Царь престарелый Пелей наказывал сыну Ахиллу
Доблестным быть постоянно, над всеми людьми возвышаться.
После Менойтий, сын Актора, вот что тебе заповедал:

"О, дорогое дитя, по рожденью ты ниже Ахилла,
Старше годами зато, хоть тебя он гораздо сильнее:
Должен ему помогать ты советом и словом разумным,
И наставленьем, а он — быть послушным, себе же на благо".
Вот что наказывал старец, а ты позабыл. Но и ныне

Слово Ахиллу скажи: может быть убедится могучий.
С помощью бога, как знать, не склонишь ли его, увещая?
Ибо на благо всегда увещания друга нам служат.
Если ж боится в душе он какого-нибудь прорицанья,
Если почтенная мать ему знаменье Зевса открыла,

Пусть бы тебя он послал, а с тобой и других мирмидонцев,
И аргивян, быть может, тогда просияет спасенье.
Пусть бы тебе ополчиться в доспехи свои он позволил,
Чтобы троянское войско, тебя за него принимая,
Вспять отступило, чтоб храбрые дети ахеян вздохнули,

Ныне теснимые страшно, чтоб отдых настал хоть недолгий.
Свежих исполнены сил, вы мужей, обессиленных в битве,
К Трое прогнали б легко от судов и палаток ахеян".
Так он промолвил и сердце в груди взволновал у Патрокла.
Тот побежал вдоль судов к Ахиллесу, потомку Эака,

Но, прибежав к кораблям богоравного сына Лаерта,
К месту тому, где собранье и судьбище были ахеян,
Где и бессмертным богам алтари у них сложены были,
Он Эвемонова сына, вождя Эврипила увидел:
Шел он из битвы, хромая, стрелою в бедро пораженный:

Пот с головы Эврипила и с плеч его лился ручьями,
Черная брызгала кровь из зияющей раны ужасной.
Но, не взирая на это, владел он сознанием твердо.
Видя его, сын Менойтия храбрый почувствовал жалость
И, удрученно вздыхая, крылатое слово промолвил:

"О, злополучные мужи! Так здесь, далеко от отчизны
И от друзей, на троянской земле, суждено вам насытить
Резвых собак своим жиром, вожди и советники войска!
Но говори, о, питомец Зевеса, герой Эвемонид,
В силах ахейцы ль еще устоять перед Гектором грозным,