Иоганн Гёте - Фауст
(Удаляются.)
Сирены Исчезли вмиг.
Попутным зефиром
Уносит их
К высоким кабирам.
О них в Самофракии
Предания всякие.
Ходит молва:
Сами себя производят, не зная,
Кто они сами,
Те божества.
Месяц над нами,
Останься всю ночь!
Утро лучами
Погонит нас прочь.
Фалес (на берегу Гомункулу) Я б мог свести тебя с охотой
С Нереем, мы у края грота.
Но он ужасный мизантроп,
Ворчлив, упрям и твердолоб.
Одно уже людское имя
Рождает злобу в нелюдиме.
Но будущность ему ясна,
Вот оправданье ворчуна.
Старик своим сужденьем строгим
Нередко был полезен многим.
Гомункул Заглянем все ж. Я не боюсь,
Что сгасну или разобьюсь.
Нерей[180] Людской какой-то голос? Что за гость?
О люди! В сердце будите вы злость!
С богами вы желаете сравняться
И над собой не можете подняться.
Какой бы дивный я вкушал покой,
Не будь мне жалко слабости людской!
Напрасно проявлял я жалость эту,
И пропадали зря мои советы.
Фалес И все же нас ответом удостой,
Мудрец пучины, старец водяной!
Вот в образе людском огонь пред нами.
Ждет от тебя совета это пламя.
Нерей Совета? Кто оценит мой совет?
Для увещаний в мире слуха нет.
Хоть люди платятся своей же шкурой.
Умней не делаются самодуры.
Как я Париса предостерегал,
Чтоб он чужой жены не похищал!
Здесь, на границе греческой земли,
Когда он предо мной стоял надменно,
Я предсказал ему проникновенно
Все, что прозрел я мысленно вдали:
Войну, приплытье греков, дни осады,
Треск балок, дым, горящие громады,
Захват твердыни, преданной огню,
Пожар, убийство, бойню и резню.
День судный Трои, гением поэта
На страх тысячелетиям воспетый.
Но вызывающего смельчака
Не удержало слово старика.
В угоду чувству он попрал закон,
И пал его виною Илион.
По-богатырски пал, во всем величье,
Орлов на Пинде сделавшись добычей.
Улисса остерег я наперед
О том, что он к Циклопу попадет,
И предсказал плененье у Цирцеи,
Но стал ли он от этого умнее?
Что спасся он, — счастливая случайность.
А то б его не миновала крайность.
Фалес Конечно, грубость сердит мудреца,
Но есть и благодарные сердца.
Признательности капля перевесит
Тьму оскорблений, как они ни бесят.
Пожалуйста, дай мальчику совет,
Как до конца произойти на свет.
Нерей Не омрачайте моего чела.
Я весел нынче. Побоку дела!
Жду дочерей своих на праздник званый,
Дорид прелестных, граций океана.
Ни на Олимпе, ни у вас, нигде
Нет равного их игрищам в воде.
Перелетая и садясь, верхом
Со спин драконьих на коней Нептуна,
Они плывут в безудержности юной,
Ныряют вглубь и носятся кругом.
Они слились с водой так воедино,
Что пена носит их, как паутину.
Вот, показавшись из-за их голов,
И Галатея[181] по верхам валов
В Венериной жемчужной колеснице,
На цельной раковине стоя, мчится.
С тех пор как нет Киприды с нами тут,
Ее в Пафосе как богиню чтут.
Свой выезд, остров, храм и все затеи
Венера завещала Галатее;
Ступайте прочь. В приятный этот час
Не хочется мне гневаться на вас.
Протей пусть разгадает вам загадку.
Как народиться и расти зачатку.
(Уходит к морю.)
Фалес Шаг этот не дал ничего. Найдется
Протей, он тут же тотчас расплывется,
А если даст ответ, его язык
Загадочен и ставит всех в тупик.
Но так как выход все ж необходим,
Попробуем, Протея посетим.
Удаляются.
Сирены (с вершины скалы) Что, издали белея,
В волнах плывет к Нерею?
Как паруса, вразвалку,
Русалка за русалкой
Врезаются, нагие,
В родимую стихию.
Сойдемте с косогора,
Прислушаемся к хору.
Нереиды и тритоны Священные предметы
У нас в руках воздеты.
Мы на щите Хелоны[182]
Вам привезли, тритоны,
Достойные служенья
Богов изображенья.
Сирены Ростом — сморчки,
Силой — быки,
Кабиры — спасенье
Терпящим крущенье.
Нереиды и тритоны Они — порука мира
Средь празднества и пира.
В морях под их охраной
Не страшно урагана.
Сирены Милее отца
Кабир для пловца
С разбитой галеры
Близ нашей пещеры.
Нереиды и тритоны С собой захватили мы трех,
Четвертый остался, не мог.
Он главный, его к вам не тянет,
Он важными мыслями занят.
Сирены Пусть боги, сойдясь меж собой,
Порочат любого любой,
Над ними трунить мы не смеем,
Но чтим их и благоговеем.
Нереиды и тритоны Считалось ведь семеро их.
Сирены Куда ж подевали троих?
Нереиды и тритоны Никто не мог дать справок.
Идет с Олимпа слух,
Что есть восьмой, вдобавок
К семи примкнувший вдруг.
Они нам дали слово
Быть тут, но не готовы.
Эти несравненные
В жажде перемены,
Как на волю пленные,
Рвутся из вселенной.
Сирены Мы и луну и солнце чтим,
И всех богов на свете молим,
Мы делу тем не повредим,
Когда в усердье пересолим.
Нереиды и тритоны Надо праздник с блеском справить.
Он нас может всех прославить.
Сирены Герои древности — руна
Искали золотого.
Но много больше вам цена
И вашему улову!
Кабиры выше, чем руно,
Найти их было вам дано.
(Припев хором.)
Кабиры выше, чем руно,
Найти их было вам дано.
Нереиды и тритоны проплывают мимо.
Гомункул Так вот что, не щадя башки,
Исследует ученый?
Божки похожи на горшки
Из глины обожженной.
Фалес Монета — редкость, если медь
Стара и стала зеленеть.
Протей[183] (незамеченный) Люблю я шалости и козни.
Чем что курьезней, тем серьезней.
Фалес Где ты, Протей?
Протей (голосом чревовещателя, то близко, то издали) Я там! Я тут!
Фалес Все те же шутки, шелапут.
Для друга брось свои повадки.
Я знаю, ты играешь в прятки.
Протей (как бы издали) Прощай!
Фалес (шепотом Гомункулу) Он рядом, в двух шагах.
Поярче засветился ты бы.
Он любопытнее, чем рыба.
Во что бы этот вертопрах
Ни воплотился, он пред нами
Предстанет, чуть увидит пламя.
Гомункул Я добела накал довел бы,
Не лопнула бы только колба.
Протей (в образе гигантской черепахи) Что я за странный свет манящий вижу?
Фалес (закрывая Гомункула) Я этот свет совсем к тебе приближу,
Но на себя возьми ничтожный труд:
Явись нам в положении стоячем,
Двуногим человеком без причуд,
И мы тебе покажем то, что прячем.
Протей (в благородном образе) Ты сохраняешь мудреца уловки.
Фалес А ты все тот же оборотень ловкий.
(Открывает Гомункула.)
