Давид Бурлюк - Стихотворения

«Пять быстрых лет»[50]
И детства нет: —
Разбит сосуд лияльный
Обманчивости дальней.
Мытарный дух —
Забота двух,
Сомненья и желанья,
Проклял свои исканья.
Огни Плеяд — Мне ранний яд,
В ком старчества приметы,
Зловещих снов кометы.
Природы ков,
Путем оков
Безжалостных законов,
Лишает даже стонов.
Ее устав
Свершать устав,
Живу рабом унылым
Над догоревшим пылом.

Днем — обезличенное пресмыкание
Душа — безумий слесарь;
В ночи — палящая стезя сверкания —
непобедимый кесарь.

Змей свивается в клубок,
Этим тело согревая; —
Так душа, — змея живая,
Согревает свой порок.

Зачем неопалимой купиной
Гореть, не зная, чей ты лик, —
Чей покорительный язык
Тебе вверяет тень земли иной.

Мы воду пьем — кто из стакана,
А кто прильнув к струе устами,
В пути и в хижине желанна
Она прозрачными перстами.

Весной — разлившейся рекою
Гнет затопленные деревья,
И, изогнувшись за лукою
Стремится непреклонность девья.

Мы воду пьем — кто из стакана,
А кто прильнув к струе устами
Среди весеннего тумана
Идя полночными брегами.

Не видно звезд, но сумрак светел
Упав в серебряные стены.
В полях наездницы не встретил
Лишь находил обрывки пены.

Но сквозь туман вдруг слышу шепот
И вижу как, колебля иву,
Струя весны, забывши ропот.
Несет разметанную гриву.

В поле ветра пьяный бред
И коляски темный верх
Точно девы капюшон.
Гаснет дня последний свет
Зимний вечер день поверг
Сумрак бури звезд лишен.
Кони рады ласкам вьюг
Кобылицам хладных пург
Их развеянные гривы
Свиты с гривами подруг
Ветр степей седой теург
Сыплет пеною игривой.

С легким вздохом тихим шагом
Через сумрак смутных дней
По равнинам и оврагам
Древней родины моей,
По ее лесным цветам,
По невспаханным полям,
По шуршащим очеретам,
По ручьям и болотам,
Каждый вечер ходит кто-то
Утомленный и больной
В голубых глазах дремота
Греет вещей теплотой.
И в плаще ночей широком,
Плещет, плещет на реке,
Оставляя ненароком
След копыта на песке.

Я мальчик маленький — не боле,
А может быть, лишь внук детей
И только чувствую острей
Пустынность горестного поля.

Что если я, блуждая втуне
По этим улицам и дням,
Веселый странник накануне
Пути к далеким островам.
Что если я совсем случайно
Попал под Северный венец
И скоро выйду наконец
Из жизни сумрачныя тайны.
Что если я, заснув в туманах,
Печально плещущей Невы,
Очнусь на солнечных полянах
В качаньи ветреной травы.

Как станет все необычайно
И превратится в мир чудес,
Когда почувствую случайно
Как беспределен свод небес.
Смотрю ль на голубей и галок
Из окон дома моего,
Дивлюся более всего
Их видом зябнущих гадалок.
Иль выйду легкою стопой
На Петербургский тротуар
Спешу вдохнуть квартир угар.
Смущаясь тихою толпой.

Тобой измученный я знаю,
Что вот сознанье потеряв
Татарин будет слишком прав
Татарин будет у Сарая.
Востока вышивка незримо
Переживают польский шелк
Во мне арийца голос смолк
Я вижу минареты Крыма.

Как усоногий рак
Вытянув руки вдоль туловища
Я задремал так тулов ища
Для зазеленевших стрел

К ланитам клонится корявый палец
И фина голос деве шепчет
На болотах гранитов крепче
Поставлю снежные палаты.
Но безразличен деве голос
Жреца языческих кумиров
На что мне ладан, воск и мирра
Когда твой лед лучем расколот

Дождя внушенье — нюх ничтожный,
Забыт звериный поставец
И размышлений продавец
Я вялый и ничтожный.
Стекли к ручьям живые воды
Проживши сбереженный знак
На берегу немой природы,
Я заблудившийся казак

Запоминай в пути приметы:
На поле утренний туман,
А в полдень туч перистый стан.
А ввечеру огонь кометы.

Над степью крыш
И стадом труб
Плывет луны
Сожженый труп

Осколки туч пронзают землю
Щадя согбенное светило
Бессилье солнечное мило
Когда и день и ночь приемлю.

Ночное бдение — как яд кошмаров
Когда не знаешь чей ты жилец
Напрасно разум сквозь флер угаров
Сознанью шепчет — ты дня венец
Но сердцу сладки поля видений
И голоса ночных друзей
Как — будто бы покоя гений
Готов вести в юдоль теней.

Жене пронзившей луком
Бегущего оленя
Ты, Хлебников, дал в руки
Незримые коренья
Прикладывает к ране
Бессильного пришельца
Читая стих Карана
На языке корельца.

Я не чудак, не юродивый
Смыкаю перед тьмою взор
И, подходя к подошвам гор,
Хочу обуться торопливо.

Мне, верно, недолго осталось
Желать, не желать, ворожить
Ты, Хлебников, рифму «места лось»
Возми и потом «волчья сыть»
А я в утомлении сердца
Познаю иную качелю
Во мне вновь душа иноверца
Вкусившего вражеский хмель.

Улыбка юноше знакома
От первых ненадежных дней
Воды звенящей не пролей
Когда он спросит: «мама дома?»
Луч солнца зыбкий и упругий
Теплит запыленный порог
Твой профиль, мальчик, слишком строг
Для будущей твоей подруги.