Владимир Высоцкий - Книга 1

Жили были в Индии с древней старины
Дикие огромные серые слоны.
Слоны слонялись в джунглях без маршрута.
Один из них был белый почему-то.
Добрым глазом, тихим нравом отличался он,
И имел он масти благородной.
Средь своих собратьев белый слон
Был, конечно, белою вороной.
И владыка Индии, были времена,
Мне из уважения подарил слона.
«Зачем мне слон?», — спросил я иноверца,
А он сказал: «в слоне большое сердце».
Слон мне делал реверанс, а я ему поклон,
Речь моя была не злой и тихой,
Потому что этот самый белый слон
Был к тому жу белою слонихой.
Я прекрасно выглядел, сидя на слоне,
Ездил я по Индии, сказочной стране,
Ах, где мы только вместе не скитались
И в тесноте отлично уживались.
И бывало шли мы в ночь под чей-нибудь балкон,
Дамы так и прыгали из спален.
Надо вам сказать, что этот белый слон
Был необычайно музыкален.
Карту мира видели вы наверняка,
Знаете, что в Индии тоже есть река.
Мой слон и я питались соком манго
И как-то потерялись в дебрях Ганга.
Я метался по реке, забыв покой и сон,
Безвозвратно потерял здоровье.
А потом сказали мне: «Твой белый слон
Встретил стадо белое слоновье».
Долго был в обиде я, только вот те на:
Мне владыка Индии вновь прислал слона.
Он в виде украшения на трости,
Белый слон, но из слоновой кости.
Говорят, что семь слонов иметь — хороший тон,
На шкафу, как средство от напасти.
Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон,
Пусть он лучше не приносит счастья.

Дайте собакам мясо,
Может они подерутся.
Дайте похмельным кваса,
Авось перебьются.
Чтоб не жалеть, воронам
Ставьте побольше пугал.
А чтоб любить, влюбленным
Дайте укромный угол.
В землю бросайте зерна.
Может появятся всходы.
Ладно, я буду покорным,
Дайте же мне свободу.
Псам мясные ошметки
Дали, а псы не подрались,
Дали пьяницам водки,
А они отказались.
Люди ворон пугают,
Но воронье не боится.
Пары соединяют,
А им бы разъединиться.
Лили на землю воду,
Нету колосьев, чудо.
Мне вчера дали свободу,
Что я с ней делать буду.

В заповеднике, вот в каком забыл,
Жил да был козел, роги длинные,
Хоть с волками жил — не по-волчьи выл,
Блеял песенки, да все козлиные.
И пощипывал он травку, и нагуливал бока,
Не услышать от него худого слова.
Толку было с него, правда, как с козла молока,
Но вреда, однако, тоже никакого.
Жил на выпасе, возле озерка,
Не вторгаясь в чужие владения.
Но заметили скромного козлика
И избрали в козла отпущения.
Например, медведь, баламут и плут,
Обхамил кого-нибудь по-медвежьему,
Враз козла найдут, приведут и бьют,
По рогам ему, и промеж ему…
Не противился он, серенький,
Насилию со злом,
А сносил побои весело и гордо,
Сам медведь сказал: «Ребята, я горжусь козлом,
Героическая личность, козья морда!»
Берегли козла, как наследника.
Вышло даже в лесу запрещение
С территории заповедника
Отпускать козла отпущения.
А козел себе все скакал козлом,
Но пошаливать он стал втихимолочку,
Он как-то бороду завязал узлом,
Из кустов назвал волка сволочью.
А когда очередное отпущенье получал,
Все за то, что волки лишку откусили,
Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал,
Но внимания тогда не обратили…
Пока хищники меж собой дрались,
В заповеднике крепло мнение,
Что дороже всех медведей и лис
Дорогой козел отпущения.
Услыхал козел, да и стал таков:
Эй, вы, бурые, — кричит, — светлопегие.
Отниму у вас рацион волков
И медвежие привилегии.
Покажу вам козью морду
Настоящую в лесу,
Распишу туда-сюда по трафарету.
Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,
И ославлю по всему по белу свету.
Не один из вас будет землю жрать,
Все подохнете без прощения.
Отпускать грехи кому — уж это мне решать
Это я, козел отпущения.
В заповеднике, вот в каком забыл,
Правит бал козел не по-прежнему,
Он с волками жил и по-волчьи выл,
И орет теперь по-медвежьему.
А козлятушки-ребятки засучили рукава
И пошли шерстить волчишек в пух и клочья.
А чего теперь стесняться, если их глава
От лесного льва имеет полномочья.
Ощутил он вдруг остроту рогов
И козлиное вдохновение.
Россомах и лис, медведей, волков
Превратил в козлов отпущения.

Бегают по лесу стаи зверей
Не за добычей, не на водопой.
Денно и нощно они егерей
Ищут веселой толпой.
Звери забыв вековечные страхи,
С твердою верой, что все по плечу,
Шкуры рванув на груди, как рубахи,
Падают навзничь: бери — не хочу.
Сколько их в кущах,
Сколько их в чащах,
Ревом ревущих.
Рыбы пошли косяком против воды,
Черпай руками, иди по ним вброд.
Столько желающих прямо на стол,
Прямо на блюдо и в рот.
Рыба — мясо, она хладнокровней,
В Сеть норовит, на крючок, в невода.
Рыбы погреться хотят на жаровне,
Море — не жабры, вода — не вода.
Сколько их в дебрях,
Сколько их в чащах,
Сколько ползущих,
Сколько летящих.
Птица на дробь устремляет полет,
Птица на выдумки стала хитра.
Чтобы им яблоки сунуть в живот,
Гуси не ели с утра.
Сильная птица сама на охоте
Слабым собратьям кричит: «Сторонись!»,
Жизнь прекращает в зените на взлете,
Даже без выстрела падает вниз.
Сколько их в рощах,
Сколько их в чащах,
Ревом ревущих,
Рыком рычащих,
Сколько ползущих,
Сколько бегущих,
Сколько летящих,
И сколько плывущих.
Шкуры не хочет пушнина носить,
Так и стремится в капкан и в загон,
Чтобы людей приодеть,
Утеплить, рвется из кожи вон.
В ваши силки, призадумайтесь, люди,
Прут добровольно в отменных мехах
Тысячи сот в иностранной валюте,
Тысячи тысяч в советских рублях.
В рощах и чащах,
В дебрях и кущах
Сколько рычащих,
Сколько ревущих,
Сколько пасущихся,
Сколько кишащих,
Мечущих, рвущихся, живородящих,
Серых и хищных,
В перьях нарядных,
Шерстью линяющих,
Шкуру меняющих,
Блеющих, лающих, млекопитающих,
Сколько летящих,
Бегущих, ползущих,
Сколько непьющих
В рощах и кущах,
И некурящих
В дебрях и чащах.
И пресмыкающихся,
И парящих,
И подчиненных,
И руководящих,
Вещих и вящих,
Рвущих, не врущих,
В дебрях и чащах,
В рощах и кущах.
Шкуры не порчены, рыбы живьем,
Мясо без дроби — зубов не сломать,
Ловко, продумано, просто, с умом,
Мирно, зачем же стрелять?
Каждому егерю — белый передник,
В руки таблички: «Не бей! Не губи!»
Все это вместе зовут „заповедник“,
Заповедь только одна: „Не убий!“
Но сколько в дебрях,
Рощах и кущах
И сторожащих, и стерегущих,
И загоняющих, в меру азартных,
Плохо стреляющих и прединфарктных,
Травящих, лающих,
Конных и пеших,
И отдыхающих с внешностью леших.
Сколько их, знающих и искушенных,
Не попадающих в цель, разозленных,
Сколько бегущих, ползущих, орущих
В дебрях и чащах, рощах и кущах.
Сколько дрожащих, портящих шкуры,
Сколько ловящих на самодуры,
Сколько типичных,
Сколько всеядных,
Сколько и хищных, и травоядных,
И пресмыкающихся, и парящих
В рощах и кущах, в дебрях и чащах.