Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений

.……………………………………….
.……………………………………….
………………………………………..
………………………………………..
И все-таки тебя, родная, на чужбине
Люблю, как никогда я не любил доныне.
Я только здесь, народ, в чужой земле, постиг,
Как, несмотря на все, ты – молод и велик, —
Когда припоминал я Волгу, степь немую
И песен Пушкина мелодию родную,
И вековых лесов величественный шум,
И тихую печаль малороссийских дум.
Я перед будущим твоим благоговею,
И все-таки горжусь я родиной моею.
За все страдания еще сильней любя,
Что б ни было, о Русь, я верую в тебя!

Мы в Скифии, мы на краю земли, —
Достигли мы пустынь непроходимых.
Теперь, Гефест, исполни приговор
Царя богов: к вершине скал гранитных
Железными цепями ты прикуй
Преступника. Венец твой лучезарный, —
Огонь украв, – он людям в дар принес.
За тяжкий грех его накажут боги,
Чтоб, власть Отца Крониона признав,
Он разлюбил навеки племя смертных.

О, Власть! и ты, о, Сила! до конца
Исполнили вы приговор Зевеса.
А я... увы! дерзну ли приковать
К нагим скалам возлюбленного брата?..
Что делать? Рок велит послушным быть.
Беда тому, кто пренебрег веленьем
Всевышнего... Фемиды мудрый сын!
Наперекор моей свободной воле,
Тебя к скалам я цепью прикую, —
К пустынному, печальному граниту,
Где голоса людского никогда
Ты не услышишь, где, лучами солнца
Сожженное, твое иссохнет тело
И почернеет. Темная ли ночь
Отнимет свет у жаждущего света,
Иль высушит заря росу полей,
Твоя душа томиться будет вечно —
И не рождался тот, кому дано
Тебя спасти. Несчастный, вот – награда
Твоей любви и состраданья к людям!
Ты сам был бог, и, не боясь богов,
Вознес людей ты к почестям безмерным.
За то теперь, прикованный к скале,
Один, без сна, согнуть колен не в силах,
Беспомощно стонать ты обречен,
Взывать, молить, – но непреклонно сердце
Царя богов: так новый властелин
Всегда жесток!

К чему же медлишь ты
И сетуешь бесплодно? Враг Олимпа,
Похитивший твой собственный огонь,
И для тебя не враг ли ненавистный?

Священны узы дружбы и родства!

Священнее веления Зевеса.
Для дружбы ли нарушить их дерзнешь?

Ты жалости не ведаешь, богиня!

Его жалеть – напрасный труд. Поверь,
Участием ему ты не поможешь!

О, ремесло проклятое мое!..

Но ремесло ни в чем тут не виновно.
Зачем его безумно проклинать?

Пусть кто-нибудь другой бы им владел!..

Ты выбрал сам его. Свободны боги
Во всем: один лишь Зевс царит над ними.

Да, он царит, – я вижу по всему!

Спеши надеть преступнику оковы,
Чтоб медлящим тебя не видел Зевс.

Смотри – для рук уже готовы кольца.

Возьми скорей, и руки в них вложи,
И молотом прикуй к скале гранитной.

Исполнены веления твои.

Еще ударь, еще! Вот так, покрепче,
Чтоб хитростью не мог он убежать.

Одна рука прикована к утесу.

Прикуй теперь другую руку... Пусть
Титан могуч, но Зевс еще сильнее!

Я сделал все, чтоб угодить богам!

Теперь обломком стали заостренной
Ему насквозь пронзи скорее грудь!

О, Прометей, я плачу, горько плачу!

Ты плачешь над врагом богов: смотри,
Чтоб не пришлось и над собой поплакать!

Ужасное ты зришь перед собой!

Я зрю богов лишь праведную кару...
Но возложи ему на чресла цепь.

Я знаю сам – повелевать не нужно.

Повелевать я буду! Ну, скорей
Спустись к ногам. Продень сначала в кольца.

Смотри, готово. Труд мой невелик.

Вот так. Теперь прикуй гвоздями ноги,
И знай – отчет придется дать во всем.

Твои слова чертам твоим подобны!

Ты можешь сам мягкосердечным быть,
Не осуждай других за твердость духа.

Он из оков не вырвется. Уйдем!

Ну что ж? Теперь глумись над волей Зевса!
Воруй огонь богов, чтоб в дар нести
Ничтожным людям! Разве люди могут
Тебе помочь? А некогда ты слыл
Среди богов Провидцем. Где же ныне
Твой прежний дар?.. Пускай научит он,
Как вырваться из плена Прометею.

Тебя, эфир небесный, вас, о, ветры
Крылатые, и реки, и земля,
Всеобщая Праматерь, и валов
Подобный смеху шум многоголосый, —
Я всех вас, всех в свидетели зову:
Смотрите – вот, что терпит бог от бога!..
Видите: тысячелетья,
Пыткой истерзанный,
Буду страдать.
Царь небожителей,
Зевс, возложил на меня
Цепи позорные...
О, я страдаю от мук
Нынешних, будущих. Скоро ли
Скорби наступит конец?..
Что я сказал?! Не сам ли я предвижу
Грядущее? Нежданная печаль
Не посетит меня. Нет, терпеливо
Перенести я должен все, что Рок
Назначил мне. Судьба неотвратима.
Но не могу молчать – и рассказать
Свою печаль я не могу. Огонь
Я смертным дал, и вот за что наказан.
Похитил я божественную искру,
Сокрыл в стволе сухого тростника,
И людям стал с тех пор огонь собратом,
Помощником, учителем во всем.
Теперь плачу богам за преступленье,
На воздухе привешенный к скале!
Увы, увы!..
Что за звук, что за шелест ко мне долетел?
Это голос земной иль небесный?
Кто-нибудь не пришел ли к далеким горам,
Чтоб взглянуть на позор мой и муки?
Что ж, смотрите: я – жалкий, закованный бог,
Олимпийцам за то ненавистный,
Что безмерно людей я люблю... Но опять
Этот шум... Словно птицы порхают,
Словно воздух от бьющихся крылий звенит...
Ныне всё мне бедой угрожает...

Нет, не бойся! Мы с любовью
Прилетели к этим скалам.
Мы едва мольбой склонили
Сердце строгого отца.
К нам донесся гром железа
В глубину подводных гротов,
И, стыдливость позабыв,
Не успев надеть сандалий,
Мы примчались в колеснице
С дуновеньем ветерка.

Посмотрите, о, дщери
Многодетной Тефии
И отца Океана,
Что шумящим потоком
Обтекает всю землю —
Посмотрите: я здесь,
На позор пригвожденный,
Сторожить буду вечно
Острие этих скал!..

Видим, видим!.. Страх, как туча,
Застилает наши очи,
Отягченные слезами;
Видим, сохнет на скале
Изнывающее тело
Под железными цепями.
Новый кормчий правит небом:
На Олимпе Зевс насильем
Стародавние законы
Святотатственно попрал!

Пусть бы лучше под землю меня он низверг,
В черный Тартар, приемлющий мертвых,
Или ниже, под своды Аида, и там
Задушил бы в оковах железных,
Чтоб ни смертный, ни бог не видали меня
И над мукой моей не глумились.
А теперь я повешен на радость врагам
В высоте, как игрушка для вихрей!..

Разве есть такой жестокий
Из блаженных, кто б над мукой
Прометея насмеялся?
Кто тебе не сострадает,
Кроме Зевса?.. Он один,
Дерзкий, гневный, непреклонный,
Всех богов порабощает
И достигнет самовластья,
Если кто-нибудь насильем
Скиптр не вырвет у него.