Коллектив авторов - Последняя среда. Литература о жизни (Тема номера: Украина)
– Андрей, – прервал меня Писатель, – ты бываешь в наших краях, ты хоть раз сталкивался с враждебным отношением к себе?
– Дело писателя – текст, – ответил я.
– Ну, приведи хоть один пример.
Он прямиком, сознательно или бессознательно, двигался к тому, о чем я предупредил его перед выходом из дома.
– Например, у меня есть книга твоих эссе, а в ней пара страниц о диких кочевниках Великой Степи, которые умеют лишь выжечь и разрушить все на своем пути. Об этих кочевниках с Востока лет шестьдесят назад уже писал один немецкий писатель и доктор, тот, что при слове культура хватался за пистолет. Дело шло к ночи, и я не стал произносить вслух имя этого немецкого доктора.– Но у меня нет таких строк, – заверил Писатель, глядя на всех большими искренними глазами.
– Хорошо, – сказал я. – Будем считать, что я ошибся.
Этим же вечером мы переместились в литературное кафе, где Писатель и Молодой Поэт читали свои новые стихи. Публики было немного, все, в основном, знали друг друга.
Писатель читал артистически, акцентируя отдельные слова небольшим подвыванием:Один из недобитых в девяносто первом
преградил мне, подбитому, дорогу
среди ночного города.
Произнося первую строку, он вытянул руку и ладонью указал на меня. Дальше там было так:
Ночной город принадлежит им —
я, наверное, единственный, кто об этом знает.
Он тоже хотел пива —
пьяный мародер, участник боевых действий и т. д.
«Брат! – сказал он мне. – Брат!
Пиво кончилось, представляешь?
Пиво кончилось, жена ушла!»
Я и не знал, что на свете есть такое отчаянье.
Мне все чудилось что-то о трети вод
и полыни.
Ангел в футболке с третьим номером шел по небу,
трубя в свою дурацкую дудку.
Мы обнялись, как перед расстрелом.
Прошу прощения, перед рассветом.
После чтений ко мне подошел удивленный знакомый, забредший на стихи со своими студентами:
– Андрей, чего это он на вас показал?
Я пожал плечами. Я покинул город, о котором шла речь, лет за двадцать до 91-го года и даже в шутку не мог отождествить себя с героем стихотворения.
Больше выпадов с его стороны не было. Придя ко мне наутро завтракать, он вел себя мирно. Мы пили понемногу коньяк и разговаривали о том о сем.
– Знаешь, – сказал я, – у меня есть один личный вопрос.
Я слегка нервничал – все таки странным было то, что я собирался сказать. Глядя на меня, он тоже чуть напрягся.
– Вы ведь друзья с Назаром?
Он кивнул головой. Я рассказал о ночном разговоре с женой Назара.
Я, честно говоря, в затруднении. Как-то странно звонить человеку спустя пол года по такому поводу… Мне показалось, он не совсем меня понял. Ему было немного неловко:
– Ох, у нее это обычная тема.
Наверное, он не одобрял, что тема стала достоянием посторонних. Вопрос был закрыт.
На следующее утро затемно я пришел, чтобы проводить его и забрать ключи от квартиры. Он оставил после себя почти безупречную чистоту. Только несколько скомканных бумажек лежало на столешнице в кухне. – Не нашел мусорного ведра, – извинился он. Ведра там действительно не было.
Зазвонил телефон. Это приехало такси. Мы спустились вниз.
– Спасибо за все, – сказал Писатель, и мы обнялись. Он сел в машину, и они поехали. Метель занесла следы автомобиля. Но я знал, что задержки рейса не будет. Он выполнил свою миссию – ответил на мой вопрос, разрешил мои сомнения и теперь мог улетать.
2005 гНаши соседи
Владимир Ешкилев (Ивано-Франковск)
Лекции времен оккупации. Ироническая проза
Поэзия ядов
Тема отравлений упрямо не сходит со страниц мировой прессы. Обсуждают отравление семи сотен пассажиров круизного океанского лайнера. Президент Украины недоволен темпами расследования своего собственного отравления. В лондонской больнице скончался отравленный экзотическим полонием бывший эфэсбешник и перед смертью обвинил в своих печалях Путина. Но и за границами мировых новостей присутствует та же тема. Знакомая девушка третий день не отходит от унитаза после посещения популярного в студенческой среде развлекательно-ресторанного комплекса. Похоже, она выпила в таблетках столько активированного угля, сколько за день подымают на гора неутомимые работяги шахты имени Засядько.
В конце концов это начинает доставать. Такое впечатление, что взбесившиеся спецслужбы травят все, что двигается. Противопоставить этим атакам можно лишь знание. Ведь знание, как меня учили, это сила.
Я снимаю с дальних книжных полок справочники по химии и погружаюсь в этот опасный мир. Оказывается, 98 % элементов таблицы Менделеева только и ждут удобного случая, чтобы отправить нас на тот свет. Все эти соединения фосфора и соли ртути, все эти кислотные и щелочные, радиактивные и бензольные гадости. Все эти фишки из коллекции дядюшки Руджери. Того самого, что во времена Екатерины Медичи отправил в лучший мир добрую половину парижского придворного бомонда.
Читая справочники, я постепенно прихожу к выводу, что пребывание в неотравленном состоянии – это скорее счастливый случай, чем норма. И никакие предосторожности тут не помогут: зловредная химия все равно проникнет в ваше доверчивое тело, если и не в виде ароматизатора «Е 345279», так уж точно вонючей молекулой, которую алкогольные жулики прилепили к хвосту благородного коньячного фермента. Вы наслаждаетесь вкусом фермента, не подозревая, что микроскопическая молекула-пассажирка уже начала свое черное дело. Утром вы ощутите последствия ее путешествий по вашим сосудам. Особенно прочувствует их та часть тела, к которой крепятся уши.
Яды образуют композиции, прячутся в веществах-носителях и действуют в соответствии с дозировкой и особенностями внутренней среды. Летописный источник сообщает, что в Индии во времена Великих Моголов жил непревзойденный отравитель, который умел так подобрать состав и дозу яда, что отведавший его человек умирал точно в оговоренный в заказе день. Яд убивал или через час, или через неделю, или через восемь месяцев. В зависимости от пожеланий заказчика.
За дополнительную плату можно было заказать для жертвы легкую смерть во сне или, наоборот, страшные многомесячные предсмертные мучения. Мастер Ядов тщательно изучал стиль жизни жертвы, разузнавал точный вес, тип рациона, склад характера и даже частоту и объем стула. Летописец, оставивший нам свидетельство об этом негодяе (но не сообщивший, и поделом, его имени), пишет, что высшим пилотажем Мастер Ядов считал отравление путем прикосновения.
К жертве посылали красивую девушку, на тело которой наносилась ядовитая косметика. Слой специального масла (или жирной глины) защищал ее саму от яда. Во время эротического массажа одалиска прижималась своим телом к телу жертвы, постепенно втирая в него фатальную композицию. Смерть от удушья настигала жертву через несколько недель.
Эта история свидетельствует о том, что из всего на свете, при желании и любви к своему делу, можно сделать предмет искусства. Я представляю себе, как Мастер Ядов, словно поэт – стихи, слагает свою химическую композицию. Вот он тщательно – капля за каплей – отмеряет соединение фосфора. Затем добавляет одну большую каплю сока экзотического растения и несколько крупинок зеленой меди. В прозрачной склянке смесь становится грязно-голубой. Мастер осторожно нюхает раствор, довольно прищуривается, добавляет еще кунжутного масла, талька и немного мускуса. Совсем немного. Полкапли. Химическая поэма завершена. Мастер зовет девушку. Та входит – обнаженная, обольстительная, смазанная защитным слоем, вытягивается на циновке и ждет, пока первый мазок не ляжет на ее поблескивающую кожу. Где-нибудь между грудью и упругим куполом живота…
Вино как врата
Винные ритуалы сильно отличаются от водочных. Водочный дух окутывает сознание плотной пеленой, растворенная в нем печаль мстительно блуждает в мозгу, словно полки Наливайко в Черкасской степи. Веселый и легкий дух вина, напротив, проясняет окружающую действительность. В нем – светлая энергия солнечных лучей, бодрая энергия юга. Эта энергия требует по отношению к себе подчеркнутого уважения. Атрибутов прозрачных и легких. Помещений с высокими окнами. Дубовых, не испорченных лаком, столов. Натертых воском поверхностей.
Во главе винного ритуала – специфическая фигура сомелье с набором традиционных инструментов. Черпачок-теставен, кулер – ведерко с кубиками льда, штопор и декантер для аэрации солнечного напитка. Все серебряное и хрустальное. На дубовых столах высятся шары бокалов, готовые принять в свои сияющие недра бархатистую жидкость, насыщенную лучами Ярилы-Ра. Я не спеша наклоняю наполненный на треть бокал. Густая прозрачная кровь демонов винограда течет по вогнутому стеклу и первая капля достигает губ. Мне кажется, что сквозь терпкость и сладость я чувствую острый прикус серебра и мохнатую вязкость дуба. Сахар, кислота и спирт обволакивают шарики гемоглобина едкой алхимической мантией. Потоки причудливо пресекаются, сливаются и человек становится совершенным вместилищем винного духа, свободным сородичем Вакха.
