Дмитрий Мережковский - Новые стихотворения (1891-1895)
Иов
Все утешения напрасны,
О бесполезные врачи!
Шатры злодеев — безопасны,
Дома грабителей полны
Благословенной тишины.
Я знаю: правды нет, и все ж о ней тоскую,
Без правды жить я не хочу,
Лишь только вспомню — негодую
И содрогаюсь и ропщу.
Не буду я молчать, не буду покоряться,
Невинен я, — и пусть меня накажет Бог.
О, если б с Ним я только мог,
Как равный с равным состязаться!
Но нет возмездья, нет суда.
Ужель Он праведных не любит,
И злых, и добрых вместе губит?
Зачем, о Господи, не ведает труда
И богатеет нечестивый?
Зачем обильный плод ему приносят нивы,
И множатся в полях его стада?
Зачем преступные живут среди веселий,
Пируют, смерти не боясь?
Их дети прыгают, смеясь,
Под звук тимпана и свирели.
Господь забыл Своих рабов,
Он не поможет угнетенным,
Он не утешит бедняков, —
Он землю отдал беззаконным.
И отторгают от сосцов
Младенцев плачущих, живут под кровом неба
Нагие без одежд, голодные без хлеба.
Меж тем, как должен быть злодей
Соломинкой, Господь, в живой руке Твоей,
Былинкой, ветром уносимой, —
Он жизнь кончает, невредимый.
«Его потомству Бог возмездье бережет», —
Так кто-нибудь из вас мне скажет.
Но пусть и сам злодей от мести Божьей пьет,
Пускай Господь самих грабителей накажет,
А до детей и до грядущих бед
Им после смерти — дела нет.
Скопилось в мире слишком много
Неотомщаемых обид, —
И это видят очи Бога,
Он это терпит и молчит!
Софар
Не говори, что Бог несправедлив,
Но люди Вечного постигнуть не умеют.
Лишь сердцем мудрые, гордыню укротив,
Пред Ним благоговеют, —
Затем, что свят Его закон,
И в сонме ангелов небесных
Он страшным для очей телесных
Великолепьем окружен.
И если б отнял Он на миг Свое дыханье,
И сердце обратил к Себе Господь, —
Погиб бы человек и всякое созданье,
И возвратилась бы во прах живая плоть.
Ты сам избрал свою дорогу:
На бремя жизни не ропщи.
Будь добрым для себя, не угождая Богу,
И за добро свое награды не ищи.
Мы по земле пройдем, как тени,
Учись у древних мудрецов,
Учись у прошлых поколений,
У наших дедов и отцов.
А мы — вчерашние и ничего не знаем,
Во всем ничтожные — во благе и во зле,
Мы, не достигнув на земле
Ни мудрости, ни счастья, — умираем.
Иов
О, если б мог судьбой я поменяться с вами,
Не так же ли, как вы, главой бы я кивал,
Старался бы помочь в страданиях словами,
Движеньем губ вас утешал.
Но тот, чье сердце в счастье дремлет,
Понять чужую скорбь не может никогда.
Кричу: обида! Бог не внемлет,
Я вопию, — и нет суда.
И что мы — для Него? Зачем подстерегает,
Зачем испытывает нас
Он каждый день и каждый час,
И мстит, и горечью нам душу пресыщает?
Не Ты ль образовал, скрепил костями плоть,
И жизнь не Сам ли Ты вдохнул в меня, Господь,
Не Ты ли надо мной трудился, как ваятель?
За что невинного губить?
Ужели хочешь истребить
Ты дело рук Твоих, Создатель?
И в нескончаемой борьбе
Зачем меня врагом поставил Ты Себе?
Кого преследуешь? Как ураган — пылинку,
Меня похитит смерть. Я слаб и одинок.
Не гонишь ли, Господь, Ты сорванный листок,
Не сокрушаешь ли увядшую былинку?
Кто знает, доживу ль до завтрашнего дня.
Вот скоро я умру, — поищешь, — нет меня.
Уйду — и не вернусь — в страну могильной сени,
В страну безмолвия и ужаса, и тени.
Когда могучий ствол повалит дровосек,
Еще надежда есть, что вновь зазеленеет
Полузасохший пень и даст живой побег,
Как только брызнет дождь и сыростью повеет;
А если человек с лица земли исчез, —
Он не вернется вновь, из гроба не воспрянет,
Во прахе ляжет и не встанет
Он до скончания небес.
О, если у Тебя могущество и благость,
Господь, что значит грех людей,
Зачем бы не простить и осуждений тягость
Не снять с души моей?
Ответь же, выслушай, Владыка, оправданье,
Иль лучше, — нет, оставь, оставь меня, забудь,
Чтоб мне опомниться, перевести дыханье,
Не мучай, отступи и дай мне отдохнуть!
IIIСмертному Бог отвечал несказанным глаголом из бури.
Иов лежал пред лицом Иеговы в прахе и пепле:
«Вот я ничтожен, о Господи! Мне ли с Тобою бороться?
Руку мою на уста полагаю, умолкнув навеки».
Но против воли, меж тем как лежал он во прахе
и пепле —
Ненасыщенное правдою сердце его возмущалось.
Бог возвратил ему прежнее счастье, богатство умножил.
Новые дети на празднике светлом опять пировали.
Овцы, быки и верблюды в долинах паслись
безмятежных.
Умер он в старости, долгими днями вполне
насыщенный,
И до колена четвертого внуков и правнуков видел.
Только в морщинах лица его вечная дума таилась,
Только и в радости взор омрачен был неведомой
скорбью:
Тщетно за всех угнетенных алкала душа его правды, —
Правды Господь никому никогда на земле не откроет.
1892
НЕДОЛГОВЕЧНАЯ
Нет, ей не жить на этом свете:
Она увянет, как цветок,
Что распустился на рассвете
И до зари дожить не мог.
Оставь ее! Печальной жизни
Она не знает, но грустит:
Иной, неведомой отчизне
Ее душа принадлежит.
Она лишь ласточкой залетной
Издалека примчалась к нам, —
И вновь вернется беззаботно
К своим родимым небесам.
<1893>
НЕУЛОВИМОЕ
Всю жизнь искать я буду страстно,
И не найду, и не пойму,
Зачем люблю Его напрасно,
Зачем нет имени Ему.
Оно — в моей высокой мысли,
Оно — в тени плакучих ив,
Что над гробницею повисли,
Оно — в тиши родимых нив.
В словах любви, и в шуме сосен
И наяву, и в грезах сна,
В тебе, торжественная осень,
В тебе, печальная весна!
В страницах древних книг, в лазури,
В согретом матерью гнезде,
В молитвах детских дней и в буре,
Оно — везде, Оно — нигде.
Недостижимо, но сияет.
Едва найду, едва коснусь,
Неуловимо ускользает,
И я один, и я томлюсь.
И восстаю порой мятежно:
Хочу забыть, хочу уйти,
И вновь тоскую безнадежно, —
И знаю, нет к Нему пути.
1893
В ЛУННОМ СВЕТЕ
Дремлют полною луной
Озаренные поляны.
Бродят белые туманы
Над болотною травой.
Мертвых веток черный ворох,
Бледных листьев слабый лепет,
Каждый вздох и каждый шорох
Пробуждает в сердце трепет.
Ночь, под ярким блеском лунным
Холодеющая, спит,
И аккордом тихострунным
Ветерок не пролетит.
Неразгаданная тайна
В чаще леса, и повсюду —
Тишина необычайна…
Верю сказке, верю чуду.
<1893>
САМОМУ СЕБЕ
Леопарди
Теперь ты успокоишься навеки,
Измученное сердце:
Исчез обман последний,
Который вечным мне казался — он исчез,
И чувствую глубоко, что во мне
Не только все надежды
Соблазнов дорогих,
Но и желанья самые потухли.
Навеки успокойся. Слишком сильно
Ты трепетало. Здесь ничто не стоит
Биенья твоего. Земля
Страданий наших недостойна.
Жизнь — горечь или скука. Ничего
В ней больше нет. Мир — грязь.
В отчаянье навеки успокойся:
Нам ничего судьбою, кроме смерти,
Не суждено. Отныне презираю
Я сокровенное могущество природы,
Бессмысленное, правящее всем,
Чтоб уничтожить все —
И беспредельную тщету вселенной.
6 февраля 1893
ПЕСНЯ МАРГАРИТЫ
Гете
Склони Твой взор,
О Мать Скорбящая,
За нас у Бога предстоящая,
На мой позор!
Ты смотришь, сокрушенная,
Мечом пронзенная,
