Ольга Чигиринская - Предсмертные стихи самураев
Когда вы будете листать этот сборник, вам может броситься в глаза, насколько редко (практически никогда) предсмертные стихи окрашены в черно-романтические оттенки, присущие «поэзии смерти» в европейской литературе. Нет ни декадентского сентиментализма, ни упоения мрачностью темы. Исключение составляет разве что Хагивара Сакутаро, но и его предсмертный стих не мрачней, чем вся его прижизненная поэзия. В большинстве же случаев, не зная сопутствующих обстоятельств, невозможно даже сказать, что этот стих написан человеком в преддверии смерти. Именно в этом и проявляется особое японское отношение к вопросу умирания.
И последнее. Этого не было на стадии замысла, но в процессе перевода и составления справок обычный сборник стихов начал превращаться в своеобразный комментарий к историческим событиям, как переломным в истории Японии (война Гэмпэй, битва при Сэкигахара, Вторая мировая война), так и, казалось бы, незначительным. За каждым предсмертным стихом виделась судьба человека, и эти судьбы часто оказывались связаны между собой. В сборнике дзисэй неожиданно для составителя и переводчика раскрылась история Японии за две тысячи лет, и специфика сборника такова, что история эта получилась окрашенной в преимущественно трагические тона. И всетаки это живая история, потому что мертвые не пишут стихов, даже о смерти. Прислушаемся к голосам людей, доносящимся сквозь столетия.
Днепропетровск, февраль 2011
Предсмертные стихи
Принцесса Ототатибана (ок. I в. н. э.), супруга принца Ямато Такэру. Принесла себя в жертву божествам моря, чтобы ее муж мог беспрепятственно пересечь Токийский залив на лодке.
О, господин мой,
Стоявший там, на поле
В Сагами,
Среди жаркого огня,
В объятьях пламени! [9]
Принц Арима (640–658) был ложно обвинен вельможей Сога-но Акаэ в заговоре против государя и казнен.
Ветви сосны прибрежной
В Ивасиро на счастье
Узлом завяжу.
Может, судьба мне вернуться —
И взглянуть на нее.
Принц Ооцу (663–686) был ложно обвинен императрицей Дзито в подготовке к заговору и вынужден покончить с собой.
Сегодня утки на пруду,
Что в Иварэ, кричат печально.
Подобно им и я,
Рыдая, в небо вознесусь
И в облаках укроюсь.
Какиномото-но Хитомаро (662–710), поэт, составитель антологии «Манъёсю» («Собрание мириад листьев»). Умер в провинции Ивами, где был губернатором.
Селезня Утес [10],
Что в горах моих родных!
Может статься, там
И ждет меня вдалеке
Младшая сестра моя.
Яманоуэ-но Окура (660–733), сын корейского иммигранта, поэт, конфуцианский ученый. Служил губернатором нескольких провинций, был наставником кронпринца.
Я ведь мужчина, воин.
Так ужели
Без славы суждено мне умереть,
Что длилась бы из рода в род,
На десять тысяч поколений?
Аривара-но Нарихира (825–880), поэт, внук императоров Камму и Хэйдзэя, один из шести величайших поэтов древности. Прославился как автор и возможный герой «Исэ-моногатари», повести начала X века о любовных похождениях столичного кавалера.
Знал я: этот путь —
Раньше или позже — всем
Суждено пройти.
Но что ныне мой черед,
Нет, не думал я о том…
Минамото-но Ёсииэ (1039–1106) и Абэно Садато (1019–1062)
Приведенный ниже стих был сложен в разгар битвы, когда командующий правительственными войсками Минамото-но Ёсииэ погнался за предводителем мятежных войск Абэ Садато, убегавшим из замка Коромо. Стих весьма необычен со всех точек зрения. Во-первых, это рэнга — так называемые «сцепленные строфы», когда один поэт продолжает стих, начатый другим. Во-вторых, оба участника поединка остались живы, однако этот стих вполне можно считать полноценным предсмертным стихом: ведь ни один из них не мог рассчитывать на то, что выйдет живым из битвы. В-третьих, Абэ Садато показал себя здесь более талантливым поэтом, чем его соперник: Минамото мог заготовить свои строки заранее, а Абэ импровизировал, да еще и в разгар боя.
Минамото:
За́мок твой пал, как замки
С твоего доспеха упали!
Абэ:
От времени обветшали
Зеленые нити швов —
О том и печалюсь! [11]
Минамото-но Ёримаса (1106–1180), поэт и воин. Долгое время держался в стороне от политики и уцелел во время мятежей Хогэн (1156) и Хэйдзи (1160), а также избежал последовавших за этим репрессий, но в 1180 году изменил точку зрения и поддержал принца Мотихито в его претензиях на трон. Будучи разбит войсками дома Тайра, покончил с собой, чтобы не попасть живым в руки противника. Его смерть — первое зафиксированное в истории Японии сэппуку.
Бревно,
Что гниет под землей,
Не цветет и не плодоносит.
И моя бесплодная жизнь
Вот так же печальна.
Тайра-но Таданори (1144–1184), младший брат Тайра-но Киёмори, ставший главой клана после смерти старшего брата. Погиб в битве при Итинотани, стих был найден в его шлеме после смерти.
В дороге на ночлег
Под деревом остановлюсь,
Усну в его тени.
Пускай вишневые цветы
Дадут мне этой ночью кров.
Тайра-но Корэмори (1160–1184), один из предводителей клана Тайра в войне с домом Минамото (война Гэмпэй). В битве при Ясима потерпел поражение, бежал и покончил с собой.
Кто в мире родился,
Тому суждено умереть.
Не бывает иначе.
В мире, где нет законов,
Это и есть закон.
Сайгё (1118–1190), буддийский монах, великий поэт, реформировавший жанр танка. Умер в храме Хирокава провинции Кавати.
Умереть весной,
Лежа так, чтоб на меня
С вишни падал цвет,
И чтоб полная луна
Мне сияла с высоты.
Минамото Санэтомо (1192–1219), третий сёгун династии Минамото. Был, по сути дела, марионеткой в руках своей матери Масако (известной как «монахиня-сёгун»). Автор более 700 стихов. Убит своим племянником Киё, мстившим за отца.
Дом опустел,
И хозяина больше нет,
Но красная слива,
Что на крыше пустила корни,
Не забывает весны.
Синран (1173–1263), буддийский наставник, основатель школы Дзёдо-синсю, создатель многочисленных гимнов и трактатов. Первоначально претерпел гонения как еретик, впоследствии был провозглашен «великим учителем, видящим истину».
Что из того,
Что прейдет и закон,
И я исчезну, когда
На Песенном Берегу [12]
Останутся люди и травы.
Фудзивара-но Мицутика (1176–1221), правитель земли Муцу. Принял участие в заговоре императора Готоба, стремившегося отобрать власть у сёгунов из Камакура (события, известные в японской историографии как мятеж годов Дзёкю). Мицутика был против этого ненадежного предприятия, но, верный господину, принял в нем участие. После поражения был предан своим государем и казнен по приказу регента Ходзё Ёситоки.
По теченью лет
К острову плывущему [13]
Вынесло меня.
На равнине, как роса,
Я истаю поутру.
Фудзивара-но Норимоти (1185–1221), начальник охраны императора Готоба. Был казнен за участие в том же заговоре. По его просьбе его не обезглавили, а утопили в клетке.
В далеком краю
Ухожу во глубины
Бездонной реки,
Не обняв напоследок
Любимой супруги стан.
Догэн (1200–1253), буддийский наставник. Учил о недвойственности просветления и практики дзэн: тот, кто стремится достичь просветления, уже его достиг.
Всем телом взыскуя,
Ничего не отыскал.
Мертвый заживо,
К Желтому Источнику [14]
Отправляюсь налегке.
Итикиё Кодзан (1283–1360), буддийский наставник. В день своей смерти попросил учеников похоронить его без церемоний и не служить по нему заупокойных служб, затем сложил приведенный ниже стих и умер с кистью в руке.
С пустыми руками пришел
Я в этот мир, и босым
Ныне покину его.
Приход мой и мой уход
Случайно с миром совпали.
Хино Тосимото (?—1332), конфуцианский ученый, придворный императора Годайго. Служил связным у заговорщиков, которые планировали свергнуть власть регентов Ходзё, правивших в Камакура. Был казнен, когда заговор раскрыли.
