Валерий Брюсов - Stephanos
Знаю, знаю, мне недолго быть вдвоем с тобой!
Лунный свет свершает мерно путь свой круговой.
Ты — недвижна, ты — прекрасна в миртовом венце.
Я целую свет небесный на твоем лице!
1905
ДВА ГОЛОСА
Где ты? где ты, милый?
Наклонись ко мне.
Призрак темнокрылый
Мне грозил во сне.
Я была безвольна
В сумраке без дня…
Сердце билось больно…
ДругойКто зовет меня?
ПервыйТы зачем далеко?
Темный воздух пуст.
Губы одиноко
Ищут милых уст.
Почему на ложе
Нет тебя со мной?
Где ты? кто ты? кто же?
ДругойВ склепе я — с тобой!
ПервыйСаваном одеты
Руки, плечи, — прочь!
Милый, светлый, где ты?
Нас венчает ночь.
Жажду повторять я
Милые слова.
Где ж твои объятья?
ДругойРазве ты жива?
ПервыйИ сквозь тьму немую
Вижу — близко ты.
Наклонясь, целую
Милые черты.
Иль во тьме забыл ты
Про любовь свою?
Любишь, как любил ты?
ДругойПонял. Мы — в раю.
1905
ИЗ АДА ИЗВЕДЕННЫЕ
Астарта! Астарта! и ты посмеялась,
В аду нас отметила знаком своим,
И ужасы пыток забылись как малость,
И радость надежд расклубилась как дым.
Одно нам осталось — сближаться, сливаться,
Слипаться устами, как гроздьям висеть,
К святыням касаться рукой святотатца,
Вплетаться всем телом в Гефестову сеть.
Дай бледные руки, где язвы распятья!
Дай бедную грудь, где вонзалось копье!
Края плащаницы хочу целовать я,
Из гроба восставшее тело твое!
Царица желаний, изведшая души
Из бездны Иркаллы на пламенный свет!
Тебе, необорной, мы детски послушны:
И ложе — как храм, и любовь — как обет!
Астарте небесной, предвестнице утра,
Над нами сияющей ночью и днем,
Я — жрец темноглазый, с сестрой темнокудрой,
И ночью и днем воспеваю псалом.
28 — 30 июля 1905
Антоновка
МАРГЕРИТ
Ты — как камень самоцветный,
Ты — как жемчуг маргерит:
Тайный пламень, чуть заметный,
В глубине его горит.
Я — как уголь: жгучим горном
Пережженный, я погас, —
Но таится в угле черном
Ослепительный алмаз.
Года круг велик и долог,
В круге целый мир сокрыт:
И включил священный Пролог
Книгу тайны — Маргерит.
Книгу ль тайн не облечете
В пышный бархат и атлас?
Пусть блестит на переплете
В ясном золоте алмаз!
Выпал жребий предрешенный:
Уголь — я, ты — маргерит.
Но мой лик преображенный
Пред твоей душой горит!
1905
МГНОВЕНИЯ
Но есть сильней очарованье…
Ф. Тютчев«Костра расторгнутая сила…»
Костра расторгнутая сила
Двух тел сожгла одну мечту,
И влага страсти погасила
Последних углей красноту.
И опаленны и бессильны
В объятьях тщетно мы дрожим:
Былое пламя — прах могильный,
Над нами расточенный дым.
Но знаю, искра тлеет где-то,
Как феникс воскресает страсть, —
И в новый вихрь огня и света
Нам будет сладостно упасть!
23 марта 1904
«Серафимов вереницы…»
Серафимов вереницы
Наше ложе окружили.
Веют в пламенные лица
Тихим холодом воскрылий.
Серафимы полукругом
Наклонились к изголовью;
Внемлем с радостным испугом
Неземному славословью.
Реют лики светлым дымом,
И крылами гасят свечи,
И кропят дождем незримым
Наши огненные плечи.
1905
«Когда мы бывали…»
Когда мы бывали
Томительно сцеплены
(Губы, и руки,
И груди, и плечи),
Изнемогая
В сладостной муке, —
Кем-то затеплены,
Строгие свечи —
Отсветы рая —
В небе мерцали
Перед иконами,
Ангелы пели
Гимны хвалений
За небосклонами,
И нежились тени,
Как в девичей постели,
Над полями зелеными.
1905
«Дай устам моим приникнуть…»
Дай устам моим приникнуть
К влажно дышащим устам,
Чтоб в молчаньи мог возникнуть
Мой заветный, тайный храм.
Снова сходы, переходы,
Лестниц узкие винты,
В полутьме лепечут воды,
Веют пряные цветы.
Дальше! дальше! в те покои,
Где во мраке слепнет взор.
Чу! как пенье неземное,
Вдалеке девичий хор.
Девы! девы! громче киньте
Через сумрак вещий зов!
Я теряюсь в лабиринте
Переходов и шагов.
Жажду света, жажду встречи
Пред огнями алтаря.
Вот вдали мелькнули свечи,
Словно ранняя заря.
Тороплюсь, спешу к подножью
Царских врат… упал, немой…
С легким стоном, с тихой дрожью
Ты поникла надо мной.
1905
ИЗ ПЕСЕН МАЛЬДУНА
Верные челны, причальте
К этим унылым теснинам.
Здесь, на холодном базальте,
Черную ночь провести нам!
Ах! вам все снятся магнолий
Купы над синим заливом, —
Время блаженной неволи,
Жизнь в упоеньи ленивом.
Ах! вам все помнятся, братья,
Очи подруг долгожданных,
Их огневые объятья,
Тайны ночей бездыханных!
Полно! изведано счастье!
Кубок пустой опрокинут.
Слаще, чем дрожь сладострастья,
Вольные волны нас ринут.
Кормы, качаясь на влаге,
Манят нас к Новому Свету,
Мы по природе — бродяги,
Мы — моряки по обету!
Спите же сном беззаботным,
Здесь, где я посох свой бросил:
Завтра, чуть утро блеснет нам,
Снова мы сядем у весел!
10 — 12 июля 1905
ПРОЩАНИЕ
Вот и ты, печальная, отчалила
От моих безмолвных берегов.
Солнце бледный твой венок ужалило,
Солнце воды окропило золотом,
Дали синие — перед тобой как зов.
Я один теперь под сводом каменным,
Я один среди померкших скал.
Что ж! Пойду в пещеру к верным молотам,
Их взносить над горном жгуче-пламенным,
Опускать их па пылающий металл.
Гулок стук. Со мной лишь гномы пленные,
Злобные пособники мои,
Да мои видения мгновенные,
Да в мечтах последних — волны пенные,
Рассеченные движением ладьи.
12 апреля 1904
ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
Бродя по думам и влачась по дням.
Tertia VigiliaВСТРЕЧА
Ô toi que j'eusse aimée, ô toi qui le savaisl
Ch. Baudelaire («A une passante»)[3]О, эти встречи мимолетные
На гулких улицах столиц!
О, эти взоры безотчетные,
Беседа беглая ресниц!
На зыби яростной мгновенного
Мы двое — у одной черты;
Безмолвный крик желанья пленного:
«Ты кто, скажи?» — Ответ: «Кто ты?»
И взором прошлое рассказано,
И брошен зов ей: «Будь моей!»
И вот она обетом связана…
Но миг прошел, и мы не с ней.
Далеко, там, в толпе, скользит она,
Уже с другим ее мечта…
Но разве страсть не вся испытана,
Не вся любовь пережита!
29 сентября 1904
НА УЛИЦЕ
На людной улице, безумной и мятежной,
Мы встретились на миг.
Знакомый взор с какой-то грустью нежной
В меня проник.
И мы вдвоем над зеркалом покатым
Дрожали не дыша.
В нем отражалась призраком крылатым
Твоя душа.
А я бескрылой, падающей тенью
Был рядом повторен.
Как будто звал к последнему паденью
Отвесный склон.
И я ступил ногой за край открытый…
Но мимо ты прошла,
И встретил шаг лишь каменные плиты
Взамен стекла.
11 января 1904
В ПУБЛИЧНОМ ДОМЕ
Ходят и дерзко поводят плечами,
Камнями, тканями, телом блестя,
Бедрами, шелком шурша, шелестя…
«Что же, дитя, ты стоишь как во храме?
Очи опущены, шея закрыта…
Кто ты, дитя?»
— «Я — Афродита!»
«Пенорожденная! Андиомена!
К жертвам привыкшая Эроса мать,
Здесь, где властители — купля и мена,
Что тебе медлить? чего тебе ждать?»
«Всюду я, где трепет страстный
Своевольно зыблет грудь.
Вы бессильны, вы не властны
Тайну страсти обмануть!
Лгите зовом поцелуя,
О любви ведите торг, —
В миг последний, торжествуя,
Опьянит глаза восторг!
Все признанья, ласки, клятвы,
Ревность, близость — лишь тропа,
Где иду я к полю жатвы
С яркой молнией серпа.
