Александр Блок - Стихотворения 1914 года

Да, я изведала все муки,
Мечтала жадно о конце…
Но нет! Остановились руки,
Живу — с печалью на лице…

Весной по кладбищу бродила
И холмик маленький нашла.
Пусть неизвестная могила
Узнает всё, чем я жила!

Я принесла цветов любимых
К могиле на закате дня…
Но кто-то ходит, ходит мимо
И взглядывает на меня.

И этот взгляд случайно встретя,
Я в нем внимание прочла…
Нет, я одна на целом свете!..
Я отвернулась и прошла.

Или мой вид внушает жалость?
Или понравилась ему
Лица печального усталость?
Иль просто — скучно одному?..

Нет, лучше я глаза закрою:
Он строен, он печален; пусть
Не ляжет между ним и мною
Соединяющая грусть…

Но чувствую: он за плечами
Стоит, он подошел в упор…
Ему я гневными речами
Уже готовлюсь дать отпор,—

И вдруг, с мучительным усильем,
Чуть слышно произносит он:
«О, не пугайтесь. Здесь в могиле
Ребенок мой похоронен».

Я извинилась, выражая
Печаль наклоном головы;
А он, цветы передавая,
Сказал: «Букет забыли вы».—

«Цветы я в память встречи с вами
Ребенку вашему отдам…»
Он, холодно пожав плечами,
Сказал: «Они нужнее вам».

Да, я винюсь в своей ошибке,
Но… не прощу до смерти (нет!)
Той снисходительной улыбки,
С которой он смотрел мне вслед!

Петроградское небо мутилось дождем,
       На войну уходил эшелон.
Без конца — взвод за взводом и штык за штыком
       Наполнял за вагоном вагон.

В этом поезде тысячью жизней цвели
       Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда… В закатной дали
       Были дымные тучи в крови.

И, садясь, запевали Варяга одни,
       А другие — не в лад — Ермака,
И кричали ура, и шутили они,
       И тихонько крестилась рука.

Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
       Раскачнувшись, фонарь замигал,
И под черною тучей веселый горнист
       Заиграл к отправленью сигнал.

И военною славой заплакал рожок,
       Наполняя тревогой сердца.
Громыханье колес и охрипший свисток
       Заглушило ура без конца.

Уж последние скрылись во мгле буфера,
       И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
       В грозном клике звучало: пора!

Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
       Несмотря на дождливую даль.
Это — ясная, твердая, верная сталь,
       И нужна ли ей наша печаль?

Эта жалость — ее заглушает пожар,
       Гром орудий и топот коней.
Грусть — ее застилает отравленный пар
       С галицийских кровавых полей…

Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы — дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы —
Кровавый отсвет в лицах есть.

Есть немота — то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье,—
Те, кто достойней, боже, боже,
Да узрят царствие твое!

Пусть это время далеко,
Антверпен! — И за морем крови
Ты памятен мне глубоко…
Речной туман ползет с верховий
Широкой, как Нева, Эско.

И над спокойною рекой
В тумане теплом и глубоком,
Как взор фламандки молодой,
Нет счета мачтам, верфям, докам,
И пахнет снастью и смолой.

Тревожа водяную гладь,
В широко стелющемся дыме
Уж якоря готов отдать
Тяжелый двухмачтовый стимер:
Ему на Конго курс держать…

А ты—во мглу веков глядись
В спокойном городском музее:
Там царствует Квентин Массис;
Там в складки платья Саломеи
Цветы из золота вплелись…

Но всё — притворство, всё — обман:
Взгляни наверх… В клочке лазури,
Мелькающем через туман,
Увидишь ты предвестье бури —
Кружащийся аэроплан.

Он занесен — сей жезл железный —
Над нашей головой. И мы
Летим, летим над грозной бездной
Среди сгущающейся тьмы.

Но чем полет неукротимей,
Чем ближе веянье конца,
Тем лучезарнее, тем зримей
Сияние Ее лица.

И сквозь круженье вихревое,
Сынам отчаянья сквозя,
Ведет, уводит в голубое
Едва приметная стезя.

Я не предал белое знамя,
Оглушенный криком врагов,
Ты прошла ночными путями,
Мы с тобой — одни у валов.

Да, ночные пути, роковые,
Развели нас и вновь свели,
И опять мы к тебе, Россия,
Добрели из чужой земли.

Крест и насыпь могилы братской,
Вот где ты теперь, тишина!
Лишь щемящей песни солдатской
Издали несется волна.

А вблизи — всё пусто и немо,
В смертном сне — враги и друзья.
И горит звезда Вифлеема
Так светло, как любовь моя.

Разлетясь по всему небосклону,
Огнекрасная туча идет.
Я пишу в моей келье мадонну,
Я пишу — моя дума растет.

Вот я вычертил лик ее нежный,
Вот под кистью рука расцвела,
Вот сияют красой белоснежной
Два небесных, два легких крыла.

Огнекрасные отсветы ярче
На суровом моем полотне…
Неотступная дума всё жарче
Обнимает, прильнула ко мне…

Распушилась, раскачнулась
       Под окном ветла.
Божья матерь улыбнулась
       С красного угла.

Отложила молодица
       Зимнюю кудель…
Поглядеть, как веселится
       В улице апрель!

Раскрутился над рекою
       Красный сарафан,
Счастьем, удалью, тоскою
       Задышал туман.

И под ветром заметались
       Кончики платка,
А прохожим примечтались
       Алых два цветка.

И кто шел путем-дорогой
       С дальнего села,
Стал просить весны у бога,
       И весна пришла.