Мигель де Сервантес - Нумансия
М а р к и н о
Легко прийти нам к общему решенью.
Не проявляя лишнего упорства.
Прибегнем мы и к жертвоприношенью,
Испробуем и путь единоборства.
И я глухим не буду к приглашенью,
Еще от мук не стало сердце черство:
Мне скажет дух, восставший из пучины,
Судьбу времен и наших зол причины.
Т е о г е н
Готов я первый жертвовать собою,
Когда у вас я не лишен доверья!
Меня назначьте биться. Страстно к бою
Готовлюсь я, скажу без лицемерья.
К а р а б и н о
Гордимся мы всех более тобою,
И не соперником тебе теперь я
Быть собираюсь. — Многократно случай
Доказывал, что ты из лучших лучший.
По доблестям своим на первом месте
Во мнении народном ты поставлен.
И мне — глашатая довольно чести,
Т е б е венец бойца мной предоставлен.
П е р в ы й н у м а н с и а н е ц
А так как я, со всем народом вместе,
Юпитеру, — который будь прославлен! —
Хочу в поступках быть всегда угодным,
Я поспешу к моленьям всенародным.
В т о р о й н у м а н с и а н е ц
Идем скорей и, рук не покладая,
Стараться будем все, что мы решили,
Исполнить. А иначе — голодая —
На подвиг мы окажемся не в силе.
Т р е т и й н у м а н с и а н е ц
Влачить нам дни положено страдая.
Как видно, мы пред небом согрешили…
Но все поправить поединок может,
Что римлянам Нумансия предложит.
Выходят два нумансианских воина — Марандро и Леонисьо.
Л е о н и с ь о
Марандро, друг, я знать желаю,
Куда уходишь ты сейчас?
М а р а н д р о
Вот этого тебе как раз
И не скажу: я сам не знаю.
Л е о н и с ь о
Ты поглупел, дружище, что-то!
Любовь сбивает с колеи.
М а р а н д р о
Ты прав, о ней мечты мои.
Любовь — серьезная забота.
Л е о н и с ь о
То общепризнанный закон:
Кто ревностно Амуру служит —
Всегда в заботах, вечно тужит,
И словно одурманен он.
М а р а н д р о
В известной тонкости ума
Тебе, конечно, не откажешь.
Л е о н и с ь о
А ты порой и в точку скажешь,
Но в общем — простота сама!
М а р а н д р о
Кто нежно любит, не простак!
Л е о н и с ь о
Простак, мой друг, простак, наверно:
Ведь разуму несоразмерно —
Ч е г о он ищет, г д е и к а к!
М а р а н д р о
Для страсти правил хочешь ты?
Л е о н и с ь о
Да, разум их тебе предложит.
М а р а н д р о
А в них недоставать не может
Не разума, но остроты?
Л е о н и с ь о
Едва ль речь твоя верна:
Ты — воин недурной когда-то —
Лишь выправку хранишь солдата,
А на уме — любовь одна.
Нет! В дни войны моли у бога,
У Марса, мужественных сил…
Ты ж у богов любви просил,
А в ней, брат, женственности много.
В тисках отечество твое,
К спасенью родина взывает!
Влюбленный же позабывает
О всех несчастиях ее.
М а р а н д р о
Моя пылает гневом грудь,
Когда без толку ты болтаешь,
Иль трусом делала, считаешь,
Страсть нежная кого-нибудь?
Иль часового пост кидал
Я ради пламенных объятий?
Иль в мягкой засыпал кровати,
Когда мой капитан не спал?
Служебные ль часы свои
Я комкал, уходя до срока
Во имя пьянства ли, порока,
Иль, менее всего, любви?
Коль долгом я не пренебрег,
Не крал у службы ни минуты, —
За что, мой друг, любовь мою ты
В вину мне ставишь и в упрек?
И если я, свой путь избрав,
Друзей сообщества чуждался, —
Ты многократно убеждался.
Сознайся в том, что прав я, прав…
Тебе известно: много лет
Я девой Лирой околдован,
И помню миг, когда дарован
Мне небом был восторг и свет! —
Отец прекрасной был согласен
Мне в жены милую отдать…
И я не мог отказа ждать
От той, чей выбор был так ясен.
Великолепно шли сначала
Для сердца важные дела…
И вдруг суровая пришла
Страда, с которой все пропало.
И брак мой с Лирою отложен
До окончания войны…
Пиры справляться не должны,
Когда народ войной встревожен.
Надежды мало я пока
На будущий успех питаю…
Врагов победа, я считаю,
И достоверна и близка.
Нас мало, мы истощены,
И нам не вырваться из плену.
Взгляни на этот ров, на стену,
Которой мы окружены…
Увы, осыпались цветы
Моих надежд первоначальных…
Печальнейшим из всех печальных
Меня отныне видишь ты.
Л е о н и с ь о
Марандро, укрепи свой дух,
Гляди, как прежде, без боязни.
Избавит небо нас от казни —
Бог не всегда к молитвам глух.
Он тайные найдет пути
Нумансианскому народу
От неприятеля свободу
Земли родной своей спасти.
Забыв о днях войны ненастных,
Супругу ты к груди прижмешь,
И пламя страсти изживешь
В объятиях живых и страстных.
Знай, вся Нумансия возносит
Смиренную мольбу сейчас
О том, чтобы Юпитер спас
Страну от бед, с надеждой просит.
Несет с собою фимиам
Жрец, жертву на костер ведущий…
О ты, Юпитер, всемогущий,
Будь снова милосерден к нам!
Только что вошли два нумансианца в одеяниях древних жрецов. Они ведут за рога большого барана. Животное украшено ветвями оливы, плющом и цветами. За ними отроки: один с серебряным блюдом и полотенцем через плечо, другой несет кувшин с водой, третий — с вином; у четвертого в руках также серебряное блюдо, на котором лежат благовония; в руках у пятого — щепочки и зажженный фитиль. Еще один отрок ставит и накрывает скатертью стол, на который все это кладется. Между тем выходят в надлежащих одеяниях все действующие в пьесе нумансианцы. Из двух жрецов первый, выпуская барана, говорит:
П е р в ы й ж р е ц
Смерть предвещали знаки на пути нам,
Беда выходит нам по всем приметам.
Дрожь пробегает по моим сединам.
В т о р о й ж р е ц
Увы! увы! Я не ошибся в этом —
Обречены мы злому пораженью.
О небо, озари народ свой светом!
П е р в ы й ж р е ц
Немедленно приступим мы к служенью,
Да отвратим конец, что предугадан.
В т о р о й ж р е ц
Подвиньте стол сюда по положенью.
Все, что здесь есть, вино и воду, ладан,
Сюда, на стол! — О люди, кайтесь с нами!
Чин покаянный нам от века задан.
Заслуги выше нет пред небесами,
Чем сердце чистое; благоговейте
И кайтесь, сокрушаясь со слезами.
П е р в ы й ж р е ц
Здесь, на земле, вы пламя жечь не смейте!
Оно сойдет в очаг алтарный. Рвенье
К святому делу проявить умейте.
В т о р о й ж р е ц
Свершим же рук и выи омовенье.
П е р в ы й ж р е ц
Подайте воду… Пламя появилось?
О д и н и з т о л п ы
О нет, нам нет на то благословенья.
В т о р о й ж р е ц
Юпитер в гневе! Чудо не свершилось.
Судьбина злая холодом дохнула,
И жертвенное пламя вверх не взвилось.
О д и н и з т о л п ы
Старик, гляди — вот искра промелькнула.
П е р в ы й ж р е ц
Да, то огонь, но тусклый, безутешный.
О, как меня надежда обманула!
Волной густою дым ползет поспешный
На з а п а д, а язык огня смолистый,
Что еле теплится во мгле кромешной,
К в о с т о к у посылает свет струистый.
О горе!.. В этих знаках для провидца
Грядущих зол раскрыт прообраз истый!
В т о р о й ж р е ц
Победа римлян в дым да обратится,
А наша смерть и наша слава рядом
Да будут вечным пламенем светиться!
П е р в ы й ж р е ц
Вина подать! Указано обрядом
Святой очаг им окропить. А в пламя
Толченый ладан сыпьте, сыпьте градом.
Кропят вином жертвенник и вокруг. В огонь бросают ладан, и второй жрец говорит:
В т о р о й ж р е ц
Пусть, о Юпитер, будем мы дарами
Твоими взысканы! Благая сила
Твоя да пребывает вечно с нами!
П е р в ы й ж р е ц
Как в пламени таящаяся сила
Весь ладан превратила в дым летучий,
Так и врагов могущество и сила
Да расточатся черной дыма тучей!
Молю тебя, и моему моленью
Ответь, отец наш, грозный и могучий.
В т о р о й ж р е ц
Покорна мощь врага небес веленью,
Как жертва — нам. Что с нею делать будем, —
То будет Рима злому поколенью.
П е р в ы й ж р е ц
Зловещий знак как растолкуем людям?
Будь хоть один из этих знаков светел!
А так мы в них отчаянье пробудим.
Слышен шум; под сценой перекатывают бочку с камнями, а вверх пускают ракету.
