Юрий Визбор - Песни настоящих мужчин

О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой печален, и штурман мой смотрит на юг,
И представьте себе, что звезда из созвездия Лебедь
Непосредственно в медную форточку смотрит мою.
Непосредственно в эту же форточку ветер влетает,
Называвшийся в разных местах то муссон, то пассат,
Он влетает и с явной усмешкою письма читает,
Не отправленные, потому что пропал адресат.

Где же, детка моя, я тебя проморгал и не понял?
Где, подружка моя, разошелся с тобой на пути?
Где, гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний,
Полагая, что эти концерты еще впереди?
И беспечно я лил на баранину соус «ткемали»,
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали, что счастье является качеством лжи.

Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще.
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины —
Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.
И в пустынных вагонах метро я летел через годы,
И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя,
И водили со мной хороводы одни непогоды,
И все было на этой земле без тебя, без тебя.

Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил – я не слышал.
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо – я ослеп.
И, надеясь на старого друга и горные лыжи,
Я пока пребываю на этой пустынной земле.
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил…
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь —
Не забудь. Упади. Обнадежь. Догадайся. Спаси.

Что ж ты нигде не живешь?
Все без тебя происходит:
Новое солнце восходит,
Слышится детский галдеж,
Чей-то пиджак на траве,
Чья-то гармонь мировая.
Тут, понимаешь, в Москве,
Все без тебя поживают.

Что ж ты нигде не живешь?
Старые клятвы забыты.
В грохоте новых событий
Имя твое не найдешь.
Сын твой приходит с катка —
Рослый, красивый, упрямый —
И говорит старикам:
«Здравствуйте, папа и мама».

Что ж ты нигде не живешь?
Мы-то пока поживаем,
Мало чего успеваем,
Но презираем за ложь…
Но бережем за тепло
Старые добрые песни.
Ну постарайся, воскресни, —
Время чудес не прошло.

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.
Тих и печален ручей у янтарной сосны.
Пеплом несмелым подернулись угли костра.
Вот и окончилось все – расставаться пора.

Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?

Крылья сложили палатки – их кончен полет.
Крылья расправил искатель разлук – самолет,
И потихонечку пятится трап от крыла, —
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.

Не утешайте меня, мне слова не нужны,
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны, —
Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!

– Что за погода! Как эти сумерки ужасны!
Как черный воздух налип на крыши и асфальт…
– А я устала. Моталась целый день напрасно.
Была у Сашки, купила мыло и кефаль.

Как нам хорошо, как хорошо нам жить на свете!
Дождь, видимо, прошел. Наступит скоро теплый вечер.
Как все поет вокруг, и птицы весело щебечут.
Ах, дорогой мой друг, как хорошо нам вдвоем с тобой!

– Как бьется сердце! Ну отчего так бьется сердце?
– Все от погоды. Меняет климат свой земля.
– Зачем живу я? Куда от этого мне деться?
– Пойди, мой милый, пойди немножечко приляг.

– Ну что молчишь ты? Ну что молчишь ты, что с тобою?
– Да ничего же, сижу, гляжу себе в окно.
– Послушай, милый, наверно с женщиной другою
Ты жил бы так же? – Наверно так же. Все равно.

Как нам хорошо, как хорошо нам жить на свете!
Дождь, видимо, прошел. Наступит скоро теплый вечер.
Как все поет вокруг, и птицы весело щебечут.
Ах, дорогой мой друг, как хорошо нам вдвоем с тобой!

Разрешите вам напомнить о себе,
О своей незамечательной судьбе.
Я как раз на верхней полочке лежу,
В данном случае бездельничаю – жуть!

Люди заняты исканием дорог,
Люди целятся ракетой в лунный рог,
Люди ищут настоящие слова,
Ну, а я лежу и думаю о вас.

С этой мысли пользы, право, никакой.
Вот промчался скорый поезд над рекой.
О реке бы мне подумать в самый раз,
Ну, а я лежу и думаю о вас.

А народу – просто полное купе,
Кто-то в карты, кто-то хочет просто спеть,
Чья-то нежная клонится голова,
Ну, а я лежу и думаю о вас.

Я-то думаю, что думаете вы,
Как вы были замечательно правы,
Рассказав мне поучительный рассказ,
Что не нужно больше думать мне о вас,

Что любовь ненастья быстренько сотрут,
Что единственное счастье – это труд.
Я, ей-богу, понимал вас в этот час,
Но, представьте, я-то думал все о вас.

Он за мною, видно, шел,
Взял за локоть: «Слушай, Люся,
Будет очень хорошо,
Я живу в отдельном люксе».
У него усы густы
И глаза, как две букашки,
И виднеются кусты
Из-за ворота рубашки.
Я не Люся, – говорю, —
А зовут меня Тамара,
И такого не терплю,
И такие мне не пара…

Десять лет варила суп,
Десять лет белье стирала,
Десять лет в очередях
Колбасу я доставала,
Десять лет учила я
Сверхсекретное чего-то,
Десять лет сидела я
У окошка на работе,
Сердце стачивая в кровь,
Десять лет дите растила —
Что ж осталось на любовь?
Полтора годка от силы.

Не смутился он ничуть,
Только глазом гладит платье:
«Я за вечер заплачу,
Сколько за год тебе платят».
Я играла в мяч ручной
За спортивные награды,
И была я центровой,
И бросочек был – что надо.
Я авосечку-суму
Из руки переложила,
Кавалеру своему
Меж букашек засветила!

Мне до «Щелковской» метро,
А от «Щелковской» – автобус,
А в авоське шесть кило
Овощных консервов «Глобус».
Открываю тихо дверь —
Дочка долбит фортепьяно,
Ну, а мой любимый зверь —
Он лежит, конечно, пьяный.
Снять ботиночки с него
Не тревожа постаралась,
От получки от его
Трешка мятая осталась.

На плите чаек стоит,
Дочка сладко засыпает,
За окном моим ГАИ
Громко частников ругает.

Глянешь в телик – дым и чад:
Поколенье молодое —
Все с гитарами, кричат,
Как перед большой бедою.
Убрала я со стола,
Своего пригрела Пашку…
Все же мало я дала
Тому гаду меж букашек.

Да, мой любимый, все долги
Мы заплатили непростой своей судьбе.
Мы жили судьбами других, —
Пора подумать о себе.

А наши годы все скользят,
Как птицы осени, летящие на юг.
Нас не оставили друзья,
Но как редеет этот круг!

Как наши дети подросли —
Вот верный счетчик нашим общим
временам.
Уйдут, как в море корабли,
И торопливый поцелуй оставят нам.

Да, наша молодость прошла,
Но, знаешь, есть одна идея у меня:
Давай забросим все дела
И съездим к морю на три дня.

И будет в нашей жизни миг,
Когда простой весенний луч
Порвет завесу низких туч,
Затеяв детскую игру,
И ветры, будто бы друзья,
Слетятся к нашему костру.

Как хочется прожить еще сто лет,
Ну пусть не сто – хотя бы половину,
И вдоволь наваляться на траве,
Любить и быть немножечко любимым.
И знать, что среди шумных площадей
И тысяч улиц, залитых огнями,
Есть Родина, есть несколько людей,
Которых называем мы друзьями.

Мы шумно расстаемся у машин,
У самолетов и кабриолетов,
Загнав пинками в самый край души
Предчувствия и всякие приметы.
Но тайна мироздания лежит
На телеграмме тяжело и чисто,
Что слово «смерть», равно как слово «жизнь»,
Не производит множественных чисел.

Лучшие ребята из ребят
Раньше всех уходят – это странно.
Что ж, не будем плакать непрестанно,
Мертвые нам это не простят.

Мы видали в жизни их не раз —
И святых, и грешных, и усталых, —
Будем же их помнить неустанно,
Как они бы помнили про нас!

Когда от потрясения и тьмы
Очнешься, чтоб утрату подытожить,
То кажется, что жизнь ты взял взаймы
У тех, кому немножечко ты должен.
Но лишь герой скрывается во мгле,
Должны герои новые явиться,
Иначе равновесье на земле
Не сможет никогда восстановиться.