Сола Монова - Стихи про мужиков

Знаешь, мне сегодня было грустно
Оттого, что нет любви на свете…
Говорят, искусственно искусство,
Я не знаю… слышишь, дует ветер…

Он срывает лист с печальных клёнов…
Ночью, чтоб никто не видел кражу.
Говорят, что даже нет влюблённых,
Говорят – и поцелуев… даже…

Вот придёт зима, чтоб мёрзли птицы —
На балконе стану сыпать крошки.
Невозможно, говорят, влюбиться —
Полюбить… тем боле невозможно.

Значит, всё бессмысленно и скучно…
Говорят… не знала… молодая…
Я засуну в рукавицы ручки
И испорчу хрупкий лёд следами…

А весною речка сменит русло,
В ней кораблики запустят дети.
Знаешь, мне сегодня… стало грустно
Оттого, что нет любви на свете.

Помнишь, мы встретились. Был
ноябрь.
Город послушно менял резину.
Ты мне сказал, что не любишь зиму,
В принципе, как и я.

Брал меня за руку, вёл в трактир
Вместо того, чтобы спать и бегать.
Ты мне сказал, что не будет снега,
Если мы захотим.

Пили вино. Целовались зло.
[Как перепуганные волчата].
Я незнакомым писала в чатах:
«Как же мне повезло!»

Дворники вымели все дворы,
Город стирал об асфальт резину,
Метеослужбы просили зиму!
Вежливо [до поры].

Дальше – неясно. Вино, постель,
Чёрные простыни – шёлк и хлопок.
Мир разорвался на сотни хлопьев,
И началась метель.

Столбик термометра взял «зеро»,
Села зарядка на телефоне.
Снег совершал на твоём балконе
Зимний переворот.

Пальцы ломило от нежности,
Столбик термометра падал в бездну.
Я повторяла: «Зима исчезнет,
Если мы захотим…».

Снег разлетался как серпантин,
Город стоял в сумасшедших пробках…
Я повторяла, но как-то робко:
«Если мы захотим…»

Город к утру поменялся весь.
Кто-то забыл поменять резину.
Ты мне писал, что не любишь зиму,
Редко по СМС.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь,
Было в трактире полно народу.
Ты не сумел обмануть природу…

В принципе, как и я.

Ты мне снишься… Правда, очень
редко…
[Лучше бы не снился никогда].
Я реву на шаткой табуретке,
Испугав несчастного кота.

Кот глядит, не понимая толком,
Что за странный утренний скандал.
Ты мне снишься редко и недолго —
Кот меня пока не разгадал.

Все коты умны, не потому ли
Избегают чувственной реки —
Мы с тобой в страстях не потонули,
Только подмочили башмаки.

Выплыли любовники-безумцы
И завязли в месиве судов,
Ну а мы додумались разуться,
Не оставив никаких следов.

Документы дела – в тайной нише,
Память относительно чиста…
Только каждый раз, когда ты снишься,
Море подозрений у кота.

С пристани спугну чаек,
В лавочке куплю специй.
Я в тебе души не чаю —
Я тебя кормлю сердцем.

Как тебе подать? С кровью?
Сладко ли тебе? Терпко?
Если заболит – скрою,
Всё оно теперь стерпит.

Осень охладит волны.
Выветрится пуд соли.
Будет ли любовь полной,
Если никакой боли?

Солнце садится в горки,
Тени длинней, но мягче,
Дети восточной сборки
С визгом гоняют мячик.

Тучки, хлебнув заката,
Просто висят беспечно
В виде слонов из ваты,
В виде смешных овечек.

Дедушка курит сонно
С важностью Аль-Капоне.
Платьица и кальсоны
Сушатся на балконе.

Ужин хозяйка солит,
Режет пирог на части…
Нет ни вины, ни боли,
Боже, какое счастье…

Вот и спокойствие, вот и уехал,
Некого больше искать.
На рукаве, отороченном мехом,
Чёрною змейкою – прядь.
Кружатся листья, кружатся дружно,
Их не поймать на лету.
А почему? Потому что не нужно —
Скоро их в кучи сметут.
Пламя забьётся, пламя остынет,
Выпадет первый снежок.
[Может быть, белый, может быть, синий,
Может, какой-то ещё…]
Станет прозрачно, станет искристо,
Будет конец ноября,
А на дорожках нетронуто-чистых
Буду со мной только я.

Я без желаний, я без запросов,
Я без забытых стихов.
Как ни старайся, лето – не осень,
Жажда иметь – не любовь.
Как ни препятствуй, мёртвые листья
Все долетят до земли.
Не возвращайся: сладко мне спится,
Если ты где-то вдали.

Мне кажется, что я схожу с ума:
Днём грежу сном, во сне его не вижу,
Иду, куда идти я не должна,
Чтоб только быть немножечко поближе.

И на ступеньках, среди разных лиц,
Его поцеловать печальным взглядом
И скрыть за занавесками ресниц
Воды солёной лёгкую прохладу.

Подснежники, что в парке расцвели,
Я б для него безжалостно срывала,
И облако, что нежится вдали,
Ему стелила вместо покрывала.

И самый первый изумрудный хмель
Из маленьких травинок придорожных
Как чёрный кофе приносила бы в постель:
Я – сумасшедшая, а значит, мне всё можно.

– Зябко этой ночью, мама-лошадь,
Расскажи о травах на лугу.
Синий колокольчик, он хороший?
Под ноги попался на бегу.

– Синий колокольчик музыкальный,
Он поёт высоким голоском.
Девушка с холодными руками
Днём переплела его с тоской…

– А тоска какой имеет норов?
Это повод или стремена?
Девушка седлала Вороного,
Но не возвратилась дотемна…

– А тоска – кувшинка на болоте,
Голубая ведьмина свеча.
Даже в гроб потом не заколотят
Тех, кто бродит в топях по ночам…

– Зябко, мама… Цокают подковы…
Вороной пришел без седока.
Слышу, как в трясине тростниковой
Плачет колокольчик из венка!
Поскачу… Согреюсь… Мама, зябко…

– Стой! Не отпускаю никуда!
Девушка – сама себе хозяйка,

А беда чужая – не беда!

У первой – красивая грудь, у
второй – ноги,
Стройные, ровненькие, с худыми
ляжками…
А я, как старенький телефон
Nokia,
Всегда заряжена…

Первая пьёт и с балкона пасёт в
бинокль,
Как ты покупаешь второй
мороженое.
А я, как старенький телефон
Nokia,
Давно заброшена…

У первой – истерика, слёзы.
Второй – одиноко.
Обе в депрессии сутки лежат на
диване.
А я, как старенький телефон
Nokia,

Неубиваема…

Жизнь дана, чтоб ею наслаждаться:
Свежим хлебом, раннею весной.
Месяц по ночам выходит в штатском,
Чтобы не спугнуть весёлых снов.

В нежных чувствах, в таинстве причастий,
В добрых людях, встреченных в пути,
Столько ненавязчивого счастья,
Что его нетяжело нести.

Кто-то говорит, что счастье кратко,
Души их ленивы, как и плоть,
У вулкана остывает кратер,
Но в груди по-прежнему тепло.

Это ли не главное богатство?
Это ли не Божья благодать?
Ни одной конторе адвокатской
Сломленных людей не оправдать.

Ты не слушай их рекомендаций —
Сломленные люди часто врут…
Жизнь дана, чтоб ею наслаждаться.
Это труд, но благородный труд!