Григорий Кружков - Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Анджернон Чарльз Суинберн (1837–1909)
Родился в Лондоне, в семье адмирала, окончил Оксфордский университет. Первую свою трагедию «Аталанта в Калидоне» опубликовал в 1865 году. Сблизился с Россетти и прерафаэлитами. Путешествовал по Италии и воспел ее борьбу за независимость (сборник «Песня об Италии» и др.). Лучшие стихи Суинберна собраны в трех выпусках его «Стихов и баллад» (1866; 1878; 1889), они отличаются ритмическим богатством, смелой чувственностью образов и своеобразным поэтическим «шаманизмом». Он также автор ряда стихотворных драм, среди которых – трилогия о Марии Стюарт: «Шателяр» (1866), «Ботуэлл» (1874) и «Мария Стюарт» (1881).
Алджернон Чарльз Суинберн. Фото 1860-х гг.
Расставание
Уйдем, печаль моя; она не слышит,
Какое горе в этих песнях дышит;
Уйдем, не стоит повторять впустую!
Пусть все, что с нами было, время спишет;
К чему слова? Ее, мою родную,
И ангельское пенье не всколышет,
Она не слышит.
Уйдем скорей; она не понимает,
Зачем угрюмый смерч валы вздымает,
Швыряясь в небеса песком и солью;
Поверь: скорее полюса растают,
Чем тронется она чужою болью;
Стерпи, печаль; пойми, что так бывает:
Она не понимает.
Уйдем; она слезинки не уронит.
Пускай любовь ненужная утонет
В бурлящих волнах, в ледяной пучине –
В ее душе ответа все равно нет;
Пойми же и жалуйся отныне:
Она спокойно прошлое схоронит –
Слезинки не уронит.
Уйдем отсюда прочь, она не любит:
Ей все равно, что с этим садом будет,
Который мы в мечтах своих растили, –
Мороз ли ветви юные погубит,
Пока они еще цвести не в силе,
Или отчаянье его порубит –
Она не любит.
Уйдем же навсегда; что ей за дело!
Ее тоскою нашей не задело;
Пусть все созвездья в золотом узоре
Над ней сольются, пусть, как лотос белый,
Луна трепещущая канет в море, –
Как лик любви, от горя помертвелый –
Что ей за дело!
Уйдем, печаль моя; она не видит,
В грудь гордую сочувствие не внидет.
Иль нет! споем в последний раз: быть может,
Ее наш стих смиренный не обидит
И не любовь – так память растревожит…
Нет, прочь отсюда! ничего не выйдет –
Она не видит.
Джордж Мередит (1828–1909)
Родился в Портсмуте в семье поставщика королевского флота. Заканчивал образование в моравской школе в Германии. Работал юристом в Лондоне, но вскоре разочаровался в юриспруденции и встал на шаткий путь профессионального литератора. В 1849 году Мередит женился на молодой вдове Эллис Николе, но брак оказался неудачным: в 1859 году Эллис с их общим сыном ушла от мужа к художнику Генри Уоллису В 1861 году он вторично женился и поселился в маленькой деревушке в Сассексе. Мередит известен, в первую очередь, как популярный романист: «Эгоист» (1879), «Диана на распутье» (1885) и др. Он также автор нескольких книг стихов. Вторая из них, «Современная любовь» (1862), представляет собой цикл из пятидесяти нерегулярных (шестнадцатистрочных) «сонетов».
Джордж Мередит. С гравюры Фредерика Холиера, 1886 г.
Из цикла «Современная любовь»«Он догадался, что она не спит…»
Он догадался, что она не спит,
Когда ее волос рукой коснулся, –
И странным звуком сумрак содрогнулся:
Еще немного, и она б навзрыд
Заплакала, – но тут же придушила
Рыданья, словно ядовитых змей,
И вся окаменела, будто в ней
Громада ночи сжалась и застыла.
Опившись опиумом тишины,
Уснула Память и во сне дышала
Болезненно, натужно и устало…
Они лежали так, погружены
В свою печаль и скорбь, как изваянья
Над общею надгробною плитой,
Укрыты равнодушной темнотой,
Разделены мечом непониманья.
«Но где исток разлада и измены?…»
Но где исток разлада и измены?
Кто мне докажет, что вина моя?
Ужели в одиночку должен я
Убитую любовь тащить со сцены?
Я спал, и я очнулся ото сна;
Влюбленные, не ошибитесь вы хоть! –
В любви законов нет, одна лишь прихоть.
Я верил в верность; вот моя вина.
В чащобах темной ревности блуждая,
Я заблудился между трех стволов;
Марионетка в балагане снов,
Я думал, что вселенной обладаю.
О, если б только пошлой суеты
Не видеть, – я бы шествовал с отвагой,
Качая шляпой и махая шпагой, –
Прекрасный, гордый принц ее мечты!
«Взгляни, как ветер мечет копья мглы…»
Взгляни, как ветер мечет копья мглы,
На спинах волн рисуя тень скелета:
Не сыщешь места лучшего, чем это,
Чтоб схоронить любовь, – там, где валы
С шипением облизывают дюны,
Где океан шумит, хриплоголос,
И плещут, разбиваясь об утес,
Седые, беспокойные буруны.
Нет средства лучше, чтоб убить любовь,
Чем поцелуи поздние, которым
Не обмануть рассудка жалким вздором!
Вернулся день; но не вернется вновь
То, что утрачено. Как ни печально,
Злодеев нет, и виноватых нет:
Страстями так закручен был сюжет;
Предательство живет в нас изначально.
«Итак, он обречен был изнутри…»
Итак, он обречен был изнутри –
Союз души с душою несовместной.
Два сокола в одной ловушке тесной
Должны метаться, как нетопыри.
Была пора: не ведая печали,
Безгрешные, они брели вдвоем
Среди цветов; но в спорах о былом
Сегодняшнюю радость растеряли.
Решая, кто был прав и кто неправ,
Не пощадили и того, что свято,
Но жалкого добились результата,
Сомненьями друг друга истерзав.
О скорбь! Не так ли море грозовое
Всю ночь лавиной бешеных коней
Штурмует берег, – чтобы меж камней
Оставить утром бедный сор прибоя?
Ковентри Патмор (1823–1896)
Ковентри Патмор родился в семье писателя, от которого унаследовал склонность к литературе. С 1846 года работал библиотекарем в Британском музее, посвящая свободное время поэзии. Был близок с Данте Габриэлем Россетти и прерафаэлитами, опубликовал свою поэму «Времена года» на страницах прерафаэлитского журнала «Начало» (The Germ). Самое известное произведение Патмора – поэма в четырех частях «Домашний ан-гел», в которой он воплотил идеальный образ викторианской женщины – жены, подруги и возлюбленной. Этот безупречный образ вызывал раздражение у новых поколений эман-сипированных женщин. Так, Виржиния Вульф писала, что задача каждой современной писательницы – «убить Домашнего Ангела». Собрание стихотворений Патмора вышло в 1886 году. Ему также принадлежат две книги критических эссе: «Принцип в искусстве» и «Religio poetae».
Ковентри Ихсмор. Джон Сингер Сарджент, 1896 г.
Игрушки
Сынишка мой, –
Он грустным взглядом в мать
И вовсе не шалун,
Но тут опять
В который раз нарушил мой запрет.
Его я шлепнул и отправил спать
На сон грядущий не поцеловав.
Я был суров, я был неправ;
Но я не мать,
А матери давно уж нет!
Немного погодя,
Встревожась, я поднялся убедиться,
Уснул он или нет.
Он спал –
И глубоко дышал во сне,
Но были влажны длинные ресницы.
Я влагу их губами осушил –
И сам не прослезился еле:
На столике, придвинутом к постели,
Малыш мой перед сном расположил
Все, что могло его утешить в горе:
Узорный камень,
Найденный у моря,
Шесть раковин,
Кусок стекла,
Обкатанный волной,
Коробку фишек,
Подснежник в склянке,
Пару шишек, –
Устроив так, чтобы рука могла
Ласкать сокровища свои…
– О Боже! –
Воскликнул я, –
Когда мы все заснем
И больше раздражать тебя не сможем,
Тогда припомни,
Что служило нам
Игрушками,
Какой бесценный хлам
Нас утешал на этом свете, –
И гнев на неразумных удержи,
И улыбнись,
И как отец скажи:
Я их прощу,
Они ведь только дети.
«Брат Хопкинс»
Я есмь – конечно, есть и ты!
Г. Державин. «Бог»В 1864 году, когда отмечался трехсотлетний юбилей Шекспира, двадцатилетний Хопкинс начал набрасывать сонет; до нас дошли лишь первые восемь строк:
Шекспир
В жилищах душ людских он приобрел
Свой прочный угол. Бог, что отодвинул
От смерти день Суда, – пока не минул
Урочный час и срок не подошел,
Таит от нас верховный произвол;
Кто из поэтов спасся или сгинул –
Неведомо; тот редкий жребий вынул,
Кто сразу получил свой ореол…
Обратим внимание на смелое сравнение, сходное с «концептами» Джона Донна: мировой порядок, установленный Богом – не судить душу человеческую сразу после ее смерти, – оказывается образцом для суда литературного: окончательное решение откладывается на неопределенное время.
