Гомер - Илиада

Если б к тому ж кто-нибудь согласился пойти и призвать к нам
Идоменея царя и Аякса, подобного богу,
Ибо не близко стоят их суда, далеко от нас будет.
Но Менелая царя, как бы ни был он мил и почтенен,
Буду за то порицать — и не скрою, хоть гневаться можешь —

Что он покоится сном, а тебе предоставил трудиться.
Должен бы сам он теперь потрудиться и войска старейшин
Всех умолять: приближается не выносимое горе".
И, отвечая ему, царь мужей Агамемнон промолвил:
"Сам бы его пожурить я в другое просил тебя время,

Ибо нередко он медлит и мало желает трудиться.
Он уступает не лени или неспособности мыслить,
Но на меня все взирает и ждет моего понуканья.
Ныне же раньше меня он проснулся и первый явился.
Сам я его отослал пригласить всех, кого ты исчислил.

Но поспешим. Остальных мы найдем среди стражи
Подле ворот, ибо там я назначил им вместе собраться".
И, отвечая, сказал ему Нестор, наездник Геренский:
"Ежели так, то никто из ахеян его не осудит,
Слову ослушным не будет, какое ни даст приказанье".

Так ему старец промолвил и, грудь облачивши хитоном,
Пару сандалий красивых к блестящим ногам подвязал он,
Плащ на плече застегнул он пурпурного цвета, широкий,
Сшитый из ткани двойной, с густо вьющейся шерстью наружу.
Древко огромное взял с наконечником острым из меди

И устремился поспешно к судам аргивян меднобронных.
Прежде всего Одиссея, по мудрости равногоЗевсу,
Нестор, наездник Геренский, от сна разбудить попытался,
Зычно крича. И донесся тот окрик до сердца героя.
Вышел из ставки он тотчас и слово такое сказал им:

"Ночью священной зачем вдоль судов по широкому стану
Бродите ныне одни? Неотложное ль дело случилось?
И, отвечая, сказал ему Нестор, наездник Геренский:
"Зевса питомец, Лаерта дитя, Одиссей многоумный,
Ты не сердись, ибо горе большое настигло ахейцев.

С нами ступай, мы разбудим и всех стальных, с кем прилично
Вместе обдумать совет, бежать ли теперь иль сражаться?"
Так он сказал. Одиссей многоумный вернулся в палатку,
Щит испещренный накинул на плечи и вышел к обоим.
К сыну Тидея пошли и застали они Диомеда

Вместе с оружьем вне ставки. Кругом почивала дружина;
Каждый под голову щит положил свой: их копья прямые
Воткнуты нижним концом были в землю, а сверху далеко
Медь пламенела, как молнии Зевса отца. Между ними
Спал и герой, подослав недубленую шкуру воловью,

А в головах у него расстилался ковер многоцветный.
Ставши вблизи, разбудил его Нестор, наездник Геренский,
Сильно толкнувши ногой, и корить пробужденного начал:
"Встань, сын Тидея! Ужели всю ночь будешь спать непробудно?
Разве не слышишь, как близко от флота по скату долины

Дети троянцев сидят? Разделяет нас мало пространства".
Так он сказал, и от сна сын Тидея мгновенно очнулся.
К Нестору речь обращая, он слово крылатое молвил:
"Неутомим ты, о, старец, и не покидаешь работы.
Разве моложе тебя никого нет средь войска ахеян,

Кто бы теперь согласился от сна разбудить полководцев,
Всех обходя по порядку? Но ты не сговорчив, о, старец!"
И, отвечая, сказал ему Нестор, наездник Геренский:
"Точно, мой милый, все это ты высказал с правдой согласно.
Есть у меня беспорочные дети, есть много дружины.

Мог бы из них кто-нибудь обойти и созвать полководцев.
Но удручает теперь аргивян величайшее горе.
Ныне ахеяне все, на меча острие распростерты,
Либо печальный конец, либо жизнь предстоит и спасенье.
Но поспеши, Филеида и быстрого в битве Аякса

Сам разбуди, коль жалеешь меня: ты к тому же и младший!"
Молвил. Тот бросил до пят доходившую шкуру
Страшного силой, огромного льва и мечом ополчился.
В путь он немедля пошел и привел, разбудивши, героев.
Вскоре собрались они и, когда очутились меж стражей,

Ни одного из вождей не нашли от усталости спящим.
Бодрствуя, в ярких доспехах войны, полководцы сидели.
Точно как псы беспокойно овец охраняют в загоне,
Если заслышат рычанье бесстрашного дикого зверя,
В чащи лесные сходящего с гор; шум смятенья великий

Люди подъемлют и псы, — в них желание сна погибает:
Также от век полководцев, в ту грустную ночь стороживших,
Сладостный сон отлетел, ибо часто они обращались
В сторону поля, не слышно ль оттуда идущих троянцев.
Радость почуял старик, увидав их, и громко одобрил.

К ним обращаясь тогда, он промолвил крылатое слово:
"Так вы и впредь сторожите, о, милые дети. Дремоте
Пусть не поддастся никто, да врагов не обрадуем наших".
Так говоря, он чрез ров перепрыгнул. За ним поспешили
Следом цари аргивян, приглашенные им для совета.

Был Мерион среди них, также Нестора сын благородный,
Ибо цари их просили участвовать в общем совете.
И, через вырытый ров перепрыгнув, они поместились
В месте просторном, где чистой земля оставалась от трупов.
В месте, откуда назад обратился стремительный Гектор,

Много ахейцев убив, когда ночь всю окрестность покрыла.
Там разместились они и беседовать стали друг с другом.
Первый со словом тогда обратился к ним Нестор Геренский:
"Други! Ужель никого между нами отважное сердце
Не побуждает к бесстрашным троянцам отправиться в лагерь?

Мог бы кого из врагов он забрать на окраинах стана,
Мог бы молву как-нибудь он услышать о том средь троянцев,
Что порешили они в своем сердце? Упорно ль желают
Здесь оставаться вблизи от судов, иль намерены скоро
В город обратно уйти, покоривши ахейское войско?

Все это выведать мог бы, потом невредимый обратно
К нам бы пришел. Велика в поднебесной была б его слава
Между людьми, и почетный ему бы достался подарок.
Сколько ни есть воевод, что судами начальствуют властно,
Каждый отдельно овцу ему черную в дар предназначит,

Матку с ягненком сосущим, — награду, которой нет равной.
Будет присутствовать он на пирах и собраньях".
Так он промолвил, и все неподвижно хранили молчанье.
И, наконец, Диомед отозвался, средь боя отважный:
"Нестор, меня побуждает и сердце и дух мой бесстрашный

В лагерь враждебных мужей, пребывающих близко троянцев,
Тайно проникнуть. Но если б другой мне сопутствовал воин,
Крепче была бы надежда, и тверже решимость обоих.
Двое коль вместе идут, кто-нибудь всегда раньше заметит,
Как им полезнее быть, но один, даже если б заметил,

Все ж неподвижнее духом, — его измышленья слабее".
Так он сказал, — и сопутствовать много вождей пожелало:
Вызвались оба Аякса, служители бога Арея,
Вызвался вождь Мерион, также Нестора сын благородный,
Вызвался царь Менелай, сын Атрея, копьем знаменитый,

Да Одиссей терпеливый идти пожелал и проникнуть
В лагерь врагов, ибо сердце в груди его вечно дерзало.
Слово тогда между ними сказал царь мужей Агамемнон:
"О, Диомед, сын Тидея, душе моей много любезный!
Выбери сам ты кого пожелаешь, в товарищи мужа,

Из предстоящих сильнейшего, — вызвалось много героев!
Только из чувства стыда как бы ты не забыл о храбрейшем,
Как бы не выбрал кого послабее, стыду ли поддавшись,
Или взирая на знатность рожденья и первенство власти".
Так он сказал, опасаясь в душе за царя Менелая.