Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий

Встрял второй: «По́лно вам, загалдели!

Я – способен все видеть не так,

Как оно существует на деле!»

«Эх, нашел чем хвалиться, простак, —

Недостатком всего поколенья!..

И к тому же все видеть не так —

Доказательство слабого зренья!»

Третий был непреклонен и груб,

Рвал лицо на себе, лез из платья:

«Я – единственный подлинно глуп, —

Ни про что не имею понятья».

Долго спорили – дни, месяца, —

Но у всех аргументы убоги…

И пошли три великих глупца

Глупым шагом по глупой дороге.

Вот и берег – дороге конец.

Откатив на обочину бочку,

В ней сидел величайший мудрец, —

Мудрецам хорошо в одиночку.

Молвил он подступившим к нему:

Дескать, знаю – зачем, кто такие, —

Одного только я не пойму —

Для чего это вам, дорогие!

Или, может, вам нечего есть,

Или – мало друг дружку побили?

Не кажитесь глупее, чем есть, —

Оставайтесь такими, как были.

Сто́ит только не спорить о том,

Кто главней, – уживетесь отлично, —

Покуражьтесь еще, а потом —

Так и быть – приходите вторично!..

Он залез в свою бочку с торца —

Жутко умный, седой и лохматый…

И ушли три великих глупца —

Глупый, глупенький и глуповатый.

Удаляясь, ворчали в сердцах:

«Стар мудрец – никакого сомненья!

Мир стоит на великих глупцах, —

Зря не выказал старый почтенья!»

Потревожат вторично его —

Темной ночью попросят: «Вылазьте!»

Все бы это еще ничего,

Но глупцы – состояли при власти…

И у сказки бывает конец:

Больше нет на обочине бочки —

В «одиночку» отправлен мудрец.

Хорошо ли ему в «одиночке»?

1977

Булату Окуджаве

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,

Принарядившись для сирых, блаженных, калек, —

Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:

Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,

Слюни пустила и разулыбалась во сне, —

Грубая Ложь на себя одеяло стянула,

В Правду впилась – и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:

Баба как баба, и что ее ради радеть?! —

Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, —

Если, конечно, и ту, и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты

И прихватила одежды, примерив на глаз;

Деньги взяла, и часы, и еще документы, —

Сплюнула, грязно ругнулась – и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу —

И подивилась, себя оглядев делово:

Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,

Вымазал чистую Правду, а так – ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:

«Ложь это все, и на Лжи одеянье мое…»

Двое блаженных калек протокол составляли

И обзывали дурными словами ее.

Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,

Мазали глиной, спустили дворового пса…

«Духу чтоб не было, – на километр сто первый

Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»

Тот протокол заключался обидной тирадой

(Кстати, навесили Правде чужие дела):

Дескать, какая-то мразь называется Правдой,

Ну а сама – пропилась, проспалась догола.

Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,

Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, —

Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —

И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет, —

Правда, в речах его правды – на ломаный грош:

«Чистая Правда со временем восторжествует!..»

Если проделает то же, что явная Ложь!

Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,

Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.

Могут раздеть, – это чистая правда, ребята, —

Глядь – а штаны твои носит коварная Ложь.

Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь.

Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь.

1977

Дорогая передача!

Во субботу, чуть не плача,

Вся Канатчикова дача

К телевизору рвалась, —

Вместо чтоб поесть, помыться,

Уколоться и забыться,

Вся безумная больница

У экрана собралась.

Говорил, ломая руки,

Краснобай и баламут

Про бессилие науки

Перед тайною Бермуд, —

Все мозги разбил на части,

Все извилины заплел —

И канатчиковы власти

Колют нам второй укол.

Уважаемый редактор!

Может, лучше – про реактор?

Про любимый лунный трактор?!

Ведь нельзя же! – год подряд:

То тарелками пугают —

Дескать, подлые, летают;

То у вас собаки лают,

То руины – говорят!

Мы кой в чем поднаторели:

Мы тарелки бьем весь год —

Мы на них собаку съели, —

Если повар нам не врет.

А медикаментов груды —

В унитаз, кто не дурак.

Это жизнь! И вдруг – Бермуды!

Вот те раз! Нельзя же так!

Мы не сделали скандала —

Нам вождя недоставало:

Настоящих буйных мало —

Вот и нету вожаков.

Но на происки и бредни

Сети есть у нас и бредни —

Не испортят нам обедни

Злые происки врагов!

Это их худые черти

Бермутят воду во пруду,

Это все придумал Черчилль

В восемнадцатом году!

Мы про взрывы, про пожары

Сочиняли ноту ТАСС…

Тут примчались санитары —

Зафиксировали нас.

Тех, кто был особо боек,

Прикрутили к спинкам коек —

Бился в пене параноик

Как ведьмак на шабаше́:

«Развяжите полотенцы,

Иноверы, изуверцы!

Нам бермуторно на сердце

И бермутно на душе!»

Сорок душ посменно воют —

Раскалились добела, —

Во как сильно беспокоют

Треугольные дела!

Все почти с ума свихнулись —

Даже кто безумен был, —

И тогда главврач Маргулис

Телевизор запретил.

Вон он, змей, в окне маячит —

За спиною штепсель прячет, —

Подал знак кому-то – значит,

Фельдшер вырвет провода.

Нам осталось уколоться —

И упасть на дно колодца,

И пропасть на дне колодца,

Как в Бермудах, навсегда.

Ну а завтра спросят дети,

Навещая нас с утра:

«Папы, что сказали эти

Кандидаты в доктора?»

Мы откроем нашим чадам

Правду – им не все равно:

«Удивительное рядом —

Но оно запрещено!»

Вон дантист-надомник Рудик —

У него приемник «Грундиг», —

Похожие книги на "Владимир Высоцкий", Владимир Высоцкий читать полностью, без сокращений.

Вас. Лебедев-Кумач - Балтийцы

Владимир Шигин - Герои Балтики

Александр Чернышев -

А. Подчасовой - Враги народа

ИОСИФ ЛИКСТАНОВ - ПРИКЛЮЧЕНИЯ