Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Не могу я быть в юрте,
Не могу уж, не могу.
Захлебнулся я в мечте,
Эти мысли, те, и те,
Вечно мысли стерегу.
Быть в измысленной черте
Не могу уж, не могу.

Не могу в юрте я быть,
Зрячий филин – и слепой.
Самого себя любить,
Душу в малости дробить,
Чтоб себя же обступить
Все собой, самим собой.

В Белый Мир пойду теперь,
Белый Ад хочу избыть,
Распахну я настежь дверь,
Быть с собою – то не быть.

Белый Мир, вступаю в бой,
С Белым Дьяволом, с тобой.
Белой Смерти я вкусил,
Столько, столько, что не счесть.
И вкушу еще, до тла.
Вот, ты есть и ты не есть,
Ты скорее лишь была.

Не считая капель сил,
И глядя на ток светил,
Я узор мечты плету,
Я бросаю свой уют,
Зажигаю я юрту,
Языки Огня поют.
Белый Мир, в последний бой
Выхожу теперь – с тобой,
Ты не сможешь победить,
И в тебе найду я нить
В сказку Жизни Голубой.

А воистину ли там,
Где обрублен лед водой,
А воистину ли там
Праздник жизни золотой?

Не приснилось ли мечте,
Что когда-то был я там?
Не приснилось ли мечте,
Рай и Ева и Адам?

Это вымыслы мои,
Чтобы спрятать круглый путь?
Это вымыслы мои,
Чтоб в снегах не потонуть?

Это хитрость пред собой,
Не скружиться на кругу?
Это хитрость пред собой,
Жить хоть как-нибудь в снегу?

А коль я наоборот,
Или тот же вечный круг?
А коль я наоборот,
Или вечно я сам дpyr?

А коль я на перебег,
Не достигну ль я себя?
А коль я на перебег,
Или тот же вечный снег?

А коль я направо – так –?
Что-то спуталось во мне.
А коль я налево – так –?
Все тропинки я смешал.

Снова впрямь на перебег,
Там, быть может, новый путь?
Снова впрямь на перебег,
Есть тут лед, не только снег.

Ну, а если я пойду
Без оглядки вдаль по льду?
Ну, а если все вперед,
Может, что-нибудь найду?

Вплоть до синей до воды
Если я пройду все льды?
Ой, как скользко! Гладкий лед!
Нет ни смерти, ни беды

Вплоть до влаги я дойду,
К синей влаге припаду
Что там? Лишь не снег, не лед!
Что-нибудь, но там найду!

Вызвездило. Месяц в дымке скрыт.
Спрятал он во мгле свои рога.
Сумрачно. Но бледный снег горит.
Внутренним огнем горят снега.

В призрачности белой я слежу,
Сколько их, тех звездных паутин.
Как бы сплесть из них мне мережу?
В Вечном я. Один, один, один.

Я из белой страны.
– Кто сказал? Кто сказал? –
Я из белой страны.
На иную межу.
Я из белой страны
Ухожу.

Морской леопард – он не тронул меня,
Полярный медведь – он не тронул меня,
Лежали моржи и глядели,
И словно сосульки застывшей метели
Белели у них клыки.
Тюлени толпами – прощайте навек,
Прощайте пингвины, отродье калек,
Уходит, уходит от вас человек,
Уходит.

Вверху огоньки, и внизу огоньки,
Вверху звездомлечность Великой Реки
Узорные волны проводит.
И всполохи встали в цветистом бреду,
Сгорают.
А тут, на звенящем и призрачном льду,
Ответные звезды играют.
Свершилось. Звезду увидала звезда.
На льды голубая заходит вода.
Иду!

Любя полдневное светило,
Умножь свой день в полночный час,
Златое устреми кормило
Меж миллионов звездных глаз.
  Овейся пылью метеоров,
  Забудь заботы позади,
  И между многозвездных хоров
  Свой путь намеченный веди.
Вкруг солнц, по эллипсам продольным
И по законченным кругам,
Своим взнесеньем, летом вольным,
Являя многогроздный храм, –
  Сверкают помыслы Пространства,
  Самовопрос, самоответ,
  Самосвеченье постоянства,
  Толпы серебряных планет.
Созвездно-взвешенные мысли,
Глядят в колодец темноты,
На равновесном коромысле
Златые ведра льют мечты.
  Переплеснуло изобилье,
  Алмазы-грезы чертят путь,
  Раскрой звездящиеся крылья,
  Вбирай ночную свежесть в грудь.
Осеребрив свои полеты,
Упейся влагой золотой,
Тебя не спросят в безднах: «Кто ты?»
На праздник звезд лети звездой.

Тешься. Я игра игромая.
Нить в станке рукой ведомая.
Вверься. Я игра играния.
В рдяных жерлах миг сгорания.
Серый камень взнес в хоромы я.
Желтый тес скрепляю в здание.
  Тес – пахучий,
  Тот – гремучий,
  Тес – из леса,
  Тот – из гор.
  Что нам холод!
  Жив наш молот.
  Где завеса?
  Жив топор.
  Камень – пламень
  Онемевший.
  Древо – сева
  Ход зардевший.
  В жизни – двое,
  В смерти – два.
  Дно – живое,
  Синева.
  Дно у чаши
  Небосвод.
  Жизнинаши
  Хоровод.
  Дно у чаши
  Опрокинь.
  Что есть краше
  Сна пустынь?
  В дно у чаши
  Загляни.
  Мыслинаши
  Там – огни.
  Дно у чаши
  Звезд ос вод.
  Жизни наши
  Хоровод.
Вот топор лежит у лестницы.
В Небе ласточки нам вестницы.
Он лежит спокойно с молотом.
Оживил лазурь я золотом.
Я загадка. Различай меня.
Я лампадка. Засвечай меня.
  Я – тяжелый.
  Я – как пчелы.
  Я – движенье
  Острия.
  Что есть краше?
  Небо – наше.
  Наше – пенье
  Бытия.

Качается, качается
Бубенчик золотой.
Душа моя встречается
С давнишнею мечтой.

Как будто изначальная
Означилась струя.
Прозрачная, хрустальная,
Поет мечта моя.

Бубенчики весенние
На сказочном лугу.
Душа моя все пленнее,
Быть вольным не могу.

В неволе я сияющей,
Бубенчики поют.
Я тающий, мечтающий,
В душе один уют.

Она в немом цветении
В играющем огне,
И кто-то в отдалении
Родной спешит ко мне.

Мерцающие венчики
Мне льют медвяный яд.
И слышу я, бубенчики
За лесом там звенят.

Вам первое место, купальницы,
 В моем первозданном саду.
Вы зорь золотых усыпальницы.
 Зовете. Глядите. Иду.

Вы малые солнца болотные,
 Вы свечи на свежем лугу.
Кадила вы нежно-дремотные.
 От детства ваш лик берегу.

Чуть глянете, вы уже маните,
 Чуть вспыхнете, вами горишь.
Весну возвещать не устанете,
 Зажжете осеннюю тишь.

Вы дышете, сон свой колышете,
 Зарю возвращая заре.
И исповедь нежную слышите,
 Что сладко любить в Сентябре.