Юрий Зобнин - Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы
История со Смольным институтом была последней попыткой активного участия отца в судьбе средней дочери. Со второй половины 1902 года начинаются события, окончательно отдалившие его – за неимением времени – и от Ахматовой, и от других детей, и от всего царскосельского дома. Служебная карьера в Государственном контроле, описав прихотливую кривую, вроде бы возвращалась к своему юношескому началу – отставному черноморскому каврангу, наконец, вышло место помощника генерал-контролёра Департамента военной и морской отчётности. Однако, принимая эту новую должность, Андрей Антонович и помыслить не мог, насколько неожиданной и странной окажется развязка его давних увлечений российским судоходством и через какие потрясения и испытания суждено ему будет пройти в самом скором времени среди потрясений и испытаний, которые судьба готовила всей стране.
Российское Морское ведомство в начале ХХ века возглавлял брат Александра III великий князь Алексей Александрович (1850–1908), сменивший в далёком уже 1881 году опального генерал-адмирала Константина Николаевича. Алексей Александрович был четвёртым сыном Александра II и императрицы Марии Александровны. Совершив свою первую морскую кампанию в 10 лет, он был храбрым моряком и великолепным флотским офицером. Все помнили, как в 1868 году восемнадцатилетний вахтенный начальник фрегата «Александр Невский» в шторм и крушение у скал Скагена в Северном море руководил эвакуацией нижних чинов и покинул тонущий корабль только убедившись, что все матросы переправились на берег; как в 1871-м лейтенантом на эскадренном флагмане «Светлана» великий князь хладнокровно отдавал приказы во время китайского тайфуна, когда размахи фрегата достигали 40 градусов и были готовы рухнуть мачты. Однако в руководящем кресле этот прожжённый морской волк, закалённый воин и душа кают-компании выглядел странно, ибо от работы умственной, кабинетной и бумажной он был отвращён, кажется, самой природой. Назначая брата на эту должность, Александр III, едва вступив на престол, руководствовался интересами развернувшейся в 1881 году политической борьбы и видел в новом генерал-адмирале прежде всего преданного сторонника, готового к безоговорочной и безоглядной братской поддержке в самых трудных положениях, подобных памятному китайскому тайфуну.
Став, в свою очередь, генерал-адмиралом, Алексей Александрович мало напоминал выдающегося (хотя и грешного) предшественника. В вопросах военно-морского строительства он разбирался слабо, а о новейших технологиях и подавно имел представление более чем смутное. Но строительство нового флота было запущено до него и шло помимо него, по мощной инерции. Своевольно же вмешиваться в происходящее великий князь, ко всеобщему удовольствию, не был охотником и предоставлял полную свободу действий специалистам – И. А. Шестакову, Н. М. Чихачеву, П. П. Тыртову. Правда, сам генерал-адмирал при этом оставался идеальной фигурой для всевозможных манипуляций и интриг, однако к такому положению вещей российские моряки привыкли. К тому же великого князя ценили за добрый нрав и необычайно представительную наружность.
Удивительно обаятельный, с открытым прекрасным лицом, сложенный, как Геркулес, Алексей Александрович вызывал безудержный восторг у представительниц слабого пола и был любимцем фотографов и художников-портретистов. Что же касается его непосредственной руководящей работы, то она сводилась к проведению нечастых, но многолюдных совещаний на дому, во время которых генерал-адмирал обычно предавался воспоминаниям о годах боевой молодости.
– И только тогда, друзья мои, узнал этот суровый командир очертания скал Скагена!.. – гремел он и ударял кулаком по столу, причём соседи за миг до того предусмотрительно отодвигались. Большинство из присутствовавших уже знали все его истории наизусть, но на «совещания» всё равно ходили охотно: неукоснительно следуя традициям флотского хлебосольства, Алексей Александрович всегда устраивал для приглашённых роскошное застолье.
Наследуя отцовский престол в 1894 году, Николай II не тронул декоративного генерал-адмирала, к которому по-родственному благоволил. Между тем перевооружение военно-морских сил Империи завершалось, и наступал период принятия стратегических решений, связанных прежде всего с Дальним Востоком. Ещё в 1896 году по просьбе Николая II обстоятельную аналитическую докладную записку «Соображения об усилении Тихоокеанского флота» составил великий князь Александр Михайлович (по-семейному Сандро). Великий князь Александр Михайлович (1866–1933) был сыном младшего из братьев Александра II, великого князя Михаила Николаевича. Таким образом, несмотря на то что Александр Михайлович был (неполным) царским ровесником, он приходился ему двоюродным дядей, а генерал-адмиралу Алексею Александровичу, соответственно, двоюродным братом. Александр Михайлович был другом детства и юности Николая II, поверенным его романа с Алисой Гессенской (будущей императрицей Александрой Фёдоровной), а, женившись сам вопреки романовским брачным традициям на кузине, великой княжне Ксении Александровне, стал ещё и шурином молодого императора. Не занимая по молодости лет никаких государственных постов, именно Сандро являлся главным домашним собеседником и консультантом нового царя, сразу же поставленного перед необходимостью принимать стратегические решения по тихоокеанским вопросам, не имеющие никаких аналогов во всей предшествующей истории Империи. Александр Михайлович имел основательную военно-морскую подготовку: он окончил Морское училище, в 1885 году был произведён в мичманы. С этого момента и до 1905 года его судьба так или иначе оказалась связана с российским флотом. Однако, в отличие от двоюродного брата, юный Сандро, будучи действующим флотским офицером, был склонен к интенсивной научной работе, глубоко изучил историю и теорию морского дела в России и за рубежом, составив и издав 12 подробных справочников о военных флотах иностранных государств. Эта «Морская справочная книга» выпускалась им периодически с 1892 года с промежутками от года до двух лет. Помимо того, он обладал широкими познаниями в военной промышленности, был талантливым инженером и экономистом. Читать сейчас его «Соображения об усилении Тихоокеанского флота» (тогда же в 1896 году опубликованные и разосланные всем заинтересованным лицам) и странно, и жутко. Сандро ставил вопрос о Тихом Океане с грубой прямотой, достойной великого Никколо Маккиавелли: либо Россия одновременно с началом движения на юго-восток начинает активно и цинично готовиться к большой, жестокой, кровавой и несправедливой наступательной войне за приморскую добычу, либо она должна вовсе оставить в покое китайцев и японцев и мирно наблюдать со стороны, как их будут потрошить такие испытанные асы колониальной экспансии, как англичане и французы. В политические договорённости и экономические соглашения на фоне сумасшедших прибылей Александр Михайлович не верил. Уверенно прогнозируя неизбежную эскалацию конфликта России и Японии в Приморье, автор записки не только точно предсказывает на восемь лет (!) общее течение событий, но и делает заключение о высокой вероятности внезапной японской агрессии в… январе 1904 года! В качестве превентивных мер Александр Михайлович предлагал начать немедленную переброску кораблей Балтийского флота в Тихий Океан, причём небольшими отрядами, по разным маршрутам, с последующей дислокацией как во Владивостоке, так и на незамерзающих базах в самом Приморье, поиском которых нужно также немедленно озаботиться. Что же касается новых кораблей, то их рекомендовалось строить или покупать в небольшом количестве, однако высокого качества и, опять-таки, по возможности на Тихоокеанском побережье.
Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты! Имея такого конфидента, Николай II располагал неплохими шансами на успех в восточноазиатской политике и без особой оглядки на дядю генерал-адмирала. Однако по характеристике того же Александра Михайловича, его царственный друг и родственник «никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства…» Алексей Александрович, прочитав «Соображения…», вообразил, что за его спиной зреет некий заговор, горько обиделся, и… незваный пророк удалился в добровольное изгнание по родственному требованию шефа Адмиралтейства[172]. Вновь Александр Михайлович был призван лишь в 1900 году, когда в ходе реализации корейских концессий создавалось «Русское лесопромышленное товарищество». Встав во главе предприятия, Сандро скоро убедился, что события в Приморье развиваются по худшему из всех возможных сценариев. Российские участники лесных концессий, ошалевшие от непривычных колониальных выгод, вели себя так, как будто корейская территория уже аннексирована Россией, японский флот потоплен, а смирившиеся с утратой влияния в регионе англичане зализывают раны на далёких островах туманного Альбиона. Между тем, в отличие от торгово-промышленного, военное присутствие России в Приморье явно не могло обеспечить не только ведение глобальных мировых битв за колонии на тихоокеанском просторе, но и обычного боевого контроля на всех уже заглоченных Империей территориях. Было очевидно, что долго так продолжаться не может.
