Александр Кушнер - Избранное
Прижимаясь к парапету,
Я куда-то так бегу,
Что меня почти что нету
На пустынном берегу.
Дома скажут: "Очень мило!
Почему-то три руки..."
Я отвечу: "Так и было!
Это, право, пустяки".
1966
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
ДВА МАЛЬЧИКА
А. Битову
Два мальчика, два тихих обормотика,
ни свитера,
ни плащика,
ни зонтика,
под дождичком
на досточке
качаются,
а песенки у них уже кончаются.
Что завтра? Понедельник или пятница?
Им кажется, что долго детство тянется.
Поднимется один,
другой опустится.
К плечу прибилась бабочка-
капустница.
Качаются весь день с утра и до ночи.
Ни горя,
ни любви,
ни мелкой сволочи.
Все в будущем,
за морем одуванчиков.
Мне кажется, что я - один из мальчиков.
1962
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Бледнеют закаты,
пустеют сады
от невской прохлады,
от яркой воды.
Как будто бы где-то
оставили дверь
открытой - и это
сказалось теперь.
И чувствуем сами:
не только у ног,
но и между нами
прошел холодок.
Как грустно! Как поздно!
Ты машешь рукой.
И город - как создан
для дружбы такой.
Он холод вдыхает
на зимний манер
и сам выбирает
короткий размер.
И слово "холодный",
снежиночка, пух,
звучит как "свободный"
и радует слух.
Александр Кушнер. Избранное.
Санкт-Петербург,
"Художественная Литература", 1997.
РИСУНОК
Ни царств, ушедших в сумрак,
Ни одного царя,-
Ассирия!- рисунок
Один запомнил я.
Там злые ассирийцы
При копьях и щитах
Плывут вдоль всей страницы
На бычьих пузырях.
Так чудно плыть без лодки!
И брызги не видны,
И плоские бородки
Касаются волны.
Так весело со всеми
Качаться на волне.
"Эй, воин в остром шлеме,
Не страшно на войне?
Эй, воин в остром шлеме,
Останешься на дне!"
Но воин в остром шлеме
Не отвечает мне.
Совсем о них забуду,
Бог весть в каком году
Я в хламе рыться буду -
Учебник тот найду
В картонном переплете.
И плеск услышу в нем.
"Вы всё еще плывете?"-
"Мы всё еще плывем!"
1962
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
В тот год я жил дурными новостями,
Бедой своей, и болью, и виною.
Сухими, воспаленными глазами
Смотрел на мир, мерцавший предо мною.
И мальчик не заслуживал вниманья,
И дачный пес, позевывавший нервно.
Трагическое миросозерцанье
Тем плохо, что оно высокомерно.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Чего действительно хотелось,
Так это города во мгле,
Чтоб в небе облако вертелось
И тень кружилась по земле.
Чтоб смутно в воздухе неясном
Сад за решеткой зеленел
И лишь на здании прекрасном
Шпиль невысокий пламенел.
Чего действительно хотелось,
Так это зелени густой,
Чего действительно хотелось,
Так это площади пустой.
Горел огонь в окне высоком,
И было грустно оттого,
Что этот город был под боком
И лишь не верилось в него.
Ни в это призрачное небо,
Ни в эти тени на домах,
Ни в самого себя, нелепо
Домой идущего впотьмах.
И в силу многих обстоятельств
Любви, схватившейся с тоской,
Хотелось больших доказательств,
Чем те, что были под рукой.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.
Какая жизнь - сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье - ждать письма
По месяцам - и не дождаться.
Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Ну прощай, прощай до завтра,
Послезавтра, до зимы.
Ну прощай, прощай до марта.
Зиму порознь встретим мы.
Порознь встретим и проводим.
Ну прощай до лучших дней.
До весны. Глаза отводим.
До весны. Еще поздней.
Ну прощай, прощай до лета.
Что ж перчатку теребить?
Ну прощай до как-то, где-то,
До когда-то, может быть.
Что ж тянуть, стоять в передней,
Да и можно ль быть точней?
До черты прощай последней,
До смертельной. И за ней.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
БЕЛЫЕ НОЧИ
Пошли на убыль эти ночи,
Еще похожие на дни.
Еще кромешный полог, скорчась,
Приподнимают нам они,
Чтоб различали мы в испуге,
Клонясь к подушке меловой,
Лицо любви, как в смертной муке
Лицо с закушенной губой.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Человек привыкает
Ко всему, ко всему.
Что ни год получает
По письму, по письму
Это в белом конверте
Ему пишет зима.
Обещанье бессмертья -
Содержанье письма.
Как красив ее почерк!-
Не сказать никому.
Он читает листочек
И не верит ему.
Зимним холодом дышит
У реки, у пруда.
И в ответ ей не пишет
Никогда, никогда.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
* * *
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи в невинный
Век, в котором горя нет.
Ты себя в счастливцы прочишь,
А при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
Флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
А не в трюме, в полутьме?
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время - это испытанье.
Не завидуй никому.
Крепко тесное объятье.
Время - кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас - его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.
1978
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
СЛОЖИВ КРЫЛЬЯ
Крылья бабочка сложит,
И с древесной корой совпадет ее цвет.
Кто найти ее сможет?
Бабочки нет.
Ах, ах, ах, горе нам, горе!
Совпадут всеми точками крылья: ни щелки, ни шва.
Словно в греческом хоре
