Владимир Высоцкий - Песни. Стихотворения

Прохода нет от этих начитанных болванов:
Куда ни плюнь – доценту на шляпу попадешь, —
Позвать бы пару опытных шаманов —
                   ветеранов
И напустить на умников падеж!

Что за дела – не в моде благородство?
И вместо нас – нормальных, от сохи —
Теперь нахально рвутся в руководство
Те, кто умеют сочинять стихи.

На нашу власть – то плачу я, то ржу:
Что может дать она? – по но́су даст вам!
Доверьте мне – я поруковожу
Запутавшимся нашим государством!

Кошмарный сон я видел: что без научных знаний
Не соблазнишь красоток – ни девочек, ни дам!
Но я и пару ломаных юаней,
                   будь я проклят,
За эти иксы-игреки не дам!

Недавно мы с одним до ветра вышли
И чуть потолковали у стены —
Так у него был полон рот кровищи,
И интегралов – полные штаны.

С такими далеко ли до беды —
Ведь из-за них мы с вами чахнем в смоге!
Отдайте мне ослабшие бразды —
Я натяну, не будь я Гогер-Могер!

И он нам будет нужен – придушенный очкарик:
Такое нам сварганит! – врагам наступит крах.
Пинг-понг один придумал – хрупкий шарик, —
Орешек крепкий в опытных руках!

Искореним любые искривленья
Путем повальной чистки и мытья, —
А перевоспитанье-исправленья —
Без наших ловких рук – галиматья!

Я так решил – он мой, текущий век,
Хоть режьте меня, ешьте и вяжите, —
Я – Гогер-Могер, вольный человек, —
И вы меня, ребята, поддержите!

Не надо нам прироста – нам нужно уменьшенье:
Нам перенаселенье – как гиря на горбе, —
Всё это зло идет от женя-шеня —
Ядреный корень, знаю по себе.

Свезем на свалки – груды лишних знаний,
Метлой – по деревням и городам!
За тридцать штук серебряных юаней,
        будь я проклят,
Я Ньютона с Конфуцием продам!

Я тоже не вахлак, не дурачок —
Цитаты знаю я от всех напастей, —
Могу устроить вам такой «скачок»! —
Как только доберусь до высшей власти.

И я устрою вам такой скачок! —
Когда я доберусь до высшей власти.

Кто-то высмотрел плод, что неспел, —
Потрусили за ствол – он упал…
Вот вам песня о том, кто не спел
И что голос имел – не узнал.

Может, были с судьбой нелады
И со случаем плохи дела,
А тугая струна на лады
С незаметным изъяном легла.

Он начал робко с ноты до,
Но не допел ее, не до…

Не дозвучал его аккорд
И никого не вдохновил.
Собака лаяла, а кот —
Мышей ловил.

Смешно, не правда ли, смешно!
А он шутил – недошутил,
Недораспробовал вино,
И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор,
Неуверенно и не спеша, —
Словно капельки пота из пор,
Из-под кожи сочилась душа.

Только начал дуэль на ковре —
Еле-еле, едва приступил,
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья еще счет не открыл.

Он знать хотел всё от и до,
Но не добрался он, не до…

Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин
И ту, которая одна, —
Недолюбил.

Смешно, не правда ли, смешно!
А он спешил – недоспешил, —
Осталось недорешено
Всё то, что он недорешил.

Ни единою буквой не лгу —
Он был чистого слога слуга,
И писал ей стихи на снегу…
К сожалению, тают снега!

Но тогда еще был снегопад,
И свобода писать на снегу, —
И большие снежинки и град
Он губами хватал на бегу.

Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до…

Не добежал бегун, беглец,
Не долетел, не доскакал,
А звездный знак его – Телец —
Холодный Млечный Путь лакал.

Смешно, не правда ли, смешно,
Когда секунд недостает, —
Недостающее звено,
И недолет, и недолет!

Смешно, не правда ли? Ну вот, —
И вам смешно, и даже мне —
Конь на скаку и птица влет, —
По чьей вине?..

Вот это да! Вот это да!
Сквозь мрак и вечность-решето
Из зала Страшного суда
Явилось то – не знаю что.

Играйте туш!
Быть может, он —
Умерший муж
Несчастных жен,

Больных детей
Больной отец,
Благих вестей
Шальной гонец!

Вот это да! Вот это да!
Спустился к нам – не знаем кто, —
Как снег на голову, сюда
Упал тайком – инкогнито!

Но кто же он —
Хитрец и лгун?
Или – шпион,
Или колдун?

Каких дворцов
Он господин,
Каких отцов
Заблудший сын?

Вот это да! Вот это да!
И я спросил, как он рискнул —
Из ниоткуда в никуда
Перешагнул, перешагнул?

Он мне: «Внемли́!» —
И я внимал,
Что он с земли
Вчера сбежал,

Решил: нырну
Я в гладь и тишь, —
Но в тишину
Без денег – шиш!

Мол, прошмыгну
Как мышь, как вошь, —
Но в тишину
Не прошмыгнешь!

Вот это да! Вот это да!
Он повидал печальный край, —
В аду – бардак и лабуда, —
И он опять – в наш грешный рай.

Итак, оттуда
Он удрал,
Его Иуда
Обыграл —

И в «тридцать три»,
И в «сто одно».
Смотри! Смотри!
Он видел дно!

Он видел ад,
Но сделал он
Свой шаг назад —
И воскрешен!

Вот это да! Вот это да!
Прошу любить – играйте марш!
Мак-Кинли – маг, суперзвезда,
Мессия наш, мессия наш!

Владыка тьмы
Его отверг,
Но примем мы —
Он человек!

Душ не губил
Сей славный муж,
Самоубий —
Ство – просто чушь!

Хоть это де —
Шево и враз —
Не проведешь
Его и нас!

Вот это да! Вот это да!
Вскричал петух и пробил час!
Мак-Кинли – бог, суперзвезда, —
Он среди нас, он среди нас!

Он рассудил,
Что вечность – хлам, —
И запылил
На свалку к нам.

Он даже спьяну
Не дурил,
Марихуану
Не курил.

И мы хотим
Отдать концы, —
Мы бегством мстим —
Мы беглецы!

Вот это да! Вот это да!

Вот твой билет, вот твой вагон —
Всё в лучшем виде, – одному тебе дано
В цветном раю увидеть сон —
Трехвековое непрерывное кино.

Всё позади, – уже сняты́
Все отпечатки, контрабанды не берем;
Как херувим, стерилен ты,
А класс второй – не высший класс, зато – с бельем.

Вот и сбывается всё, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Земной перрон! Не унывай!
И не кричи – для наших воплей он оглох.
Один из нас поехал в рай, —
Он встретит Бога там – ведь есть, наверно, Бог!

Ты передай ему привет,
А позабудешь – ничего, переживем:
Осталось нам немного лет,
Мы пошустрим – и, как положено, умрем.

Вот и сбывается всё, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Не всем дано поспать в раю,
Но кое-что мы здесь успеем натворить:
Подраться, спеть, – вот я – пою,
Другие – любят, третьи – думают любить.

Уйдут, как мы, в ничто без сна
И сыновья, и внуки внуков в трех веках…
Не дай господь, чтобы – война, —
А то мы правнуков оставим в дураках!

Вот и сбывается всё, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Тебе плевать и хоть бы хны:
Лежишь, миляга, принимаешь вечный кайф, —
И нет забот, и нет вины, —
Ты – молодчина, это место подыскав.

…Разбудит вас какой-то тип
И впустит в мир, где в прошлом – во́йны, вонь и рак,
Где побежден гонконгский грипп, —
На всем готовеньком ты счастлив ли, дурак?!

Вот и сбывается всё, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Итак, прощай, – звенит звонок!
Счастливый путь! Храни тебя от всяких бед!
А если там и вправду – Бог,
Ты всё же вспомни – передай ему привет!

На дистанции – четверка первачей, —
Каждый думает, что он-то побойчей,
Каждый думает, что меньше всех устал,
Каждый хочет на высокий пьедестал.

Кто-то кровью холодней, кто горячей, —
Все наслушались напутственных речей,
Каждый съел примерно поровну харчей, —
Но судья не зафиксирует ничьей.

А борьба на всем пути —
В общем, равная почти.

«Расскажите, как идут,
        бога ради, а?»
«Телевиденье тут
        вместе с радио!
Нет особых новостей —
        всё равнехонько,
Но зато накал страстей —
        о-хо-хо какой!»

Номер первый – рвет подметки как герой,
Как под гору катит, хочет под горой
Он в победном ореоле и в пылу
Твердой поступью приблизиться к котлу.

Почему высоких мыслей не имел? —
Потому что в детстве мало каши ел,
Голодал он в этом детстве, не дерзал, —
Успевал переодеться – и в спортзал.

Что ж, идеи нам близки —
Первым лучшие куски,

А вторым – чего уж тут,
        он всё выверил —
В утешение дадут
        кости с ливером.

Номер два – далек от плотских тех утех, —
Он из сытых, он из этих, он из тех, —
Он надеется на славу, на успех —
И уж ноги задирает выше всех.

Ох, наклон на вираже – бетон у щек!
Краше некуда уже, а он – еще!
Он стратег, он даже тактик, словом – спец, —
Сила, воля плюс характер – молодец!

Четок, собран, напряжен
И не лезет на рожон, —

Этот – будет выступать
        на Салониках,
И детишек поучать
        в кинохрониках,
И соперничать с Пеле
        в закаленности,
И являть пример целе —
        устремленности!

Номер третий – убелен и умудрен, —
Он всегда – второй надежный эшелон, —
Вероятно, кто-то в первом заболел,
Ну а может, его тренер пожалел.

И назойливо в ушах звенит струна:
У тебя последний шанс, эх, старина!
Он в азарте – как мальчишка, как шпана, —
Нужен спурт – иначе крышка и хана!

Переходит сразу он
В задний старенький вагон,

Где былые имена —
        предынфарктные,
Где местам одна цена —
        все плацкартные.

А четвертый – тот, что крайний, боковой, —
Так бежит – ни для чего, ни для кого:
То приблизится – мол, пятки оттопчу,
То отстанет, постоит – мол, так хочу.

Не проглотит первый лакомый кусок,
Не надеть второму лавровый венок,

Ну а третьему – ползти
На запа́сные пути…

Сколько все-таки систем
        в беге нынешнем! —
Он вдруг взял да сбавил темп
        перед финишем,
Майку сбросил – вот те на! —
        не противно ли?
Поведенье бегуна —
        неспортивное!

На дистанции – четверка первачей,
Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.
Кто из них что исповедует, кто чей?
…Отделяются лопатки от плечей —
И летит уже четверка первачей!