Николай Ильин - Океан. Выпуск одиннадцатый
Со второго этажа слышалось пение. Командир дивизиона эсминцев Колчин прозвал комнаты отдыха командиров «каппернаум». Он уверял, что так назывались бассейны, где верующие обмывали ноги, перед тем как вступить в храм. Фисанович не соглашался с ним. По его версии так именовался библейский городок в Галилее, который посетил Христос. Так или иначе, но название быстро привилось. Головко сейчас с удовольствием поднялся бы туда и присоединился к хору голосов, но сделать это было нельзя. Он дал слово Кате просмотреть спектакль до конца. Чудачка. Она считает, что театр отвлечет его.
…Несмотря на поздний час, над Полярным стояло склонившееся к горизонту незаходящее солнце. Оно освещало голые, местами покрытые мхом гранитные скалы, дрожащие на ветру крохотные листья карликовых берез, свинцовую, в легких барашках волн воду Кольского залива.
Головко помог жене перейти по деревянному мостику, перекинутому через овраг.
— Давай прогуляемся, Головко, — предложила Екатерина Николаевна. — Давно не гуляли с тобой.
— Давно, — согласился он.
Арсений Григорьевич молчал, погруженный в свои мысли.
— Знаешь, Катя, ведь сегодня у нас годовщина.
— Какая годовщина? — не поняла она.
— Вторая, как я назначен командующим. И странно, что до сих пор не сняли. А ведь было за что.
Он усмехнулся, вспомнил, как в июле 1940 года его, тогда командующего Амурской флотилией, срочно вызвали в Москву. На следующий день вместе с наркомом Военно-Морского Флота он присутствовал на заседании Политбюро. А назавтра уже был подписан приказ о его назначении.
После относительно спокойной и устоявшейся службы на Амурской флотилии Северный флот поразил Головко масштабами своего морского театра, грандиозностью стоящих задач, сложностью и суровостью природных условий. Операционная зона флота включала Баренцево, Белое и Карское моря и составляла почти три миллиона квадратных километров. Это вдвое больше Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей, вместе взятых. Широко открытое на запад Баренцево море позволяло флоту противника беспрепятственно проникать в наши воды.
Кораблей на флоте было мало. Да и самым крупным военным кораблям — эскадренным миноносцам типа «Громкий» и «Сокрушительный» и переведенным с Балтики старичкам миноносцам типа «Новик», еще дореволюционной постройки, — инструкция запрещала выход в море при волнении более пяти-шести баллов. Но инструкция инструкцией, а война войной. Критическая обстановка иногда вынуждала снижать запас прочности. И, угрожающе скрипя переборками на крутой океанской волне, кренясь так, что у видавших виды боцманов екало и обрывалось все внутри, эсминцы бесстрашно, как заговоренные, рыскали во тьме полярной ночи.
Каждый раз, когда их заставал в море нередкий в этих широтах шторм, Головко не мог сомкнуть глаз. Только хриплый, постоянно простуженный от бесконечных вахт на ветру и морозе голос комдива-1 Колчина: «Задание выполнено, товарищ командующий», — возвращал ему душевное равновесие. И все же сначала во время сильного шторма треснул на волне, но остался на плаву «Громкий», а позднее разломался и затонул «Сокрушительный».
Мало было самолетов и аэродромов, совсем мало дорог. Большие судостроительные и судоремонтные заводы только строились. И все же к лету 1942 года, несмотря на все ошибки и трудности первого года войны, на все выпавшие на долю испытания, Северный флот выстоял. Положение на сухопутном фронте стабилизировалось, угроза захвата Мурманска была ликвидирована. Флот пополнился поступившими от промышленности надводными кораблями и подводными лодками, был усилен самолетами.
Но по-прежнему противник имел большое преимущество в авиации, в числе оборудованных мест базирования кораблей и прибрежных аэродромов. В фиордах Норвегии стояли наготове крупные фашистские корабли: линкор «Тирпиц», тяжелые крейсеры «Адмирал Шеер», «Принц Ойген», «Хиппер», несколько флотилий эскадренных миноносцев. В любой момент они могли скрытно покинуть свои стоянки в Нарвике и Тронхейме и нанести неожиданный удар по нашим коммуникациям. Этот Fleet-in-being (по английской терминологии — флот хоть и не действующий, но одним своим присутствием сковывающий противника) вызывал постоянное напряжение и требовал неусыпного наблюдения.
После спектакля Головко с женой погулять по спящему Полярному удалось недолго. Внезапно налетел снежный заряд. С высокого и чистого еще с минуту назад неба посыпался густой крупный снег. А едва заряд кончился, раздался сигнал воздушной тревоги.
Утром следующего дня командующий встал рано. В семь часов он вышел на безлюдные в такой ранний час улицы Полярного и направился к гавани. Почти каждое утро, в матросском бушлате без знаков различия, в шапке-ушанке и сапогах, он совершал обход главной базы флота. Командиры соединений и кораблей знали об этих утренних прогулках адмирала и старались не давать ему поводов для замечаний по началу рабочего дня и организации службы.
На дивизионе эскадренных миноносцев команды занимались утренней приборкой. Командующий постоял на пирсе, наблюдая, как краснофлотцы скатывают палубы, как суетятся боцманы, увидел руководивших приборкой командиров. День начинался организованно. Затем он перешел на соседний причал. Как раз сейчас к нему швартовался тральщик Беломорской флотилии.
— Эй, на берегу! — раздался с тральщика хриплый, невыспавшийся голос. — Прими швартов!
В тот же момент к ногам командующего упал брошенный с тральщика швартовый конец. Головко поднял его и стал накидывать на огромный береговой пал. Конец не надевался.
— У тебя что, рук нет, салажонок несчастный! — продолжал с тральщика тот же голос. — Не иначе как писарем в штабе штаны протираешь!
Наконец тугая петля металлического троса легла на пал, и с тральщика на причал подали трап. Головко поднялся на палубу. Матрос вытаращил глаза, заорал дурным голосом:
— Командующий!
— Ты кричал? — спросил Головко у матроса.
— Я. Не признал вас, товарищ адмирал. Извините.
— То-то. Сам ты салага хороший, если начальство не узнаешь.
В начале десятого, когда в кабинете Головко находился на докладе начальник разведки флота, туда вошел взволнованный оперативный дежурный и доложил, что, по полученным только что сообщениям, немецкая подводная лодка проникла на рейд Малые Курманкулы, этой столицы Новой Земли, и обстреляла из орудий полярную станцию.
— Один человек убит, четверо ранено. Подожжены склад и жилой дом. Поврежден самолет ледовой разведки, стоявший в бухте.
Головко насторожился. До сих пор немецкие подлодки редко заходили так далеко и не вели себя столь нахально.
— Как вы думаете, — обратился он к начальнику разведки, — зачем она забралась к Новой Земле и поспешила откровенно заявить о своем визите? Не скрывается ли за этим нечто иное? Например, желание отвлечь нас от чего-то готовящегося в другом месте? Или противнику почему-то мешает эта полярная станция?
— Не думаю, товарищ командующий, что из этого обстрела следует делать далеко идущие выводы. Противник продолжает вести поиск остатков «PQ-17». По моим сведениям, немцы панически боятся льдов и вряд ли когда-нибудь рискнут сунуться дальше Новой Земли.
Глядя на начальника разведки, опытного офицера, давно служащего на флоте, но излишне самоуверенного и из-за этого не раз допускавшего серьезные промахи, ему хотелось спросить: «А откуда, товарищ капитан 2 ранга, вы все знаете?»
— Усильте воздушную разведку в этом районе. И попросите Главсевморпуть в кратчайший срок восстановить станцию. Льдов немцы, может быть, и боятся, а все же и нам нужно смотреть в оба.
— Плохо, товарищ командующий, что до сих пор у нас нет специально оборудованных самолетов-разведчиков, — продолжал свой доклад начальник разведки. — Что можно требовать от МБР? От этих воздушных тихоходов, плохо вооруженных, без раций, с малым радиусом действия? Замучились просто с ними. Вот «Каталин» бы…
Командующий знал, что начальник разведки прав. «Амбарчики», как ласково окрестили морских ближних разведчиков, смелы, трудолюбивы и старательно выполняют свой долг. Только недавно он лично наградил группу летчиков и техников из их полка. Но действительно, они не могут сделать больше, чем уже делают. И где же обещанные союзниками «Каталины»? Уже два месяца, как через Англию улетела специально отобранная на флоте группа пилотов и техников на американскую авиабазу Фербенкс, но до сих пор от них нет ни слуху пи духу. Не спешат, видно, союзники. А «Каталины» ох как сейчас нужны! Двухмоторные, с приличным вооружением, большим радиусом действия и, главное, с мощной радиостанцией и радаром, которого нет еще на наших кораблях и самолетах.
— Хорошо, что вы напомнили мне о них, — сказал Головко. — Постараюсь выяснить их судьбу.
