Даниил Хармс - Том 1. Авиация превращений

Зима рассыпала свои творенья.
Пушистый снег лежит среди дубров.
На санки положив поленья,
везет их под гору Петров.
За ним собака в кожаном ошейнике
бежит, сверкая белым зубом.
И вот папаха на мошейнике
уже горит под старым чубом.
Петров конечно рад ужасно,
смеется, воет, стонет, плачет,
потом, как стройный бог, прекрасно
через веревку с криком скачет.
Мошенник вышел из-под дуба
и говорит Петрову грубо:
«Кому ты здесь ломаешь спину?
Иди туда, куда идёшь,
не то тебя коленом двину,
тогда костей не соберёшь.»

Но сколько разных движений
Стремительно бегут к нему навстречу
К нему спешит другой помощник
И движется еще одна колесница.

Открывается окно
Смирно подходит к нему
слон. Вот он призрачный
голубчик. Вот он
призрачный голубчик.
Вот он призрачный
голубчик. Вот он
призрачный голубчик.
Вот он страданья
полный день. Нет пищи,
нет пищи, нет пищи.
Есть хочу. Ой ой ой!

Хочу есть. Хочу есть.
Вот моё слово.
Хочу накормить мою
жену. Хочу накормить
мою жену. Мы очень
голодаем.
Ах сколько чудных
есть вещей! Ах сколько
чудных есть вещей!
Вино и мясо. Вино и мясо.
Вино приятнее каши.
Бля, бля, бля!
Вино приятнее каши.
Берим бериг чериконфлинь!
Мясо лучше теста!
Мясо лучше теста!

Я ем только мясо и овощи.
Я пью только пиво и водку.
Чя́ки ря́ки!
Я не люблю русских женщин.
А русская женщина, да ещё похудевшая,
да ещё похудевшая,
фириньть перекриньть!
Да ещё похудевшая, —
это дрянь!
Фу! Фу! Фу!
Это гадость!
Я люблю полных евреек!
Вот это прелесть!
Вот это прелесть!
Вот это,
вот это,
вот это прелесть!
Нахально веду себя я,
я веду себя пренахально.
(Перепрыгни через бочку!)
Я веду себя нахально.
Чя́ки ря́ки!
Я люблю есть мясо,
пить водку и пиво,
есть мясо и овощи
и пить водку и пиво.
Фириньть перекриньть!
Я хочу есть мясо
и пить водку и пиво!
Вот как!
(Перепрыгни через бочку!)

Красиво это, очень мило:
Отнять у женщины часы
И подарить на память мыло,
Духи, цыгарки и усы.

Меня засунули под стул,
но был я слаб и глуп.
Холодный ветер в щели дул
и попадал мне в зуб.

Мне было так лежать нескладно,
я был и глуп и слаб.
Но атмосфера так прохладна
когда бы не была б,

я на полу б лежал беззвучно,
раскинувши тулуп.
Но так лежать безумно скучно:
я слишком слаб и глуп.

Да что же это в самом деле?..
Такая вялость в теле,
Мучительно ежесекундно чувствовать своё бессилие
Стихи совсем не сочиняются.
И каждый день мои пороки
С утра нахально начинаются.
Нет, жили иначе пророки!
Морщины изрезали мои руки.
Я целый день по комнате брожу от скуки.
Во мне не стало силы воли
Я начал пухнуть от душевной боли.
Оставте меня сознания мухи!

  Часы стучат,
  Часы стучат,
Летит над миром пыль.
  В городах поют,
  В городах поют,
В пустынях звенит песок.
  Поперек реки
  Поперек реки
Летит копье свистя.
  Дикарь упал,
  Дикарь упал
И спит, амулетом блестя.
  Как легкий пар,
  Как легкий пар,
Летит его душа.
  И в солнце-шар,
  И в солнце-шар
Вонзается, косами шурша.
  Четыреста воинов,
  Четыреста воинов,
Мигая, небу грозят.
  Супруга убитого,
  Супруга убитого
К реке на коленях ползет.
  Супруга убитого,
  Супруга убитого
Отламывает камня кусок.
  И прячет убитого,
  И прячет убитого
Под ломаный камень, в песок.
  Четыреста воинов,
  Четыреста воинов
Четыреста суток молчат.
  Четыреста суток,
  Четыреста суток
Над мертвым часы не стучат.

Ума своего недостойный внук
Давно окруженный пороками
Ключом отопри вдохновенья сундук,
Упомянутый в стари пророками.
Только где этот ключ:
В небесах между тучь
Или в море под хладными волнами?
Или в чёрных горах,
Или в тёмных дарах

И вдруг из пола вылезает страшный дух
И, указав на нас коленом, «Который, — говорит — из двух?»
Тогда Хлипатский подбегает к нерастворенному окну
И хочет прыгнуть вниз на камни, но я кричу: «Не прыгайте — всплакну!»

Гремит вина фиал,
Упав из рук нетвёрдых.
Умолкло всё вокруг
В смущенье мы встаём
Поникнув головой,
умолкнул председатель
И гости, замолчав,
не смотрят на него
Гремит вина фиал,
на доски брошенный рукой
Густая влага плещет в пол
Тогда со скрипом председатель
Встаёт из кресла. Перед нами,
Главу седую преклонив,
Он говорит: «Разбита чаша
Застольной дружбы многих лет наша»

От свиста ненавистных пчел
Я лечь в коробку предпочел
Но так лежать без всякого дела
Не в силах молодое тело
Закрылся фартуком,
А в уши сунул пробки
Лежу задумчив и суров
А в это время, около моей коробки
Гулял с красавицей Антон Перов
«Да, — говорит Перов красавице, — вот эта местность
Вполне пригодна для гуляющих вдвоем.
Отсюда видно всю окрестность
И речки быстрой водоём».
«Да, — говорит красавица, — прекрасная прогулка,
Но только для чего здесь эта глупая шкатулка?»
Перов, не зная что ответить, сказал: «О чем ведете речь?
Я не могу того заметить, но предлагаю тут прилечь».

Журчит ручей, а по берегам
По берегам
По берегам
По берегам того ручья
Разбойники спят на песке.

Опасно плыть вдоль по ручью,
Вдоль по ручью,
Вдоль по ручью,
Вдоль ручью на прохладной волне
Девице плыть молодой.

Приснятся разбойникам жаркие сны,
Жаркие сны,
Жаркие сны,
Коварные сны про весёлый ручей,
С девицей в прохладной воде.

Спасайся девица! Плыви в камыши,
Плыви в камыши,
Плыви в камыши,
Плыви в камыши,

Когда вдали сверкнули пилы,
И прозвенели топоры —
Мне все подруги стали милы,
И я влюблён в них с той поры.

Подруги, милые подруги,
Приятно трогать вас рукой.
Вы так нежны! Вы так упруги!
Одна прекраснее другой!

Приятно трогать ваши груди,
Скользить губами вдоль ноги…
О помогите люди люди!
О Боже, Боже помоги!