Елена Хаецкая - Котэрра

Черным котом
Крадучись приходит Ночь
Сядет в углу,
Вздохнет, уставясь на лампу,
И важно молчит —
Славный, малый собеседник…
Вот только на рассвете
Серой кошкой почему-то исчезает.
А жаль.

Мрамор, мрамор в мраморе
— Мр-р-р-р amor-r-r-re, —
мурлычет античный кот на руинах Рима.
Roma — роман
Между камнем и временем,
там из мрамора прорастают женщины
обнаженно-бесстрашны.
Даже в стае все лебеди
                              одиноки,
                    как Овидий.
Зато утки все разом:
— В Краков, в Краков, в Краков!
Овидий запрокинул к небу чело,
вспоминая итальянское cielo — небо —
и мрамор, мрамор в мраморе:
— Amore…

Теплота —
От кота
И от кошки.
Хоть и ходят они прямо в окошки,
А потом из тех окошек дует.
Но мороз не берет ни в какую.
Потому что если кот или кошка
Над тобою поколдует немножко,
То как будто теплой шубой накинет.
Потому что знает жесты такие.
Потому что знает эдакие звуки,
От которых сразу греются руки,
От которых сразу греется серде
И на сердце открывается дверца.
И тогда ныряет кот или кошка —
Прямо в эту дверь из нашего окошка.
И её не закрывает при этом,
А за дверью этой прячется лето…
Ветер дует,
А кошка колдует,
Но мороз не берет ни в какую.

Не станет задорно петь
в груди фанфарная медь,
ты в битву иди спокойно —
спокойных боится смерть.
Пускай беда за бедой
и сто погонь за тобой,
но если спасешь ты знамя,
то, значит, не кончен бой!

Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка,
и горек ветер тревожный,
летящий издалека…
Уходит в атаку кошка
со знамени Спартака.

Пока по земле иду,
пока отвожу беду,
несу я свою свободу,
как маленькую звезду.
Не лезу в заросли слов,
не откликаюсь на зов,
но знаю, кому нужна я,
звезда моя и любовь.

Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка,
и горек ветер тревожный,
летящий издалека…
Уходит в атаку кошка
со знамени Спартака.

Запуская в шубу руки,
Добываю чудо-звуки.

Заглянул на кухню Кот:
— Дай, Хозяйка, бутерброд,
Бутерброд совсем простой,
С колбасой.
— Ты же хлеб не ешь.
— Не ем.
— Бутерброд тогда зачем?
— Я теперь дружу с Трезором,
А Трезор —
Такой обжора!
Как положено друзьям,
Все поделим пополам.
Съем я только колбасу,
Ну а хлеб оставлю псу.

Посмотрите:
КИСАВАВА!
Ушки слева,
Ушки справа,
И мяукает,
И лает,
Кость грызет,
Клубком играет.

КИВАВАВА!
КИВАВАВА!
Я ее нарисовава.
Ой, не так —
Нарисовала,
Получилась
Кисавала.

Но пока я рисовала,
Убежала
Кисавала.
Ой, наверно, —
КИВАВАВА!
КИВАВАВА!
У б е ж а в а.

Это что еще за шутки:
Кот сидит в собачьей будке!
Выгнал Бобика взашей:
«Ну-ка, брысь ловить мышей!»

Чёрный кот.
Спутник старых дев,
вечных холостяков,
философов
и поэтов.

Я сижу за столом.
Он сидит на столе.
Я пишу, а он смотрит, как лист
покрывается лесенкой строк.

Чёрный котёнок.
Он мудр и доверчив.
Он всё знает.
Он всё понимает.
Но никогда
     ничего
     никому
не скажет.
Мой чёрный кот.

Где вылизан млечный путь до черноты,
Беспросветное чешет брюхо
Бодлеровский кот.
Беспросветное точно ночное кофе
В кино.
В кинозале пустующем
С мягко урчащей зверюгой
Мы гуляли сквозь зыбкие тени,
Сквозь странные сны…

Дикий кот Маркот,
Драный бок.
Твой кошачий черный бог
Далек.
Ну а в доме молока
Море разливанное…
Тишина — твоя сестра,
Брат мрак.
Прыг в окно,
А тело чуть дрожит,
Ток под шкурой черною бежит.
Чуть жив.
Вот мурлычет и крадется
Аж ползком.
В море белом станет он
Морским котом.
Потом.
Иль китом.
Дикий кот Маркот,
Драный бок.
Твой кошачий черный бог
Далек…

Чернота кота непроглядная.
Чернота коня заговоренная.
Драгоценно светятся звездочки
В черно-бархатной небесной пушистости.
Мне колдунья ворожила сумерки,
Напророчив ночь.
Просила руку вызолотить.
В непроглядье я нашла папоротник,
Одарила ворожею пламенем.
Я с цветком волшебным пойду на реку,
На волшебную реку червонную.
Поплыву сквозь волны
Кипящего золота.
Стану вдруг блестящею и желанною.
Золотою статуей Саломеи танцующей.
Чернота кота непроглядная,
Чернота коня заговоренная…
И придет толпа — народу тьма.
Здравствуй, Иоанн,
Я тебя нашла.
Сквозь века неслась
Колдовская мгла,
Вечный полонез
Золотых принцесс.
Точен мой прицел,
Легок твой поклон.
Мы теперь вдвоем
Наш балет начнем.
Чернота кота непроглядная,
Чернота коня заговоренная…

Я британец молодой,
Черный, словно сажа.
Не отмоешь ни водой,
И ни спиртом даже.

Наяву доступно мне
Действие любое:
Не стесняясь, на стене
Разорву обои,

Громко требую жратву: —
Быстро! Три-четыре! —
В общем, весело живу
В дядиной квартире.

Доля сносная вполне:
Дядя, хоть придира,
Обещает все же мне
Отписать квартиру.

Тетю кто уматерит,
Коль не я, скажите?
Ведь не зря я черный бритт, —
Петербургский житель!

Придет пора, настанет время «Че»,
Уступит место голоду азарт.
Усядусь гордо на твоем плече,
Пойдем с тобой за мясом на базар…

Любви моей мощный заряд
В коротких строках не уместится —
Женский ведь день не зря
В самом кошачьем месяце!
От меня в затмении чувств
Хоть на Охту беги, хоть на Яву, —
Все равно я в окно постучу
Мелодичным мартовским мявом.
Серых будней зверский оскал
Разве нас остановит, Маня?
В марте я тебя недоласкал —
Заласкаю в апреле… и в мае…

В бархатной красе
Вызывающе гордо
Шел черный кот
По черной полосе.

Сказал я кошке: «брысь»,
А это рысь.
И сам я «брысь»,
Переходя на рысь.

Могучий кот
Шел на рекорд —
Уплетал у плиты
Одиннадцатый антрекот.

У кошака задергалась щека —
Его привлек килек кулек.
Хоть вчера он вкушал осетра,
Но утро вечеру не сестра.
Вот так еда простая
Желанна, словно рыбка золотая.

Кот не был наркот,
Но жаждал, словно
Нефти янки,
Валерианки.

Коту на мышей увеличили квоту.
Хозяина гнать бы взашей за такую заботу.

Лохматая рыжая киска
Печально жевала ириску,
Слюни роняя
В дырявую миску.

Бытие свое мыкая,
Журавлем
Не театрально
Трансцендентально
Мурлыкая.

Лапой хвост теребя,
Не замечая
Мышиного писка,
Уходила в себя
Незнакомая киска.

«Вот равновесия оплот», —
Изрек о зебре ученый кот.

Меня лишь подвальные кошки
Встречают не по одежке.

Не просто так
На мне разлегся кот —
Он устанавливает удачи код.