Александр Дольский - Стихотворения
А тот, кому ты вся, со всей своей любовью
Живая отдалась во власть.
Он мертвою тобой, твоей насытил кровью
Свою чудовищную страсть.
Схватил ли голову он за косу тугую,
Признайся мне, прекрасный труп,
В немой оскал зубов впивался ли, торжествуя,
Последней лаской жадных губ.
В дали от лап суда, от ханжеской столицы,
От шума грязной болтовни,
Спи, мирно спи, во сказочной гробнице
И ключ от тайн ее храни.
Супруг твой далеко, но существом нетленным
Ты с ним в часы немые сна.
И памяти твоей он верен сердцем пленным,
Как ты навек ему верна.
НА ВСЕХ ДОРОГАХ
Мой друг, я выбился из сил,
творя свой путь, творя свой быт,
и горечь в сердце накопил:
чем чаще прав, тем больше бит.
Но так устроен дом родной,
его беда, моя вина.
не насладишься тишиной,
идет здесь давняя война.
Противник наш недалеко,
он каждый день глаза в глаза,
его осилить нелегко,
и я хочу тебе сказать:
на всех дорогах дяди с серым веществом,
настроены всегда на "тише едешь..."
надежно закрывают серым существом
пути прямые к правде и победе.
Примет на них особых нет:
и сталинские старки,
и карьеристы средних лет,
и молодые вожаки,
судья, плюющий на закон,
и высоко сидящий трус,
и протестующий планктон,
и надзиратель слабых муз.
Их цель обыденна, и к ней
они спешат и жгут мосты,
урвать кусок, и покрупней,
от всенародной немоты.
Я вижу их ясней, чем дым,
они мне затыкали рот,
на песнях ставили кресты,
но слово горькое живет.
Наш тихий враг хитрее нас,
он многочислен и силен,
хватаясь для отвода глаз
за древки наших же знамен.
И обещать я не могу,
что уцелеем мы с тобой.
такому ловкому врагу
давно знаком жестокий бой.
НА ИСХОДЕ ЛЕТА
Я портвейном пропах и смородиной,
весь в соломе и в листьях травы,
с ненаглядной моею и с родиной
я пришел попрощаться, увы...
Я любил тебя, девочка рыжая,
и от грусти свихнулся с ума.
Убегаю, иначе не выживу,
Ждут меня Колыма и зима
или Ялта, а лучше - Испания.
Там забуду любимый Урал,
где весной начинал я кампанию
и тебя, как заложницу брал.
Всё, что выпито и спето,
Оставляет в сердце меты,
Как пожары по лесам...
В искупление за это
без ответа и привета
лебедь северного лета
проплывёт по небесам.
А теперь, причастившись пьянящего,
забываю под звоны стрекоз
реки рук твоих холодящие
и дожди твоих теплых волос.
Я пришел чердаками и крышами,
Ухожу не разведав дорог.
Я бы мог разлюбить тебя, рыжая,
я бы мог, я бы мог, я бы мог.
Я бы мог на луне повеситься,
но за тучи сбежала она,
я носил бы рога из месяца
если б мне изменила луна.
Всё, что выпито и спето,
Оставляет в сердце меты,
Как пожары по лесам...
В искупление за это
без ответа и привета
лебедь северного лета
проплывёт по небесам.
Я бы мог на гармонике лаковой
проарпеджить таких кренделей,
что леса бы как бабы заплакали,
отряхая листву с тополей.
Показал бы такие я фокусы
с балалайкой под крики грачей,
что взгрустнули бы разные конкурсы
пианистов и скрипачей.
Малахитовый край бы покинул я,
Чтоб жилось здесь спокойно врагу
и тебя бы простил, моя милая,
но забыть, уж прости, не могу
Всё, что выпито и спето,
Оставляет в сердце меты,
Как пожары по лесам...
В искупление за это
без ответа и привета
лебедь северного лета
проплывёт по небесам.
НА РАССТАННОЙ
До свиданья, до свиданья!
На Расстанной есть преданье -
на прощание - гаданье,
на дорогу - разговор.
С николаевских перронов
сходит жизнь моя в уронах,
с тех лун, с тех трав,
с тех гроз, с тех пор.
Это грустная глава,
зачеркнуть ее нельзя,
в ней повинные слова
и вокзальные глаза.
От миража Эрмитажа,
Мариинских бель-этажей,
и от Невского пейзажа
усвистать до синих гор
можно только поневоле,
от бессилия и боли
с тех вех, с тех тайн,
с тех слез, с тех пор.
Вспоминай, не вспоминай,
посчастливится - верни
дорогие имена
и утраченные дни.
Привези мне, привези мне
этот воздух перед Зимним,
чтоб в речах твоих сквозили
и Фонтанка, и Собор,
и окно на Староневском -
ни цветка, ни занавески -
с тех слов, с тех книг,
с тех нот, с тех пор.
НАДЕЖДА
Если жизни твоей магистраль
под откос направляет экспресс,
эспераль, эспераль, эслераль
возвратит к бытию интерес.
И хмельного разгулья не жаль,
ветер жизни надежду принес,
Эспераль, эспераль, эспераль -
десять узкоколейных колес.
И любой стограммовый алкаш,
распивающий в дури хмельной,
упадет от тебя в эпатаж
от стыда перед волей стальной
Но решиться на это дано
только тем, кто постиг глубину,
тем, кто вырыл могилу давно
неудаче, стыду и вину.
Кто-то шепчет - не надо, умрешь!,
без хмельного и жизнь не сладка!
Этих трусов за ломаный грош
целый веник найдешь у лотка.
Поспеши и не жди голосов,
и зеленого джинна свяжи.
Стоит бросить на чаши весов
эспераль и прекрасную жизнь.
Ты увидишь цветущую даль ...
Пусть молчат дураки и невежды.
Эспераль, эспераль, эспераль -
это по-русски - Надежда.
НАРОДНЫЕ ПЕВЦЫ
Так с давних пор заведено на свете,
Когда пора великих битв придет
Слагают песни смелые поэты,
И эти песни в бой ведут народ.
Над миром летят недаром
Песни наших певцов.
В наших руках гитара,
За плечами - знамена отцов.
Властители тех песен так боятся,
Что не посмеют им открыть лица.
Дантес был только подставным паяцем,
А в сердце русской песни целил царь!
И вечно в этих песнях боль и сила,
Насмешка и решительность живет.
За них казнили славного Джо Хилла,
И Лорку повели на эшафот.
И Хара пел под дулом пистолета,
Им не судьба забыться и пропасть.
А руки, на которых кровь поэта
Над народом не удержат власть!
А там, где за молчанье дарят сытость,
А за смиренье - звание борца,
Поэты не идут в покорной свите,
А жгут глаголом слабые сердца.
Их вечный гонорар - плевки и раны,
И память и любовь иных веков.
Великие поэты гибнут рано,
Они нужны в компании богов.
НАСТОЙЧИВОСТЬ
Тебя увидел я в закат -
Ты шла с ведерком по воду.
И для знакомства был я рад
Воспользоваться поводом.
И тогда
Очень тихо, очень скромно
Заскулил я,
Словно пес бездомный.
И ты сказала: - "Боже мой,
Какой огромный рыжий пес!"
Потом, когда мы шли домой
Ведро твое в зубах я нес.
Только ты
Прогнала меня потом.
Не поладил
Я с твоим котом.
Я скрылся - и вот я выход нашел,
И мягко, как кот, опять я пришел.
И ты сказала: - "Боже мой
Какой огромный рыжий кот!
Я не пущу тебя домой,
Хватает мне и так забот.
Уходи.
Я котам не очень верю.
И не стой ты
Ночью перед дверью."
Лишь месяц потух - я выход нашел,
И словно петух, опять я пришел.
И ты сказала: - "Петушок,
Ты рыжий, словно крашеный.
Таких нельзя и на порог.
Не кукарекай, страшно мне".
Уходи.
Петухам не очень верю,
И не стой
Утром перед дверью".
Я скрылся и вот - я выход нашел,
И как человек, опять я пришел.
Я нюхал в садике цветы,
А ты белье в тазу несла.
"О, Боже мой, - сказала ты,
Мне не хватало лишь осла.
Так и быть.
Если ты такой упрямый,
