Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Однако сперва
Я торговал человечьим товаром.

Тем, кто без цели, как бы в бреду,
Себе изменил, — тем не место в аду.

Но идолов я поставлял китайцам!

Сухопарый
Нечего в ханжество ударяться!
Разве кумиров себе не раздули
Люди в искусстве и в литературе?
Не шлют же их в ад!

Но грех мой немал:
Я за пророка себя выдавал!

За рубежом? Ну и что? Фантазерство
Пеклом наказывать было бы черство.
Коли других нет грехов на виду,
Я не смогу вас устроить в аду.

Вот что… Корабль… Когда шел он на дно…
Я за обломок успел уцепиться…
Своя рубашка… известно давно…
С поваром я поступил, как убийца!

И славно! Была б еще с ним повариха,
Да вам перед тем обойтись бы с ней лихо, —
А то разговор наш совсем бестолков.
Подумайте: люди живут небогато,
Уместна ли топлива будет затрата
По поводу столь никчемных грешков?
Не стоит вам, право, носиться с грехами!
Простите, коль я нелюбезен был с вами,
Но все же пора притерпеться к ковшу,
Что толку, когда б я подбросил вам жиру
И даже сумел предоставить квартиру?
Ведь вы же умны! Вас подумать прошу:
Я памяти вас отнюдь не лишу,
И груз ее с плеч не сниму, не спишу,
А с ней будет, право же, вам, глупышу,
Несладко слоняться по нашему миру!
Там повода нет ликовать иль печалиться,
Нельзя восхититься там или отчаяться,
Чтоб кинуло в холод и в жар. Вам дана
Разве что злоба будет одна.

Но, говорят, не надевши сапог,
Узнать, где жмут они, ты бы не смог.

К тому же разные сапоги
Нужны мне для правой и левой ноги,
И все же о них вы не зря говорили,
Я вспомнил, что с вами отвлекся от дел.
Поживу, мне кажется, я углядел,
И нечего мне тут болтать, простофиле.

Позвольте узнать: а чем виноват
Тот, о ком речь?

Он, говорят,
Самим собой был круглые сутки,
А в этом вся суть, коль отбросить шутки.

Разве таких принимают в аду?

Случается. Мы их имеем в виду.
Быть хочешь собой, — так одно из двух, —
Две стороны есть у монеты, —
Недавно до нас докатился слух:
В Париже солнцем пишут портреты.
Одни за рисунки принять бы могли вы,
Другие — зовутся: негативы.
Там свет вместо тени и тень вместо света.
Сперва нелепостью кажется это,
Но сходство там есть, и нами оно
Должно быть заботливо извлечено.
И если душа в этой жизни краткой
Явила себя негативным путем,
Чтоб ей не пропасть и не быть загадкой,
Ее, как пластинку, к себе мы возьмем.
И, подвергая ее обработке,
Я получу отпечаток четкий:
В различных составах сперва ее мою —
Аммонием, калием, серой, сурьмою
И чистой водой, — потребно терпенье,
Покуда появится изображенье.
Но, ежели стерта пластинка была,
Ничто не поможет, и плохи дела.

Выходит, вороном черным придешь,
На курочку белую станешь похож.
А как, скажите, пожалуйста, звать
Того, кто сегодня пойдет в печать?

Крещен Петер Гюнт.

Пер Гюнт? И он был
Самим собой?

Он так заявил.

Что же, он, кажется, честный малый.

А вы с ним знакомы?

Не слишком, пожалуй.
Поверхностно.

Где же вы с ним сошлись
В последний раз?

Это, кажется, мыс…

Di buona speranza! [20]

Оттуда вроде
Отплыл он на первом же пароходе.

Стало быть, я отправляюсь туда!
Только застану ли, что-то нет веры!
С этой Капландией вечно беда, —
Там из Ставангера{37} миссионеры.

Пустился бежать, неразумный пес!
Славно ему натянул я нос!
Всегда хорошо одурачить болвана,
А он еще пыжится беспрестанно
И делает вид, будто он — начальство.
Пора бы ему с ремеслом прощаться,
А то нипочем не прокормится с ним.
Но оба по всем статьям мы горим:
Лишился я чести собой быть самим.

Снеси от Пера последний поклон.
Пылать, отгореть и растаять, как сон…

Нет никого! Опустел белый свет,
На земле и на небе никого больше нет!

О, может ли быть, что, настолько бедна,
Душа расставаться с телом должна!
Земля моя милая, не говори,
Что даром топтал я траву на опушке,
Ты, солнце, жестоко меня не кори,
Что свет свой дарило пустой избушке.
Нет в мире людей, что там бы согрелись,
Там никогда не бывает владелец.
О, солнце с землей! Мою добрую мать
Не к чему было вам опекать!
Дух скуп, а в природе — сплошная растрата,
И смерть за рожденье — чрезмерная плата.
Эх, мне бы теперь забраться на скалы,
На солнечный круг наглядеться алый,
На землю взглянуть, где был некогда дом,
А там пусть меня погребает лавина,
Пусть пишут потом: «Здесь никто спит невинно»,
А после… Пусть будет, что будет, потом!

При свете денницы
Огнем своей стали
Коснулся господь нас — и вот
С земли возноситься
К нему нынче стали
Напевы небесных высот.

Там света не будет! Там долы пустынны.
Не стал ли я мертвым еще до кончины?

День добрый! Где список твоих прегрешений?

Я сделал, что мог. У тебя ведь сомнений
В том нет?

Не сумел никого ты найти?

Фотограф один повстречался в пути.

Но срок твой истек.

Осталось недолго,
Волк чует добычу. Слышишь ты волка?

 К заутрене кличут.

Что там за свеченье?
Пуговичный мастер
Свеча за окном.

А что за звучанье?
Пуговичный мастер
То женское пенье.

Мои прегрешенья
Ей ведомы все.