Автор неизвестен - Песни былого. Из еврейской народной поэзии

Сын заплаканный кричит, в колыбельке бьется,
Мать недвижная лежит и не шелохнется.
Плохо, если с малых лет
Матери у сына нет.

Ненакормленный зачах, плачет сын чуть слышно.
С черепками на глазах мать лежит недвижно.
Плохо, если с малых лет
Матери у сына нет.

Кто сынку лицо утрет, волосы расчешет,
Кто кроватку уберет, в горе кто утешит?
Плохо, если с малых лет
Матери у сына нет.

И когда он подрастет, кто его нарядит,
К учителю отведет, на скамью посадит?
Плохо, если с малых лет
Матери у сына нет.

Кто от горя защитит, кто тропу осветит,
Кто его благословит и невесту встретит?
Плохо, если с малых лет
Матери у сына нет.

Бывает, болеет кто-то год или даже два,
Бывает, болит у кого-то рука или голова,
А я больная в кровати лежу и кричу: ой-вей,
Возьми меня, господи боже, в царство свое скорей!

Когда-то была я пригожей, была молодой, ой-вей,
Гляжу, роженица, о боже, последний раз на детей,
Вчера родила я последнего, не ожидала зла,
А вышло, будто сыночку жизнь я свою отдала.

Скорее мужа печального пришлите к постели моей,
Словечко ему прощальное сказать я должна, ой-вей:
Тебе, жена твоя верная, сейчас я скажу «прости»,
Ты будешь грустить, наверное, но ты недолго грусти!

Ты мачеху в скором времени возьмешь для моих детей,
Заранее благословение прими от меня, ой-вей!
Бессильная, что я сделаю, смирюсь со своей судьбой.
Живите, как голуби белые, не хуже, чем мы с тобой.

Я оставляю на свете двух малолетних детей,
Что б ни случилось, пусть лишними не будут они, ой-вей!
Сколько слез за них плачено, знаем лишь мы с тобой,
А из-за этого, младшего, я умру молодой.

Первенца, сына старшего, пришлите к постели моей,
Сыночку слово прощальное сказать я должна, ой-вей!
Прощай, мой сыночек, мой первенец, я сделала, что могла.
Дай, господи, чтобы мачеха к нему не питала зла.

Прощай и ты, сиротиночка, меньший из сыновей,
Ой-вей, ты моя кровиночка, причина смерти моей.
Вез матери ты останешься с самого первого дня
И даже, когда ты вырастешь, не сможешь вспомнить меня!

Поздно, скользко, дождь идет,///
Никого на свете нету.
Только женщина бредет
И поет кому-то песню эту.

«Дочка, я тебя несу
И слезами обливаю,
Брошу я тебя в лесу,
Кто тебя найдет, того не знаю.»

Если добрый человек
Сжалился бы над тобою,
Взял тебя, чтоб ты навек
Дочерью была ему родною.

Станешь старше и умней,
Ты не спрашивай напрасно
Ни о матери своей
И ни об отце своем злосчастном.

«Много он принес мне зла,
Если б я его не знала,
В лес тебя бы не несла
И слезами бы не обливала».

Ой, бурлит река бурливая,///
Вдаль она бежит спеша.
Женщина сидит красивая.
До чего же хороша!

Расстегнув свои одежды,
Кормит мальчика она.
«Мой сыночек, нет надежды,
Бросить я тебя должна!»

Что в несчастье сделать можем мы!
Вот и начало светать.
Не дай бог, пройдут прохожие.
Что я им смогу сказать?

В речке быстрое течение,
Глубока вода, светла,
Рыбкам в речке угощение
Я на славу припасла.

Мой сыночек, что поделаешь —
У тебя плохая мать,
Будут в речке воды белые
На волнах тебя качать.

«Может быть, я — мать бездушная,
А хорош ли твой отец?
Глупая, его я слушала,
А теперь всему конец!»

Ой, зацветает деревце,
На нем наряд густой.
А сломанная веточка
Осталась сиротой.

Ой, горе, горе горькое,
Я в стороне чужой,
Второе горе горькое —
Нет матери со мной,
А третье горе горькое —
Почил отец родной.

С чужбиной все свыкаются,
Кто попадет туда.
Быть может, распрощается
Со мной моя беда.
А сиротой мне маяться
Всегда.

На кладбище осенью в час предзакатный
Откуда-то слышится голос невнятный:
— И в вечном покое покой не познала я,
Ой. мачеха мучит дитя мое малое!

Мой муж Мордехай, как случилось, что ныне
Ты будто бы отчим сынку-сиротине?
Был добрым отцом ты и мужем любезным,
Иль стало теперь твое сердце железным?

На кладбище нашем сыночек мой милый
Пришел и стоял над моею могилой,
И слезы сиротские лил мой сынок.
Да так, что мой саван в могиле намок.

Он плакал: «Ох, мама, мне плохо живется,
Кричит моя мачеха, все ей неймется,
Утешь мое горе, мне слезы утри,
А если не можешь — к себе забери!»

Что было мне делать, сыночку сказала я:
«Ступай себе с богом, дитя мое малое,
Воздастся с лихвою за горе-беду сироты;
Дитю твоей мачехи быть сиротою, как ты!»

Стою среди белого дня
Над камнем, поросшим травою.
Ты слышишь ли, мама, меня,
Сыночка, что стал сиротою?

Лежишь ты в могиле своей,
Захочешь подняться — не сможешь.
Спасти ты не можешь детей,
Смягчить наказание божье.

Как утлые лодки, сейчас
Несет нас по бурному морю,
И старшим и младшим из нас
Досталось достаточно горя.

Нас мачеха мучит и бьет,
Велит нам работать помногу,
На долю несчастных сирот
Пожалуйся господу богу.

Кто нас защитит ото зла,
Кто может за нас заступиться?
С тех пор, как от нас ты ушла,
Кто хочет, над нами глумится.

Ты яблоней белой была,
Растила ты маленьких деток,
А ныне не стало ствола,
И листья отпали от веток.

Над нашей с тобою судьбой
Никто, кроме бога, не властен,
И стынет очаг наш родной,
Погашенный ветром несчастья.

С тех пор как случилось мне стать сиротою,
Отдали в ученье меня,
И вот пробавляюсь я хлебом с водою,
Не видя ни ночи, ни дня.

Хоть я и мала для нелегкого дела,
Но нету ничьей тут вины,
Не старою мама моя овдовела,
И с нею мы слишком бедны.

Сколь тяжкую мне бы ни дали работу,
Так не был бы долог мой труд,
Но нету у мамы муки на субботу,
И в долг нам муки не дают.

И к вечеру после тяжелой работы
Валюсь я в постель до утра,
Закрою глаза, а меня уже кто-то
«Вставай! — окликает, — Пора!»

Устала я, ноет тело мое,
Пропала я, плохо дело мое!

Соловейчик маленький,///
Голосочек тоненький.
Вот и я чуть свет всегда встаю,
Только, жалко, песен не пою.

Сирота, что здесь я делать буду?
Где ни есть я, гонят отовсюду,
Я пойду по кладбищу блуждать,
Там покоятся отец и мать.

Но знакомых лиц я не приметил,
Ни отца, ни мамы не заметил.
А заметил ивушку зеленую,
Над могилой матушки склоненную.

Ивушка, склонись еще немного,
Размягчи ты землю, ради бога,
Чтобы мама из могилы встала,
Путь-дорогу сыну указала.

«Ой, сыночек, я сама готова
Встать, чтобы сказать тебе хоть слово,
Но беда: лежит тяжелый камень
Над моими белыми костями.»

«Что нам делать, мой побег-росточек,
Мой цветочек, сладкий мой сыночек,
В мире горя и беды довольно,
Все, что сыну горько, маме больно!»

В краю глухом затеряно
На голой высоте
Молоденькое дерево,
Подобно сироте.

И солнце опаляет
Макушку с высоты,
И дождичек стекает,
Как слезы сироты.

Кто защитит несчастное
Ненастною порой?
Судьба его злосчастная
Сходна с моей судьбой.

У сироты ни спутника,
Ни брата нет с сестрой,
Иного нет заступника
От мачехи лихой.

Легко ей в дни осенние
Босым гонять меня,
Не ей пришлось в мучениях
На свет рожать меня.

Беда неодолимая
Витает надо мной:
В могиле мать родимая,
В тюрьме отец родной.